Depressant : Фуня и Гага (глава седьмая)

Глава 7

«Несостоявшийся угон»

-

Как я уже говорил, в нашей с Фуней школе училось достаточное количество раздолбаев, чьи дерзкие поступки могли поставить в тупик не только строгого, но достаточно безобидного Сэма, но и даже опытного инспектора детской комнаты милиции.
Чего стоил один только старшеклассник Цуркан! Его боялись все малолетние продавцы открыток и сувениров, караулившие иностранцев возле оперного театра. А старшеклассник Иванов на уроках начальной военной подготовки мог зашвырнуть учебную гранату далеко за школьный забор, что перекрывало норматив примерно в 3 раза. Мой одноклассник и по совместительству футболист Чернявский мог на спор со штрафного удара разбить любое стекло в оконных рамах школьного спортзала.

Старшеклассник Сазанов вообще был притчей во языцех. Его поведение регулярно разбиралось на так называемых «линейках». На линейку строили всю школу в широком коридоре, или на улице, если было тепло, и устраивали провинившимся публичное аутодафе. Несчастный Сазонов был идеальным козлом отпущения. По двум причинам: во-первых, действительно, было за что. А во вторых, не разбирать же на школьной линейке дело Цуркана, по котором плакала зона. С семьей Сазанова я не был знаком так же близко, как с семьей Фунт. Но создавалось впечатление, что она была неблагополучной. Отец, слесарь-водопроводчик, кажется пил. Про мать сказать ничего не могу – в школе я никогда ее не видел. В 9-м классе Сазонов погиб. Причем, страшной смертью: он с друзьями шарился по вагонам грузовых поездов, которые стояли на запасных путях на окраине города. Его убило током от высоковольтной линии передач. Бедного Сазанова в последний путь провожала вся школа, включая Фуню и меня. Помню, что я даже заплакал, хотя к той поре достаточно повзрослел и пускал слезу крайне редко. Тем более, что я недолюбливал покойника за его буйный нрав. Он мог шутки ради поиздеваться над младшими, запуская их по скользкому школьному паркету. Но такого наказания он явно не заслужил! Фуня не плакал, но заметно повесил нос. Очевидно, смерть Сазанова заставила его задуматься.

Гага на похоронах отсутствовал, так как учился в другой школе. И поэтому выводов не сделал. Кроме шуток и детских шалостей Гагу так же посещали идеи по быстрому и легкому обогащению. Но о том, чтобы пойти работать и мыслей даже не было. Остальные полузаконные тогда методы: фарцовка, валютные операции, продажа самиздатовских книг были так же отметены им по разным причинам. Но, если подворачивалась возможность отобрать деньги на завтраки у младших школьников, то он никогда ее не упускал. С помощью Фуни, естественно, потому что сам Гага не смог бы отобрать деньги даже у первоклассника.

Обычно Гагины будущие преступления были хорошо продуманы, причем так, чтоб в случае провала организатор не нес ответственности. Но бывали и проколы. Однажды, увидев в парке Шевченко одинокого парня с фенечками и длинными волосами, Гага предложил Фуне «напинать хиппаря» и «пробить на лавэ», что и было незамедлительно исполнено в ближайших кустах. Но, на свою беду, криминальный мозг Гаги неверно идентифицировал объект преступления: парень оказался не хиппарем,
а металлистом, другом группировки байкеров. А они, в свою очередь, перевешивали по крутизне даже Цуркана. И неудивительно, что на следующий день Фуня, Гага и еще один случайно гулявший с ними парнишка были жестоко избиты крепкими парнями в черных кожаных куртках с заклепками, не особенно вдававшимися в подробности: кто пинал хиппаря, а кто нет. Меня, по счастью, в тот день в парке Шевченко не было.

Видимо, тогда Гага понял, что банальный гоп-стоп до добра не доведет и остановился на угоне транспортного средства с целью дальнейшей его продажи. Меня в дело не звали. Да я и сам не рвался, но присутствовал на планировании и обсуждении деталей будущего угона века. Сильно картавя и сурово сузив глаза, Гага, словно главный злодей из фильмов с Брюсом Ли, небрежным тоном предлагал Фуне угнать Камаз:

- Витек, ты садишься, когоче, в кабину, я сбоку отвлекаю водителя, а ты начинаешь его душить. Когда кгопаль пгидушиь, мы отгоняем тачку, пгодаем и гуляем, пока есть лавэ.

Но Фуня, видимо помня мимолетную встречу с байкерами, возразил:
- Да ну, нафиг, шоферюги – они здоровые. Давай лучше «девятку» у какого-нибудь лоха угоним.

Угон «девятки» планировался примерно в то же стиле, что и угон Камаза, только Фуне предлагалось сесть на заднее сиденье - так удобнее душить водителя. Чтобы вам легче было понять стремления моих друзей, хочу заметить, что в те времена «девятка» с тонированными стеклами равнялась по ценности и крутизне сегодняшнему Хаммеру. Это сейчас понятно, что «девятка» - жестяная консервная банка на колесах, и вообще, как я прочитал в журнале «Кулер»: отечественный автопром может опередить американские, европейские и японские компании только в том случае, если сразу начнет выпуск НЛО.

К сожалению, а может, и к счастью для потенциальных угонщиков, преступление не состоялось. Об угоне прознала Фунина мама и навсегда запретила сыну общаться с Гагой. Скорее всего, о наших планах ей настучали родители младшеклассника Фетюка, который жил над Фуней и тайно подслушивал наши разговоры на балконе. Фетюк имел на соседа большой зуб, так как несколько раз был оставлен голодным, без завтрака, и с тех регулярно ходил в школу без денег. Однажды, чтобы отомстить и оставить врага без обеда, он плюнул прямо в тарелку с супом обидчика, сервированным на балконе заботливой мамой. Но на следующий день был жестоко избит в школе и снова остался без завтрака. Очевидно, поэтому, он решил в дальнейшем мстить исподтишка.

До сих пор не понимаю, почему, но запрет на дружбу с Гагой сработал. Да и наша Фуней дружба постепенно сошла на нет. В восьмом классе я перешел в физико-математическую группу. В очередной раз принятый обратно Фуня записался в гуманитарии. Наши пути разошлись. На этом я хотел бы завершить повествование о нашей дружбе. В свое время, мой друг Алексей, услышав эту историю, посоветовал мне создать на его базе литературный рассказ и сделать красивую концовку. Вставить некий намек на мораль. Вроде: «И тогда Фуня совершил такое!!! Что я перестал с ним дружить». Но, как добавил Леха, советы для того и даются, чтоб им не следовать. Да и, сказать по правде, Фуня ничего такого сверх ужасного не совершил. Почти все его смелые и бесшабашные поступки (кроме травли дедушки) вызывали у меня если не уважение, то легкое восхищение, потому что я сам не был на такое способен ни тогда, ни сейчас. Наша дружба кончилась лишь потому (придется повториться), что наши пути разошлись. Интересы стали разными.

После окончания школы с Фуней я больше не встречался. Понятия не имею, что с ним стало . Слышал лишь, что он отучился на юридическом факультете одесского университета, причем мама по прежнему делала за него все письменные задания и рефераты. А теперь у него свое дело, торгует сигаретами.

Гагу моя мама видела по телевизору. Он публично выражал намерение баллотироваться в депутаты одесского городского совета.

(окончание следует)