Де Зи Шанталь : Дачники (на конкурс)

Подъеду тихо, на обочине метров за пятьдесят заглушу мотор. Посижу, привыкая к новому ощущению свободы. Оказывается, это не так трудно, надо всего лишь разорвать цепи вчерашнего, перевернуть страницу и прыгнуть выше головы. Нет ничего проще. Кто-то, может, предпочтет метлу, но зачем, если есть авто? Нужно правильно расположить стороны света и стать так, чтобы за спиной осталось все второстепенное, а впереди то, что снится каждый день.
И тогда все получится.

Раннее утро, кое-где в соснах еще клубится туман. Робкие лучи только-только прощупывают серость. Оставлю в машине вещи, сумочку, туфли. И, как мечтала, босиком по обочине, по хвойной подушке, камешкам. Обойду ряд припаркованных знакомых машин – конечно же, все еще дрыхнут – приоткрою дверь, тихонько просочусь в полутемный маленький парк. И по прохладной плитке, мимо вековых сосен, кустов можжевельника, крошечной черничной поляны, кустов вьющихся роз, бревенчатой беседки со следами вчерашнего хаоса, мангала с остатками углей, мимо дома – через приоткрытые окна слышен храп, – и туда, где спуск, к воде.

Где-то вверху уже проснулся дятел, слабый ветерок слегка шумит в кронах, разбуженные солнцем птицы гоняют эхо по лесу.

Я знаю, куда идти, сколько здесь ступенек. На оживших петуниях по краям лестницы еще не высохла краска, на хвойных кронах следы моих пальцев – я выстукивала их несколько дней. В нарисованном доме – живые цветы и люди. Так бывает, если сильно захотеть. Нет ничего странного, и дело не во сне или магии – я не люблю забивать голову глупыми мыслями, когда можно просто скинуть туфли и пойти туда, где ты дома, не важно, что это может быть – нарисованная картина или воображаемый мир.

Ты простодушна как ребенок – ты легко пройдешь через стену, если веришь в это. Для детской веры не существует преград.

Прокрадусь, считая ступеньки, хотя знаю, что их ровно тридцать две. И когда последняя плавно перейдет в небольшой причал, откроется зеркальная водная гладь с полупрозрачной дымкой, обрамленная камышами. И тишина. Тишина такая, что ее можно резать ножом, как масло. Кажется даже, что слышно, как окунь под водой объедает червяка с крючка.

В прикованной к воде лодке – рыбак с удочкой, в натянутой на глаза шляпе. Непонятно, спит ли он, или продрог от утренней росы.
Подкрадусь на цыпочках сзади. Тихо сниму шляпу и осыплю лысеющую макушку рыжими локонами.

– Привеет, дачник... – выдохну вместе с поцелуем, – ну, и где твоя рыба? О, целых два. Окуньки? Чур, чистишь ты.

– Привет, беби... – поймаю ответный поцелуй рыбака, – ну наконец-то. Я заждался. Чищу я, а жаришь ты, идёт? Пойдем в дом, надеюсь, там эти пьяницы оставили свободный угол для нас.