Григорий Перельман : мураши (на конкурс)

Странно вывозить эксклюзивных баб на село. Но бывает.
Одетая во всю гучу и маскони рабочая ртом девушка подалась обаянию криворотого человека. Он пообещал ей чудные чудеса в дремучих лесах, и если что всё восполнить.
Понаехали они с лёгкостью, алабаи умолкли у хозяина, хозяин тупо принял денег, дал место на веранде. Дорогая всю ночь чесалась от жирных комаров, кляла Россию, не хотела есть сморчки в сметане. Потом заточила миску строчков, дала, и уснула.
Утро заебалось ночными соловьями, парами над жнивой, надеждой на лучшее.
Пока Изольда подмывалась из оцинкованного ведра на глазах всех, которых в принципе не было, Арнольд метелил с Артемием на предмет бахнуть.
Тема была решена на раз. Хозяин съездит. .А вы тут пока вола ебите в лесах, мухоморы нюхайте. А ещё горянки, серушки, всех мастей грузди, а если заебались - мох нюхайте. Из него польские белые растут.
Поход в лес был ебать как романтичен. Он, старый и прожжёный зверобой, петлял городскую девку по тверской вселенной.
Она честно пугалась иван-чая, честно ссалась от крапивы, ей было страшно даже от калгана, притаившегося в русле бочага.
Тем не менее они зашли в сумрак русского леса.
Господи, если кто знает русский лес поутру, тот уже счастлив.
Парит, тёплые кренделя тумана отлетают в небесную высь без остатка. Но остается волнующий привкус озона. Пиздит дура сойка. Клёцает клест. Шевелится мишка в берлоге, срать он хотел на горожан, пока малины тупо дохуя.
Они идут по стопинке. Она по привычке пугается неизвестности сельской жизни. Медведей, жуков, плесени и говна. Она женщина.
Он успокаивает, ободряюще мотает космы на кулак, тарахтит невпопад про голожопое детство в данном буреломе.
Она верит ему вдыхая далеко незнакомый в городе аромат пихт, вереска, елей, залуп и осин.

Слушай, обращается он к ней, топорща в испуганное лицо жидкую бородку, может того?

Она понимает, что этому примитивному индивиду с яйцами нужно, ох, только одного, но что, блять, тут делать, когда самой свербит от ароматов калгана и чаги .Надо, собственно, дать. И даже заслать в инсту селфи. Я, тут типа, ебать в джунглях, и это здорово.

Ветви склонились над этой эпической парой. Щёлкнул клёст, затих дятел. Мир затих нахуй , ворочаясь в спонтанном соке любви.

Сначала она чувствовала его неприятные руки на своих приятных грудях. Потом пошло ниже. И вдруг почувствовала глубоко неизвестное чувство присутствия везде. По округлым бёдрам. По соблазнительным ляшам. По тому, что уже куда надо, если уж.

Сладкое предчувствие переросло в конкретную боль и ужас.

Вдруг, внезапно, конкретно и дико её озарило: её, звезду инстаграма, ебут, усадив в муравейник.