Ирма : Скворечник (Конкурс)

Тая уже спала с Кириллом, но ещё не ушла от Вани. Два месяца встречалась с двумя. С первым истерила, играла в целку, со вторым была развратной и милой. Очень гордилась собой. Она перечитывала «Мастера и Маргариту» в каждый день своего рождения, называла мужской орган «динь-динь», воровала столовые приборы и рюмки из кафушек. Могла пить всё, даже спиртягу, потому что дама.
Ваня был алкоголиком, плохо играл на гитаре, выходил на ринг с деревьями, наслаждался клептоманией. Кирилл задорно прибухивал, но не терял обличья, мог рассказать о Чечне, в которой никогда не был, носил бородку и камуфло. Блондин с рыжим пахом и зубками как у ручного зверька. Немножко агрессивный, но со своим обаянием. По крайней мере, не филолог и не плакса. Ваня бесил почти сразу сочетанием инфантильности и замашек провинциального православного диктатора, усирался за Русь, путаясь в датах, переименовывал князей. У Кирилла в голове тоже была каша, но женское чутьё подсказало: этот пока лучший из предполагаемых мужей. И в койке кое-что умеет.
В этот вечер тёплый самый на дачу они завалились большой компанией – у Вани была днюха. Имениннику подарили книги, диски, бутыльки, хлам для полочек, криволапых игрушек, то ли тюленей, то ли котиков, связанных такими же кривыми руками.
Ваня был пьян до первого тоста, нелепо влюблён в Таю, а потому особенно разухабист мыслями. Хватал её в охапку, целовал до визга, но предложи она ему прямо сейчас – ничего бы не смог. Он клялся, что завтра обязательно бросит пить. Затирал про чудодейственные иконы «Прибавление ума» и «Неупиваемую чашу», застуженные придатки Таи, с которыми нужно съездить поклониться Матроне и цветочков пёстреньких таких принести.
Тае нравилось сидеть за одним столом с Кириллом и Ваней, полировать рогоносцу рога, чувствовать себя полускандинавской богиней, раздавать улыбки другим дурачкам. Кирилл понимал намёки, выходил с Таей покурить. Так они покурили на веранде, возле груши, в сарае. Возвращались, подмигивали посвящённому в подробности их связи приятелю, мол, мы там тоже уже успели – завидуй. Он только пожимал плечами: было бы чему, не мешайте пить.
Был ещё в той когорте странный тип: постоянно переходил на английский, не владея толком и русским. Туповатый даже для Вани, но зоркий, как ястреб.
– Вау! Фры лов – ытс эмэйзынг! Ай э-э лов ту мейк фры лов, – и дальше водку, подаренную жрёт.
Ваня мучал гитару. «Всё идёт по плану», казалось, не закончится никогда, а под «Звездой по имени Солнце» Цой был бы рад ещё раз разбиться на трассе.
– Невыносимо, – сказала Тая. – Пойдём на крышу.
Ваня внизу орал, стучал веслом по полу, в экстазе бил себя по щекам, цеплял на нос каподастр, молился, спрашивал у чёртика, куда делся медиатор. От Вани устали все – царь Егор Летов, хороший мент Хой, беззубый Горшок и толстомордый Князь, братья-наркоманы на ковре-вертолёте, и даже парень в доску Жорж Дюруа.
Тая недолго чувствовала Кирилла в себе. Крыша была скользкой, звёзды пучеглазыми, луна фригидной. Поменяв экспозицию, Кирилл развернулся под неудачным углом, слишком подался вперёд и, минуя цель, полетел вниз. Тая завизжала, но как-то очень быстро пришла в себя, надела трусы и настроилась на позитив. Уже снова сидела со всеми за столом, лениво выпивая, когда в комнату вошёл Кирилл. Ободранный, с листиками в волосах, паутиной в бороде. В обнимку со скворечником. Он положил птичий домик рядом с жареными крылышками, ошалело налил полный стакан водки, молча выпил. Сел, повторил процедуру, выдохнул.
– Ну, хватит на сегодня экстрима! – сказала Тая. – Вы, народ, как хотите, а я – спать.
Народ пил, пил, пока всё не выпил. Но Ваня так ничего и не понял, а Кирилл ни о чём не вспомнил. Скворечником растопили печь – ночи в августе бывают холодными. Улеглись кто где. Нескольким парочкам не спалось. Не найдя уединения, они пошли искать его в диких кущах ботсада. А чувак, который всё время переходил на английский, под утро взял и обосрался. Простынь и одеяло выбросили под забор местного олигарха, матрас кое-как застирали и просушили. Лето ещё не кончилось.