Шева : Белая птица с черной отметиной

Казалось бы, люди везде одинаковые.
Что в большом городе, что в маленьком. Или там в посёлке каком-нибудь.
Даже городского типа.
Ан нет.
В городе отношения пожёстче будут. Не те отношения, которыми сейчас слово «любовь» именуют, а обычные, человеческие.
В городе человек больше замкнут в себе, на себя. Выше незримый заборчик между тобой и друзьями, приятелями, знакомыми.
Зачастую невидимым стержнем отношений является максима: твоя жизнь - твои проблемы.
Сам должен.
Отслеживать применительно к себе общеизвестный скрижаль: чем жизнь отличается от члена? - жизнь твёрже!
Не то в небольшом городке или посёлке.
Все всё друг про друга знают.
Лучше это или хуже - это уже другой вопрос. Зависит от ситуации.

Но бывают ситуации, когда все начинают думать и чувствовать как один.
И одно.
Потому что иначе и быть не может.
Когда всё подавляет чувство потери, сожаления, сочувствия, печали.
Горя.
Когда был хороший человек - и не стало его.
Когда привезли неживым оттуда, куда два месяца назад забрали.
…На похороны, казалось, собрался весь посёлок.
От мала до велика.
Из чужих - только человек десять.
Военных.
Из части, да из военкомата пару человек.

Как и откуда она появилась, толком никто и не заметил.*
Выглядело это будто какое-то потустороннее, чуть ли не библейское явление.
Которых вроде и не бывает…
Пока сам не увидишь.
Когда похоронная процессия медленно выползла на центральную площадь, там, вдоль дороги, уже в два ряда стояли женщины.
На коленях.
Постарше - на двух, помоложе - на одном.
Как раньше на памятниках павшим еще в той войне изображали.
Плакали все. Хотя и молча.
Невозможно слёзы было удержать.
Мужики - и те…
И вот в первом ряду, что ближе к процессии, с краю, возле тётки в бежевой кофте, как ниоткуда, появилась она.
Дисциплинированно стала справа на том же расстоянии, что и другие в ряду стояли.
…Перед и по бокам медленно движущегося импровизированного катафалка шли военные с траурными повязками.
Сразу за ними - дети.
Потом уже - нескончаемая, густая колонна взрослых.
Так вот - как только мимо неё проследовал катафалк, она сошла со своего места и неспешно, солидно, как будто подчиняясь установленному торжественному ритуалу, присоединилась к детям.
Те удивлённо взглянули - но молча.
Так и шла со всеми до самого кладбища.
С серьёзным, скорбным видом.
Хотя, видно, потом и устала, - непривычно столько пешком.
Потому перед кладбищем позади уже шла, за оркестром.
Будто и не слышала ни звонких труб, ни медных тарелок, ни громких ударов по видавшему виды барабану.
…За всё время, пока шли, никто и слова не сказал.
И тронуть не пытался.
Удивлялись только все.
Очень.
Соседка, старенькая и уже совсем седенькая баба Катя глядя на, не смогла сдержать слезу, - А всё потому, что Сашка такой человек был…Настоящий! Все б такие были…Видно, боженька ему с неба в благодарность знак прислал! Потому что - откуда? откуда она взялась?

Белая птица с чёрной отметиной.
На высоких, длинных ногах.
Аист.
Если бы на хате, во дворе жил, тогда еще понятно было бы…
Как бы член семьи.
Но нет.
А откуда? да кто его знает?
Но не зря же…
Ох, не зря.

Но самое, самое было - когда процессия уже до кладбища дошла, до вырытой ямы, аист вдруг быстро сделал пару шажков, подпрыгнул, и делая плавные, медленные взмахи крыльями, поднялся в небо.
И улетел.
И стих вдруг даже негромкий говор, перешёптывания, детские голоса.
Замолчали все, подняв головы.
Провожая глазами маленький силуэт, пока он не превратился в еле видимую точку.
И исчез.
Навсегда.

Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю эту полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей**


* быль
**Р.Гамзатов