Сказочник Емеля : Как Щебень с Батюром к хохлам ходили

На войне бывает всякое. Иногда жизнь копирует кино, иногда наоборот.
«Темна украинская ночь» – сказал классик и был прав. Ночи такие, что буквально не видно вытянутой руки. Мы только зашли ночью, с потерями, на свои позиции и уже не скажу точно, в первый это было заход или во второй, но местность мы просто не знали. Выходили как всегда тоже ночью, и осмотреться было без вариантов. Через фронт, под прямым углом шла дорога и направо была наша деревня, а налево – не наша. Идти было километров 20, да и света нигде не было. И вот выходили, уже по-умному, вдвоём, «Щебень» и «Батюр». Хоть и были они из одного взвода и жили на одном хозяйстве, но более разных людей и придумать нельзя. «Батюр», уже мужик, здоровый такой, бородатый и с неким туманом в голове. «Щебень», худой, нерешительный и ну просто не конфликтный.
Идут домой, в располагу. Само собой таятся и рассчитывают только на себя. Доходят до дороги и не понимают, куда дальше то? «Щебень» при всём как бы не страдал географическим кретинизмом и справедливо пошёл направо. Его остановил «Батюр» и потащил налево. «Щебню» бы возразить, не туда, сейчас как раз к противнику пришлёпаем, но его покладистый характер не дал ему это сделать. Всё же он сделал слабую попытку:
– До располаги идти далеко, а туда близко.
– Не так уж и близко, – возразил «Батюр», – видишь, тоже далеко.
Какой там видишь, тут друг друга то не увидишь! Не совсем веря в успех и понимая, что они оказались в таком месте, что глубже и нельзя, «Щебень» согласился. По дороге идти легче, идут. Устали, в такие моменты соображаешь вообще плохо. Идут.
И тут смотрят, вроде блокпост. «Щебень» «Батюру»: «Блокпост». «Батюр» отвечает: «Всё правильно, на краю села был блокпост, пошли.» Идут. Поравнялись с блокпостом и помахали караульным. Те помахали в ответ, всё нормально. Вот и посёлок, но что-то закралось уже в сердце «Батюра».
– Слушай, «Щебень», это вроде не та деревня.
– И правда: не та, – согласился «Щебень». – Что делать то будем, щас ведь в плен возьмут, – запаниковал.
Но к чести «Батюра», парень он был не из робких, да и деваться некуда.
– Пошли обратно, «Щебень».
Идут. Блокпост. Наши машут приветственно рукой, им машут в ответ. Утром их подобрали попутные сапёры и отвезли домой.
Мы поначалу им не поверили, потом матерились, потом ржали.
Со «Щебнем» всё хорошо. Сейчас списывается, он всегда был очень болезненный.
Последний раз я видел «Батюра» на похоронах «Чебурашки». Сидели на лавочке, курили. У «Батюра» на брюшине стояла сетка. «Я вот почти не сплю «Умка», – говорит «Батюр», – на 40 минут отключусь, а дальше опять. Встаю, сто грамм выпиваю, по-другому никак.»
Я слушаю и понимаю, что я, «Умка», его фельдшер, первый раз не знаю, чем ему помочь. Рядом сидит его жена и молчит. «Батюра» мы похоронили через два месяца.