Сказочник Емеля : Дети на войне

Когда я пошёл на войну, одной из причин этого поступка был мой сын. Я думал, что если мы победим в этой войне, то следующая случится не так быстро. Может быть, мой сын станет взрослым к тому времени или его вообще пронесёт. Короче, хотелось сделать так, чтобы эта беда не грозила нашим детям. Мы, взрослые, так и не научились жить без войны. Мало того, она стала нашей гордостью и способом заработка и развития науки. Я имею право так думать и писать, я сам участник войны.
Первое, что я услышал о детях на войне, был рассказ одного седого танкиста. Я тогда ничего не знал о населении тех территорий, куда мы заходим. На мой наивный вопрос в курилке, почему он такой седой, он мне ответил следующее. Они двигались на своём танке по населённому пункту, когда им на встречу выбежал мальчишка лет двенадцати-тринадцати. На плече у него был РПГ. Это, конечно, не неприподъёмная штука, но довольно увесистая. Если РПГ зарядить противотанковым зарядом, поросёнком, он становится ещё тяжелее, и центр тяжести у него впереди. Так что если вы собираетесь стрелять вам нужно его поначалу уравновесить, а потом прицеливаться и открывать огонь. Конечно, для этого нужна сила, которой нет у человека в таком возрасте, и пацан промазал. Заряд пролетел над танком. Но пацана пришлось задавить. После этого танкист и поседел.
Других детей мы встретили в тот день, когда прибыли в прифронтовой посёлок, и я обалдел. Они были в настоящих касках, разгрузках и автоматы у них были как настоящие. Да, подумал я, вот у них тут игра в войнушку. Хотя, конечно, это была просто игра. Да, хотя и прифронтовой, но это был вполне нормальный посёлок с лояльным населением. Конечно, посёлок был переполнен военными, но школа работала, и туда ходили дети. В большинстве они мало общались с нами, да и девушек-подростков в основном не было видно. Наверное, это правильно. Некоторые дети побирались около магазина. Просили деньги, нашивки. Одна девчушка на велосипеде побиралась каждый день, даже местные стыдились этого и предупреждали нас ничего ей не давать. Хотя как откажешь ребёнку?
Дружеские отношения у меня были с одной взрослой продавщицей, которая была беженкой с обстреливаемых территорий. Когда у них начался обстрел, они спрятались вместе со всеми в подвал. Прожили они там несколько месяцев, и мать стала замечать, что дети стали меняться. Как она сказала, подвал стал плохо на них влиять. После этого она сочла лучше бросить свой дом, но вывести их из подвала. Они переехали сюда. Правда, от обстрелов они не убежали.
Тут, как и везде есть, район из типовых панельных домов. Даже чувствуешь себя как дома, так всё похоже. Мы там иногда покупали бензин. И вот как-то наблюдаю такую картину: девочка лет трёх, грязненькая, в одних трусиках, собирает букет сирени. Кусты высокие, и ей трудно дотягиваться до них. Но она старательно тянется, с трудом отламывает пышные ветки. Господи, думаю, для кого же ты стараешься? И тут подошёл брат лет шести-семи, и она дарит этот букет ему. Как она его любит.
Будучи в Луганске, я спросил у местных, как у них началась война? Дело было обыкновенным утром, когда люди ждали автобусы, чтобы ехать на работу. А чуть выше частного сектора, на горе, у них кладбище, за которым в нескольких километрах посёлок Счастье. Так вот с этой горы, из Счастья, бежали полуголые испуганные дети. Когда их спросили, что происходит, они ответили, что там военные дяди стреляют всех и их родителей убили. Они убежали. Так для луганцев началась война.
Я сижу на параде победы 9 мая со своим маленьким сыном. Нам жена по блату достала билеты на трибуне. Парад в этот раз другой. Очень мало кадровых войск. Всё или ветераны, или курсанты. И вот идут наши дети в красных беретах. Браво чеканят шаг, особенно стараются девочки. Мне становится страшно, и я начинаю плакать. Я понимаю, что им жить жизнь и нужно уметь защищать нашу Родину, но что же мы им оставляем за мир? Мир, где им придётся воевать и умирать? Тогда в чём и зачем были наши страдания? Ради чего мы умирали и убивали? Не возмущайтесь, я всё понимаю.