А. Гаше : Солнце Сердце Африки

...сразу за коридором, в который выходили решетки камер, начинался залитый солнечным светом тюремный двор. Мои неразговорчивые конвоиры, чёрные усы которых постоянно шевелились в такт пережёвывающим какую-то дрянь челюстям, повели меня через пыльный плацдарм к двухэтажному зданию, выделявшемуся своим более или менее приличным видом. Мятая униформа грязновато-зелёного цвета пахла потом, да и сам я, по-видимому, изрядно вонял. Провалявшись на бетонном полу весь доступный мне отрезок памяти, я твёрдо был уверен только в собственной цели; место, время и причина моего пребывания здесь вырисовывались крайне смутно и не значили ровным счётом ничего по сравнению с Сердцем Африки.

Когда пришло время говорить что-нибудь, я в который, кажется, раз повторил – «busco El Corazon de Africa», но вместо очередной порции побоев последовало тяжелое молчание. Подняв глаза на начальника тюрьмы, я не уловил в его неподвижном усталом взгляде никакой эмоции. С минуту мы играли в гляделки, и я начал опасаться – ситуация с каждой секундой прибавляла в идиотизме и разрядка могла обернуться для меня невообразимо неприятным образом. Но глаза толстого мексиканца так же вяло опустились вниз, и слегка хлопнув ладонью по столу, он велел выкинуть «eso gringo frijolero» нахуй. Через шесть минут я уже стоял за периметром, предоставленный собственной удаче и выносливости, стремительно таявшими под палящим далее>>

Бля…

“Вот подстава”, подумал я. Авария на АТС, уже десять минут как отключившая добрую половину района от сети, сделала продолжение метафорических мытарств героя в мрачной мексике духа абсолютно недоступным.

Захотелось сигарет, но пачка, вывалившаяся в руки из ящика стола, оказалась пустой. Идти на улицу ужасно не хотелось, и тут я заметил ещё одно окно браузера с текстом очередного креативщика. Не глядя потянув сладкий дым из маленькой трубочки, я принялся читать:

Над городом висел тихий прохладный вечер, когда М. поставил последнюю точку в рассказе, в котором он раскрыл проблему взаимоотношений между мужчиной и женщиной, превратившихся в подобие сделки в этом ужасном загнивающем мире.

Да, мир загнивал, и М., кажется, единственный чувствовал это так остро, как только пожилой писатель, дававший М. советы на заре его литературного пути. Почётный литератор и его одобрение вселяли в М. уверенность, но он не понимал, как молодые люди могут своими собственными руками содействовать всему тому адскому вертепу, который он, М., видел во всех сторонах социальной жизни.

Где то святое и правильное, что направляет благородного человека во все времена, как удалось ему скрыться от взгляда так хитро, что и не увидать никак? Так думал М., читая в редакции письма обманутых пенсионеров, и ответ приходил сам собой – конечно, в литературе, в светлом волшебстве творчества юной души сможет он обрести утраченный идеал; там, на просторах сетевого литературного процесса, встретит он единомышленников, способных по достоинству оценить строгий слог и убийственно актуальную проблематику его произведений.

Каково же было разочарование М., когда он обнаружил, что вожделенное поприще полностью оккупировано мерзкой заразой постмодернизма, этим проявлением морального иммунодефицита современности, этим сатанинским кабаре слов и образов, призванных замутнить чистый юный взор, чтобы никогда уже не сумел он отличить добро от зла… Сколько ни спорил М., сколько ни взывал к чувству прекрасного, крупицы которого, как он верил, ещё сохранились в заблудших душонках его оппонентов, никто не воспринимал его аргументов…

Не, это читать невозможно. Оставив попытки войти в резонанс с неповоротливой деревянной речью автора, я промотал к последнему абзацу:

“Теперь я знаю, знаю, где искать вас, и я найду вас, найду всех до одного, найду, и если слова больше ничего не значат для вас, у меня есть способ объяснить вам всю правду о жизни…” – дрожащими от гнева и волнения руками М. разбирал паркет, пока пальцы не наткнулись на тугой тряпичный свёрток, хранивший старый дедов обрез от пыли и влаги… оцените этот текст

Однако, подумал я.

Курить хотелось сильнее. Я постоял перед окном, оценивая погоду, поглядел в зеркало на красные от монитора глаза и, вздохнув, решительно пошел к входной двери.

Купив в ближайшем ларьке сигарет, я встал неподалёку и сразу же закурил, решив несколько минут побаловать глаза разнообразием уличного пейзажа. Делать было совершенно нечего, в мои планы на эти выходные, как назло, не входило ничего, кроме круглосуточного убивания времени в сети. Теперь я чувствовал себя абсолютно никак.

- Дядя, дайте на хлеб, скока есть.. – резкий запах клея ударил мне в нос, несовершеннолетний грязный попрошайка корчил несчастную рожицу, покатывая ногой непонятно откуда добытый полураздолбанный скейт, он взывал на словах ко всему лучшему и благородному во мне. Глаза выдавали маленького токсикомана – в них не было ничего, только отблеск далёкого безразличия; кажется, его не беспокоила даже моя реакция. Я отвернулся, и тут же упёрся взглядом в длинного, коротко стриженного парня в армейских штанах, дешёвых тяжелых ботинках и идиотской куртке универсального фасона “всё-найдёшь-на-нашем-рынке”. Красные глаза и почти сухая ещё обувь выдавали в нём такую же жертву отключения дайлапа; впрочем, это моя фантазия, - он не был похож на тех, кто помногу сидит в сети; с другой стороны – а кто на них похож?

- Что, жалко рубля для пацана? – вопрос прозвучал далеко не праздно – парень был явно на взводе, ситуация отчего-то беспокоила его куда больше, чем меня или даже попрошайку. – Типа бедный?

На секунду я вспомнил “старый дедов обрез”, и застрял на месте, обдумывая такой поворот сюжета; я представил себе, как жаждущий справедливости сетевой писака стреляет в первого не понравившегося ему чувака на улице; текст переплетается с жизнью, и непосредственное доказательство теургической силы слова входит в мой живот сотней мельчайших свинцовых шариков…

Очевидно, задержка с ответом с моей стороны взбесила парня – он вцепился в меня левой рукой, и снова прорычал что-то, уже агрессивно и неразборчиво. Машинально оторвав от себя его клешню, я незамедлительно получил по морде и, не удержав равновесия, повалился на тонкий слой мокрого снега; следующий удар – ботинком по рёбрам – отшвырнул меня прямо под ноги маленькому токсикоману, продолжавшему почти неподвижно взирать на эту сцену. Гадёныш явно развлекался, только сделал шаг назад, сойдя со своего скейта.

Схватив деку, я почти без размаха заехал ей по приблизившимся коленкам, вскочил и сразу принялся обрабатывать мудака. Некоторое время он, согнувшись, прикрывал голову руками, но скоро не выдержал, и к тому моменту, как двое подбежавших со стороны перекрёстка ментов скрутили мне руки, дешевая доска уже сломалась об его голову.

***

- Yo busco El Corazon de Africa… Я ищу Сердце Африки.

- Чего ты там ищешь, козлина?

- Сердце Африки. Я должен покорить обе вершины Килиманджаро…

Мне показалось, что сержант сказал мне - “Запомни, маленький тупой ублюдок – у Килиманджаро есть только одна вершина!”.

Но нет, мне только показалось, - не сказав ни слова, он продолжил избивать меня.