Шева : Летящей походкой

Удивительная, конечно, человек скотина.
Казалось бы: сыто-пьяно.
К поезду приехал даже с запасом. Закинул сумку в купе под лавку, стой себе на перроне перед вагоном, перекуривай.
Но всегда! всегда!, когда тебе и так хорошо, а хочется еще лучше! А ведь те же поляки с давних времён говорят: цо занадто, то не здраво! И опять же: пока тебя лично черенком от граблей по лбу не хлобыснет, не доходит.

…Комов стоял на перроне, лениво рассуждая, кто попадёт к нему в купе. Из богатого поездного опыта понимал, - вероятность приятной, миловидной попутчицы крайне мала.
От нечего делать рассматривал растекающийся по перрону поток прибывающих пассажиров.
И вдруг замер…
Как охотничья собака, застывшая в стойке в предвкушении гона за дичью.
…Прошедшая только что рядом с ним девчонка, спешащая к своему вагону, была чудо как хороша.
Лицо, фигура, ножки, но больше всего Комова поразила походка. Глядя на которую, невозможно было отвести глаза.
- Грациозная, как лань, - восхитился он, - Или как Кабаева. В своё время.
И это чудо будто неслось по перрону.
Своей летящей походкой.
…Голова еще тормозила, а ноги уже несли Комова вслед.
За.
Хули – основной инстинкт.
Еле догнал её возле хвостового, пятнадцатого вагона. Она быстро показала проводнику билет и скрылась в вагоне.
- И что теперь? – ступил Комов.
Но тут же нашёлся, - Я провожаю! – бросил парню-проводнику.
- Только быстро! – скомандовал тот, - Скоро отправляемся!
В плацкартном было уже полно народу.
- Как же я её найду? – растерялся Комов. Но ему повезло. Буквально в паре шагов увидел её приметную сумку на колесиках.
Тронул за руку. Недоумённо обернулась.
- Вылитая Орнелла Мути! - мелькнуло в голове.
- Вы извините! Увидел вас на перроне! Всего лишь хотел сказать – вы самый красивый пассажир этого поезда!
- Ой как приятно! – улыбнулась девчонка.
Комов, понимая, что уже надо выходить, еще раз дотронулся легонько до её руки, и выдавил из себя, - Жаль, что так накоротке!
- Что ж…Вся жизнь коротка! – будто тоже с сожалением ответила девчонка.
- Провожающие, выходим! – раздался громкий голос проводника.
Комов выскочил из вагона.
И вприпрыжку, хотя и делая вид, будто на самом деле он и не очень-то спешит, побежал по перрону в сторону своего вагона.
Похож ли был его бег на летящую походку?
Вряд ли.
Скорее он был похож на полёт маленького пуделя, который получил хорошего пенделя и летит над рельсами низко-низко.
Как обычно летают маленькие пёсики к дождю.
Маятник удачи явно качнулся в другую сторону. Причём угрожающе наращивая скорость.
Перед своим вагоном Комов остановился.
Вагонные ступеньки были уже подняты.
Проводница, девка лет тридцати, сжимая в руке жёлтый сигнальный флажок, смотрела куда-то вперёд, в сторону локомотива.
- Девушка! Опустите ступеньки! – громко обратился к ней запыхавшийся Комов.
- Что-то я вас не помню! А какой у вас вагон? – неприветливо, без энтузиазма ответила девушка с веслом, то бишь, с флажком.
И тут Комов, опешивший, что его не признают и не пускают в его вагон, пустил «пенку», - Десятый! Вроде бы. Или восьмой.
Ну вот нашло на человека временное затмение или помутнение! С кем не бывает!
Проводничка довольно осклабилась, - Ну вот и…, - она сделала паузу, Комов сразу догадался, что у неё едва не сорвалось с языка, но та сдержала себя, и весело закончила, - бегите в восьмой! Не помню я вас!
И Комов, чувствуя, как в том фильме, что «всё пропало!», прыжками кенгуру рванул к восьмому вагону.
Совсем молоденькая проводничка без лишних слов подняла ступеньки, впустила Комова в тамбур и только когда поезд тут же тронулся, сказала Комову, - А я вас что-то не помню! У вас точно восьмой?
Комов, еще до конца не верящий, что он уже в поезде, который шустро набирает скорость, в двух словах рассказал это славной девчушке, что за нелепость с ним произошла.
- А билет ваш где? – недоверчиво спросила девчонка.
- Как где? У проводнички десятого вагона! Когда садился, она же забрала!
- Что ж, пойдёмте в десятый! Хоть у нас и не Восточный экспресс, думаю, разберёмся! – усмехнулась девчонка.
Через минуту дура «с флажком» из десятого вагона убедилась, что билет Комова лежит в её проводницком купе в кармашке служебного планшета.
Ничтоже сумняшеся, с подкупающей сермяжной простотой, выдавила, - Ой, что же это я?
- Ну, ты, Нинка, даёшь! – со смехом подвела черту молоденькая проводничка.
Нинка тут же включила «плач Ярославны», - Да вы уж простите! Не знаю, как теперь перед вами и извиниться-то!
- Я знаю! – ответил довольно и радостно расслабившийся Комов, - Договоримся!
Взглянув на крепко сбитую, но неплохо сохранившуюся фигуру Нинки. Которую грудь третьего размера совсем не портила. А где-то, скорее, даже наоборот.
Добавил, - До утра вон еще сколько времени! Ночь впереди.
И уже построже, - Будет и контрибуция, и репарация…
Внутренний чёрт радостно подсказал, - И фелляция, и фелляция…
Пробравшись через частокол мудрёных слов, Нина, не будь дурой, поняла, что сатисфакция неизбежна.

Утром следующего дня, вспомнив вчерашнее на трезвую голову, Комов аж вздрогнул.
- А если бы…! Ну ладно, она дура, а ты-то кто? Не дай Бог!
Но Бог не дал.
Скорее, даже не он, а ангел.
Тот, что смотрящий.
Который лишь будто дал намёк.
Впрок.
И предостерёг.
Не балуй.
Всех не догонишь, один…
Но вдруг проснулся внутренний чёрт, - А слабо метнуться в пятнадцатый вагон?