Шева : Вкус жизни

В машину Антон был влюблён.
Audi RS7, да еще тюнингованная. Быстрая, комфортная, вместительная. Полноприводная, что немаловажно при езде зимой. Приборная панель шикарная, - всё на ней хорошо видно. Движок хоть и восьмицилиндровый, а тихий, его почти не слышно. Хотя до ста разгоняет машину весом почти в две тонны за четыре секунды.
Моторный тюнинг обеспечил модернизацию системы впуска и выпуска, замену турбокомпрессора, чип-тюнинг. Что увеличило мощность двигателя и улучшило показатели расхода топлива. Для улучшения управляемости и устойчивости на дороге стандартные элементы подвески заменены на спортивные компоненты. Опять же, улучшенные амортизаторы, пружины и стабилизаторы поперечной устойчивости.
За дизайн и говорить нечего. Красавица. Да еще аэродинамические обвесы, спойлеры, юбки, диффузоры. Залюбуешься.
А вот своего шефа, водителем к которому он попал по счастливой случайности, Антон невзлюбил.
С одной стороны, понятно: кто ты, а кто он.
Президент крутой богатой фирмы с сотней работников, - «белых воротничков».
Как говорится, - «кто на кого учился».
Но Антон почему-то считал, что неважно, сколько у тебя денег и как высоко ты стоишь, человеком-то надо оставаться всегда.
Но последнее время жизнь упорно подталкивала Антона к грустному выводу, что он, похоже, неправ.
Шеф был строг, безжалостен, груб, скоропалителен на увольнения. Да еще и злопамятен. Мог придраться по мелочи, но выдрать потом серьёзно.
Как сидорову козу.
Прозвище у него было на фирме, - Калигула. Потому что мог поиметь каждого, да еще в изощрённой форме.
Песня Джаггера «Я не могу получить удовлетворение» была явно не о нём.
Из-за постоянного ожидания проявления недовольства шефа, что он опять что-то не так сделал, последнее время Антон начал замечать, что нервы у него на пределе.
В общении с другими водителями и механиками в гараже всё чаще слышал о себе, - Да ты какой-то психованный стал!
Радостей в жизни почему-то стало меньше. Зарплата вроде и неплохая, в хули толку!
Вкус к жизни пропал.

…Благо, на сегодня трудовой день закончен.
Почти.
Шефа он только что завёз домой. Сейчас неспешно ехал поставить машину в гараж.
Лупил дождь, ну и что?
В машине хорошо, уютно. Поставил компакт Double восемьдесят седьмого года. Нравилась ему эта старенькая группа очень. Особенно вторая вещь – Gliding.
Закрой глаза, - и ты будто в номере классного отеля на первой линии возле моря. Или еще лучше – в бунгало.
И не один…
Ну, за рулём глаза, конечно, не закроешь. Да оно, пожалуй, и к лучшему.
…Девчонка махала рукой, останавливая машину, чуть не выбежав на проезжую часть.
Зонтик, изрядно промокший светлый плащ.
Шеф запрещал категорически, но то ли назло шефу, то ли Double так расслабил Антона, что неожиданно для самого себя он притормозил.
- Мне на Рейтерскую! – быстро выпалила девчонка.
- Садитесь! – бросил Антон.
Было не совсем по дороге, но мог же он позволить себе это небольшое отступление от «ежовых рукавиц» шефа?
Чтобы скрасить обыденную горечь бытия.
Попутчица ему сразу понравилась: симпатичная, изящно одетая, интеллигентного вида.
Не балаболка, молчала всю дорогу.
Антон заводить разговор почему-то тоже застеснялся.
- Еще подумает, что клею!
Возле названного дома по Рейтерской Антон остановился.

…Дождь, казалось, припустил еще сильнее. На лужах возникали и тут же через мгновение лопались десятки будто мыльных бульбашек.
- По примете – раз бульбашки, значит дождь надолго! – с грустью подумала Аня.
А в машине было хорошо. На голову ничего не капало. Звучала приятная, расслабляющая музыка. В салоне витал запах кожаной отделки и еще еле уловимого, но такого приятного парфюма.
- Дорогой мужской, - догадалась Аня.
Откуда ей было знать, что это парфюм Калигулы?
Мужик-водитель ей очень глянулся.
Под сорок, коротко стриженый. Плотный, но не толстый.
- Прямо Пьер Безухов! – подумала Аня.
И внутренним женским чутьём вдруг почувствовала, что он тоже её оценил.
Уважительно и положительно.
Хотя и слова за всю дорогу не сказал.
- Выходить не хочется! – неожиданно для самой себя вдруг вырвалось у Ани вслух.
Водитель повернулся к ней.
И без улыбки, не подначивая, неожиданно мягким, бархатным голосом спросил, - И что будем делать?
- Ах ты ж, Винни-Пух! – почему-то решила Аня и, шаловливо улыбнувшись, ответила, - Будем делать минет!

Наклонив своё сидение немного назад, Антон сидел с ошарашенным видом.
Отдавшись кайфу.
- Ну я даю! – подумал он.
На его лице застыла блаженно-глупая улыбка.
Как у Шварценегера в «Джуниоре».
Мелькнула глупая-неглупая, но чертовски приятная мысль, - А вкус жизни, похоже, возвращается!

- Ну я даю! – ужаснулась Аня.
И тут же отбросила эту мысль в сторону.
Как ненужную и бесполезную.
В таком кайфовом процессе…
А потом где-то в районе живота обозначили себя пресловутые бабочки.
- Хотя, скорей всего, - тут же догадалась Аня, - это не бабочки! А те мелкие, микроскопические, хвостатые живчики! Числом в несколько десятков миллионов.
…По завершении процесса, уже приводя себя в порядок, Аня с удивлением подумала, - И вкус совсем другой! Не такой, как у Игоря, жениха. Оказывается, - бывает разный!
Перед глазами почему-то возникла картинка с двумя десятками металлических судочков с мороженым разных цветов. В кафе, куда они с Игорем заходили позавчера.
- Что ж, теперь буду знать! – радостно подумала она.
Непонятно было, к чему относилось «буду знать!».
То ли к мороженому, то ли…
Не нами придумано, - «опыт – сын ошибок трудных».
А Сергеевич знал, о чём писал.
Как говорится – был в теме.