гандон на всю голову : Канун Нового года

Почти в Канун Нового года пришел друг и товарищ мой, Васька и, снимая растоптанные кирзовые сапоги, даже не испросив, по обыкновению,  похлебки из чечевицы, стал жаловаться.

 Рассказал, что работал сторожем на вахте, охранял с напарником какой-то склад подержанных автомобилей в течение месяца.

А на большее его не хватило.
Потому что его напарник, которого Васька сразу стал считать приятелем и другом, стал Ваську обзывать.

Васька подумал, что   произошло недоразумение, и  завтра или уже через полчаса напарник  будет жалеть о сказанных обидных словах в адрес Васьки.
И, чтобы прекратить нападки напарника, Васька сказал ему:
—Мне очень обидно, когда ты говоришь такие слова.  Я вижу, что ты на меня за что-то злишься. Давай поговорим, но только не в таком стиле.

Но, после такого правильного, рационального даже, поступка Васьки, напарник сильно разозлился и дал Ваське кулаком в глаз.
Тогда Васька решил, что слов в этом случае мало и решил повлиять на напарника своими действиями.

Для этого он использовал  закрытую позу: скрестил  руки на груди и  положил ногу на ногу.
При этом он, Васька, избегал прямого контакта своих глаз с глазами напарника для того, чтобы    не давать повода для установления эмоциональной связи.

Этими действиями Васька думал дистанцироваться  от собеседника: представил, что между ним и напарником защитное стекло, поэтому все обидные слова через него просто не долетят.

Но Васькин напарник отреагировал очень странно, он заорал на Ваську:
— В глаза смотри, сука! —  и, изловчившись, дал Ваське кулаком в другой глаз.

Васька же, еще не оставив надежды переломить ситуацию в свою пользу, спросил напарника прямо в лоб: 

 — Ты знаешь, что твои слова жестоки, зачем ты мне говоришь их сейчас?

Такого  вопроса  обидчик точно не ожидал, но Васька тоже не ожидал последовавших действий напарника.

Тот быстро наклонился к земле, выхватил валяющуюся на снегу арматурину, и, размахивая ею, целеустремленно двинул на Ваську.
Васька на одном дыхании  добежал до забора, ограждающего автостоянку по периметру, перемахнул через него, изорвав основательно свои штаны и оставив за ограждением свой кирзовый сапог, но решил, все-таки, сказать свои последние слова напарнику:

— Да, возможно, ты прав, я не спорю,  и так всем понятно, что ты мною недоволен,  но  тебя-то почему это так сильно волнует и беспокоит? Почему ты уделяешь столько внимания  и своего времени моей персоне? Зачем тебе это?

Напарник плюнул себе под ноги и запустил в Ваську его же кирзовым сапогом, а потом, вращая арматуриной, ушел в бытовку, видимо, чай себе подогревать.

А Васька, вот так неожиданно закончив карьеру сторожа - охранника, на товарном поезде добирался к своему давнему другу, надеясь найти приют и порцию горячей чечевичной похлебки в Канун Нового года.

Во время Васькиного рассказа я вскипятил чайник и заварил сушеные травы, так как у меня не было в этот раз чечевицы в запасе и я обходился черствыми размоченными хлебными корками, собрав их у помойки супермаркета, налил Ваське кипятку в алюминиевую кружку.
Васька, прихлебывая кипяток, румянивший его впалые щеки, разглагольствовал:

—  Я показал ему, что  готов постоять за себя, перехватив его  инициативу и остановил его пыл! Спокойно и уверенно я вывел  его «на чистую воду» и показал всем, что    проблемы вовсе не у меня и я не собираюсь играть в его войну!

Мой кот по имени Кат в это время был в стороне и даже не старался подойти к Ваське поближе, но он прекратил мурлыкать и сидел, морщась, так как запах Васькиных кирзовых сапог был сильнее запаха валерианы, так любимой Кату, но гораздо менее приятный.