Пилон Далитов : Бореалис (поэма) ч.3

Борис вернулся. Эдакий экспат,
Чужой среди своих в родной стране он,
Покрыл бронёй свой новенький Х5,
Как в Матрицу опять вернулся Нео.
 
А мне он за обедом как-то раз
Сказал с оскалом загнанного зверя:
«Все врут, воруют... Кто во что горазд...
Пиздя́т и пи́здят. Никтому не верю»!
 
Однажды он зашёл ко мне. Моя
Сестра со мной жила в то время — Даша.
И, словно увидав в ночи маяк,
Борис влюбился. Помешался даже.
 
А Даша поначалу не была
Увлечена, казалось, ни на йоту,
Тогда её прельщали Каббала,
И управленье маленькой Тойотой,
 
Но, Боря был настырен и ретив,
И, цель поставив, без сомненья шёл к ней,
Он подключил свой щедрый креатив,
И наша Даша закружилась в шёлке,
 
Роскошных туфлях, дорогих мехах,
Балах, тусовках, прочих «криках моды»,
И кабала тщеславия (ха-ха!)
Ей заменила прежние свободы.
 
***
 
Мы иногда встречались. Я сгорал
От любопытства - как их карта ляжет?
Они все дальше двигались в астрал,
Семья забеспокоилась, а я же
 
Благословлял сей union d’amour,
Признаюсь, что немного из корысти .
Моей сестричке был к лицу гламур,
И в Боре, этом жестком эгоисте,
 
В ком вдруг открылся преданный партнёр,
Она нашла надежную опеку,
И съехала. Я жил один с тех пор.
Удобство! Молодому человеку...
 
Вы, поняли, куда я речь веду.
Ах, как я зажил! Девушки, пирушки!
А наша пара? Думалось, I do!
Они вот-вот произнесут друг дружке,
 
Плюс, Даша проявляла интерес
К триестовскому бизнесу Бориса.
С инспекцией отправилась в Триест
(Араб куда-то сразу испарился)...
 
Взросление, увы, предрешено!
Котёнок превращается в пантеру,
В шакала превращается щенок,
А девочка становится... гетерой
 
С характером мегеры. Эх сестра!
Куда девалась девочка-хрусталик?
Шустра, остра, как искры от костра,
Пробьёт броню — вы слышите хруст стали?
 
Когда-то bon vivant и сибарит-с,
«Что женщины? Не более чем шалость!»
Стал просто подкаблучником Борис,
Во всём на свете с Дашей соглашаясь.
 
Недавний властелин, теперь - вассал,
Покорный всякой прихоти монаршей,
Он все, что есть на Дашу записал,
Ее внезапно сделав олигархшей,
 
***
 
Об этом он поведал мне в СИЗО.
Зачем? - воскликнул я оторопело.
Он засопел внезапно, как бизон,
налился краской. Видно, накипело.
 
Мудила я! Ну, как же я посмел
Её подставить? Я сидел в смятеньи.
Борис изобразил аплодисмент
В свой адрес. Боже! Борька - неврастеник?
 
Покинув злой тюремный микрокосм,
Я к Даше поспешил в район престижный,
Её лицо, в узле тяжёлых кос,
В фейстайме мне казалось неподвижным.
 
У дома стражник (в прошлом просто мент)
Окинул взглядом сверху (встав зачем-то
На маленький цементный постамент,
Как статуя Пизано из дученто).
 
«А Дарья Александровна — они
Не ждут визитов! Все кто нужен — в сборе».
Я настоял, чтоб он ей позвонил
И передал, что брат я, а не Боря.
 
Всё в роскоши... цветы и перья... лифт!
Квартира Даши — крепость и пентхаус.
Pink ivory, шайтанский переливт,
Из окон вид на мир, на плебс, на хаос.
 
***
 
«Ну здравствуй, братик, ты меня прости,
Но ты бы точно так же забурился...
Мне жутко, треволнений
ассорти
Меня гнетёт, и страшно за Бориса!
 
Едва она «Борис» произнесла,
Из глубины роскошной анфилады
Раздался голос, - страшные дела!
Ой, Даша, ни за кай, прошу, не надо!
 
Я посмотрел на Дашу, - что за чёрт?!
«Акцент балканский, правда, сексуальней,
Чем многие? Не бойся, дурачок!
Эй, Франка, кье си?» - В спальне, Даша, в спальне!
 
Как в старых фильмах, вдруг, в проем двери,
Вступила обнаженная брюнетка,
В динамиках похрипывал Крис Ри,
«А вот и Франка! Познакомься, детка!»
 
Передо мною, как tableau vivant,
Потягивала опий из кальяна
Весталка из неведомых саванн.
«Моя подружка, Франка, из Любляны»
 
***
 
Кто человек? Пустое место, нуль!
Нейронно-гормональная трясина.
Я понимал всё это, но тонул
В потоках своего окситоцина.
 
Гормон любви... Пустая голова,
В ней словно образ Франки кто-то выжег.
Я бормотал бессвязные слова:
«Словения... ну как же... Слáвой Жи́жек,
 
Меланья Трамп, ущелье Винтгар-Падь»...
Я переполнен чувствами. Ох, лопну!
Но Даша приказала Франке спать.
Видение исчезло, дверь захлопнув.
 
В бессилии я плюхнулся на стул,
Любовным вдруг питоном окольцован,
Восторг мой был заметен за версту,
Как монумент с ракетой в Одинцово,
 
Сестра, с ехидцей, видя мой конфуз,
Ждала пока я справлюсь с этой встряской,
Но, прежняя прозрачность братских уз
Вдруг стала утомительной и вязкой.
 
С надеждой я спросил, - а что, она
Из Бориных вертепов куртизанка,
Иль, в девичьем обличье сатана?
Любой ответ пугал меня цугцвангом.
 
«Ты был всегда романтиком в семье,
Влюбляясь, а не просто куралеся,
Но, здесь, забудь, братишка, je moje,
Что по-словенски означает ‘слейся’
 
Съешь "Три́ттико", расслабься, не пыхти
Сейчас не до влюблённостей, не так ли?
С Борисом получилось не ахти...
Я не хотела этого спектакля!
 
Недавно мы расстались, я тотчас
Перехватила бизнес-эстафету.
Решительно, на месте не топчась,
Построив на развалинах конфету!
 
А с Борькой я решила, - посидит
Чуть-чуть, как говорится, для острастки,
Но, показанья давший саудит,
Сгустил едва замешанные краски.
 
Я не ждала, что вцепятся всерьёз.
Юристы говорят, - метаться поздно!
Такое дело для ментов - курьёз,
И важный прецедент. Предмет опознан,
 
Свидетели на месте, материал
Почти готов, рисуется десятка,
Борис, я слышу, запереживал,
Хоть раньше был не робкого десятка.
 
***
 
В лице ее угадывалась страсть,
И мстительность, и сорванные нервы,
И это - моя младшая сестра-с?
Видал ли мир пример подобной стервы?
 
Мне захотелось скрыться, в бурелом,
Как кровью истекавшему подранку,
Допустим даже, Борьке - поделом,
Но, кто, скажи на милость, эта Франка?
 
«Какая скука, пошлость и позор.
Мужчины, как известно, легковесны.
Твой лучший друг сидит сейчас в СИЗО -
Твоя влюблённость не совсем уместна!
 
Она - твой сон. Ты любишь игры сна?
Она - мечта, не сбудется ни разу.
Прекрасна, и порочна, и грустна...
Как “tabula”, которая не “rasa”,
 
Я, в-целом, не люблю вас, мужиков,
А с Франкой мне так просто, гармонично,
Нет никаких запретов и оков,
С ней и вчера и завтра так вторичны».
 
Она резной отставила мундштук, -
«Борис рыбачил, я взяла наживку!
Вас у меня была-то пара штук,
Но, каждый опыт - горькая ошибка!»
 
***
 
Я вышел в город - в мир ночных витрин..
Вдыхая воздух - тёплый, тёмный, томный,
Меня бодрил, как чистый эфедрин,
Вопрос кто виноват и делать что мне?
 
В мозгу туман. Он чёрен, как сурьма,
А в нём две мысли, страшные, до дрожи:
«Мой друг в СИЗО. Сестра сошла с ума».
«Мой друг - мудак. Сестра мне всех дороже».
 
Где правда? Где неправда? В чём ответ?
Добро и зло подобны бумерангу.
Ответ пришёл: от бога ли, от Вед?
«Плевать на всех! Добейся только Франку!»
 
Смятенье раскроило мозги мне,
Кружились тени, как после наркоза,
За дедовский схватившись багинет,
Я был готов, как Дмитрий Каракозов,
 
Колоть, взрывать! Сестра, огнём гори!
Есть только Франка! Вот моя планида!
Звоню ментам, пусть эти упыри
Упрячут за решетку Дашку, гниду!
 
***
 
Без Франки свет похож на темноту;
Все запахи казались дикой вонью.
И я бежал к знакомому менту́,
Поглаживая крышку диктофонью.
 
Гнилую совесть превратив в труху,
Я записал признание сестры-то;
На диктофоне всё как на духу.
Все схемы, махинации - раскрыты.
 
Вот я почти на месте рандеву,
Где, верно, ждёт уже мой друг легавый,
Я представлял, как с Франкой заживу,
Где безмятежье, и растут агавы.
 
Придётся убежать наверняка,
Подальше от арабов, Дашки, Борьки,
Из здешнего проклятого мирка,
Где неизбежны жесткие разборки,
 
Но за квартал до места (ну, и ну!)
Противный звон меня из транса вывел -
Мой дед кричит, -  очнись скорее, внук!
Негоже мыслить от семьи в отрыве!
 
Зацокали собачьи коготки
К дверям по коридорному паркету,
Воображенье, отступи, не тки
Ни деда, ни никчемную вендетту,
 
Но, кто-то явно просится ко мне,
Враг, или друг? Не поздно о друзьях-то?
Их время, как натуру кисть Моне,
Размыло. С кем когда-то на паях ты
 
Таскал у.е. в валютный магазин,
И пропивал добытое в «Сайгоне»,
Сидит, под приговором «на мази»,
И сам я, антиподом Антигоне,
 
Планирую сестру свою предать,
И для чего? Любовь, или услада?
Но, коль «любовь сметает города»,
То, может, к чёрту ханжество прелата?
 
***
 
Кто вечно прав, тот вечно одинок.
А я хочу неправым быть, хоть раз-то!
Опять зубодробительный звонок...
За дверью Даша... с Франкой. Как контрастно
 
Моя каморка выглядит для них!
Аскезой здесь воняет ядовито...
«Прими невесту, грёбаный жених,
А диктофон отдай, и будем квиты!»
 
Сестра ушла, не знаю, навсегда ль,
Словенка жалась к кухне оробело,
От встречи я другого ожидал,
Прожив полдня в режиме para bellum,
 
Достигнут мир, я получил свой клад,
Вот только вместо сладкого томленья,
Противным я сомнением объят,
Которое сродни банальной лени!
 
Внутри меня любовной силы нет.
Гляжу на Франки стройную фигуру,
Её субтильный, тонкий силуэт...
Она молчит, как дура, или... гуру?
 
И я молчу. Читатель, пусть и ты
Чуть помолчишь, устав от суматохи...
Молчание есть эхо пустоты
Внутри, снаружи, в космосе, в эпохе!
 
***
 
Осмыслив все вопросы бытия,
Я осознал, что в сердце, и снаружи
Молчание - лекарство... Но, и яд,
Когда в избытке. Я его нарушил.
 
Поэзия, конечно, не цемент,
Но, и не плод раздора из Эдема.
Мы сели рядом. Я налил абсент.
И стал читать последнюю поэму:
 
Я поездом Москва - Санкт Петербург
Приехал к деду...