Вавилен Гламурский : Тайный код

Мысля себя, как живой пустоты структуру,
простой морфологией — формой, чей ясен лик,
доцент философии Иммануил Верхотуров
мрачно взбирается на наивысший пик.
Там озирается он, не идет за ним ли,
чтоб озарить бытие, кавалькада дней
(ты приглядись, как торжественно трутся нимбы,
искры огня высекая, о сути нерв).

В это же время, внизу, у тропинки узкой,
в тайной расщелине, будто бы между строк,
крайне осознано, смыслы, как семки лузгал
Рабиндранат Опупенченко — чистый йог.
Пяты с ладошками вверх, третий глаз же долу —
на перекрестьи потоков себя понять
смог, вот те крест, Опупенченко — йог матерый,
сонмы иллюзий рассеет его праджня.

Ну, а в московском замкадьи сыром и постном,
впрочем, в том нет ни его, и ни чьей вины,
небо усеяли, как ни банально, звезды,
и МарьИванна на кухне печет блины.
Прочих среди обычайных, как есть, занятий,
телеэкран демонстрирует снов ленд-лиз,
то медитацию йога Рабиндраната,
то Верхотурова лекция — «Who this is».
Слушает Марья, пытаясь понять всё это,
смотрит, стараясь проникнуться — где здесь good,
и разверзает сознательных мыслей недра,
чем совершает интеллектуальный труд.


Каждый по-своему ищет себя по крохам,
всем онтология трогать себя даёт…

Только вот Лёха… Ему, Алексею, похуй,
к ней — индифферентен, найдя мыслей тайный код.
Его разливает друзьям и подругам тоже,
щедрой экспансией духа на глубину
гранёной посуды, да так, что — мороз по коже,
что восклицания:
— Эврика!
— Ну и ну!
В спектре, от
— Вертится всё же!
до
— Алиллуйя!
сопровождают его всякий взгляд и жест.
Он же — спокоен, как Сфинкс, что тебя трактует,
взмахом Вселенные смог изнутри прочесть.

Аскезы, рассудок, как практики жизни - тщетны,
тайный код мысли, он - мерой иной разлит.

Лёха с улыбкой глядит в чёрной смерти жерло,
добыв концентрацию снов – хватит капли на литр.