Стёжки да рожки : Навлон

Я плыл в кошмар. Вода остекленела
покорная течениям иным.
Расплющенные рыбы ошалело
таращились из твёрдой глубины.

Болталось то табаня, то шныряя
в уключине короткое гнильё,
и лодка трепетала как живая.
В речное путешествие её

сандалией отправил гневный старец,
внушая про неписаный закон,
когда не отыскал костлявый палец
положенную медь под языком.

"Седой болван! Тому ли слыть на свете
венцом непогрешимости, кто сам..."
Хвала богам, я вовремя приметил,
что первыми поблекли небеса.

"Однако же, с какого перепугу
окрысился безумный старикан?"-
разнёсся мой вопрос на всю округу.
И разом побледнели берега.

В чистейшую незримую хрустальность
смещались первозданные цвета.
Вот облако покинуло реальность,
и дальняя скала уже не та.

Вершилось нечто сумрачное. Право,
знамение имелось налицо.
Светили бы мне почести и слава,
умри я краснощёким удальцом.

А мой герой предался размышленьям,
от них не меньше пользы, чем вреда
напрасно называемого ленью...
Река текла прозрачна и тверда.

Объявлено персоною нон грата,
о волны билось хлипкое весло,
а некий сумасшедший реставратор
с окрестностей смывал за слоем слой.

И яркие, раскрашенные дали,
служившие картиной бытия,
под губкою безумца исчезали,
и так же истончалась плоть моя.

"Давай, гордись могуществом зловещим,
сотри меня, безжалостный старик.
Ведь гнев тебе хозяином завещан,
а радостей ты так и не постиг.

Не кара, а невиданная дурость
когда бы обесцвеченная ширь
во все четыре стороны тянулась
туда, где не осталось ни души.

Уймись, старик! Усопший - не утонет
на лодке без руля и без ветрил."
Так храбро я к тому воздев ладони,
что прежде было небом, возопил.

Услышан! Горизонт нарисовала
густая серо-бурая мазня.
Но миг... другой... и этого не стало.
Я плыл в кошмар, где не было меня.