Шева : День счастья

Он вышел из дому совсем рано.
Сразу - как только стало можно.
Захотелось вырваться на свежий воздух из уже надоевшей и постылой атмосферы квартиры.
Благо дом был расположен в чудесном месте. Если с одной стороны, через проспект, торчали стандартные, панельные девяти- и шестнадцатиэтажки, среди которых изредка попадались высокие грибы современных двадцатипятиэтажек, - обычный, в общем-то, пейзаж жилого городского микрорайона, то напротив, с другой стороны дома, начинался лесопарк.
Простиравшийся бог знает как далеко. До горизонта - это уж точно.
Лес этот был его неизменной гордостью перед друзьями и просто приятелями.
- Дом - да, обычный, как у всех, вернее - как у многих, но вот лес…
И действительно, расположение дома практически в лесу, рядом с вековыми, или около того, соснами, всех гостей удивляло и восхищало.
И сейчас, зайдя в лес, он очередной раз ему обрадовался.
Как старому, испытанному, проверенному другу.
Под невидимыми порывами ветра вверху слегка покачивались разлапистые верхушки сосен. Отдалённо напоминающие лихие растаманские дреды.
Мощные, толстые стволы кое-где поскрипывали, будто жалуясь, - Думаешь, легко стоять десятки лет, не сходя с места? Возле земли каждый ствол с северной стороны украшало бархатистое пятно ярко-зелёного моха. Накрывавшее собой пласты толстой серо-коричневой коры.
Ярко, даже игриво, зеленели пучки длинных, острых иголок на сломанных, упавших от ветра небольших ветках.
Белок, раньше сразу возникавших, как только зайдёшь в лес, сейчас не было.
- После всего, что было, боятся, наверное. Вот и прячутся, - подумал он.
Из живности наблюдались лишь ярко-жёлтые круглогрудые синички.
Беспокойно скачущие по близлежащим кустам.
Кусты стояли еще зимние: серые, скучные, нахмуренные. Хотя на ветвях уже начинали наклёвываться почки, - весна давала себя знать.
Дубы тоже еще выглядели серыми и мрачными. Стояли, будто нахохлившись. Кое-где на ветках даже болтались прошлогодние тёмно-рыжие засохшие листья. Вот уж, действительно, - задубевшие.
Новой травы еще не было. Так, местами зеленели пятна чистотела. Который весной всегда пробивается в числе первых.
…Он подошёл к озеру.
Зеркальная гладь была подёрнута клубящимся белесым утренним туманом.
У камышей прикорнула стая уток. Будто не выспались за ночь.
На той стороне озера, слегка размытые из-за тумана, виднелись бело-синие контуры небольшой церквушки. Украшавшей микрорайон.
Над озером, а точнее, над церковью, еще был виден неполный диск луны.
Безмолвно взиравшей, - Что там творится на вашей Земле?
Умиротворённый, но одновременно взволнованный удивительной тишиной и открывшимся мирным видом, он подумал, - Может быть, это и есть счастье?
Вспомнил, как когда-то, под настроение, погуглил слово «счастье».
Компьютер тогда быстро выдал: Счастье - город в Луганской области. Небольшой - около двенадцати тысяч жителей. С набором обычных для таких городков скромных провинциальных достопримечательностей: Дворец культуры, стадион, ПТУ, пару супермаркетов, пятиэтажки.*
Он тогда еще посмеялся.
Сам он из десятков определений, гуляющих в обиходе и сети, придерживался лапидарного и лаконичного: счастье - это отсутствие несчастья.
Считая его самым метким, верным и честным.
А еще, хотя это было уже его, чисто личное, связанное с первой любовью, он считал, что иногда под определение отлично ложится название бессмертной вещи Харрисона из Белого альбома - While My Guitar Gently Weeps.
…Когда моя гитара нежно плачет.

Комов вернулся к дому, вошёл в подъезд, лифтом поднялся в квартиру.
Вышел на балкон.
С восточной стороны дома сегодня, как это обычно бывало по утрам, почему-то не было слышно оглушительную работу противовоздушной обороны.
С западной - молчали Грады.
Рёвом залпов которых прямо над домом сбрасывало кошку с дивана, да и людей поневоле заставляло втягивать голову в плечи.
Будто это поможет.
Или спасёт.
За позицией Градов не поднимались уже привычные клубы грязного дыма. Позади боевых машин не горела трава и кустарник.
На северо-западе, на горизонте над лесом, не поднимались ежедневные дымы от пожарищ в посёлках и городишках пригорода.
В мёртвой тишине и непривычном, мирном благоденствии было что-то неестественное, нереальное, сюрреалистичное.
Так не бывает.
Вернее, - бывало когда-то.
Уже очень давно.
До того.
Как.

Комов перешёл на кухню.
Сварил кофе.
Из пакета с замысловатым импортным названием гриссини достал сухую хлебную палочку, посыпанную кунжутом.
Быстро сгрыз её.
Как кролик морковку.
Про себя подумал, - Наша «соломка» лучше. Да и вообще, - подстелить бы…
Сделал глоток горячего кофе.
Хорошо…
Ох, как хорошо…
- Да чего там, просто заебись! – подсказал верное слово внутренний голос, - Не стреляют - и слава Богу!
Взгляд упёрся в висевший на стене кухни календарь.
- Что там у нас сегодня за памятная дата? – решил посмотреть Комов.
Приподнялся со стула, взглянул на квадратик сегодняшнего дня.
Двадцатое марта.
Мелким шрифтом,- Международный день счастья.
В голове мелькнуло, - Воистину.
Подпись.
Печать.



*На второй день город был разрушен на восемьдесят процентов.

(с) 2022