Владимир Владимиров : Лебединое озеро и мочевой пузырь

На третьем курсе нам на всю группу перепали билеты на балет «Лебединое озеро» в Кремлёвский Дворец Съездов. По 60 копеек за билет. Счастье это нам привалило, потому что в нашей группе Т-3-73 училась Риточка, которая была профоргом курса, и боролась за наш культурный рост.
Это озеро с лебедями крутили тогда по телевизору по случаю каждой «безвременной кончины» очередного кремлёвского старца, значительно чаще, чем хотелось бы и Кремлю и всему советскому народу. Поэтому особого интереса ни к лебедям, ни к озеру у нас не было.
Зато было горячее желание посетить банкетный зал Дворца Съездов – огромный буфет, занимавший весь верхний этаж Дворца. Там, несмотря, а может, и благодаря, надвигавшейся эпохе всеобщего продовольственного дефицита, можно было за не очень большие деньги отведать бутерброды с сервелатом и икрой, и выпить бутылочного доброго жигулёвского пива. Для дам предлагалось шампанское, чай и эклеры.
В предвкушении встречи с прекрасным мы, как настоящие театралы, пришли заранее и сразу поднялись в банкетный зал. Студенты на встречу с музой театра – Мельпоменой, пришли подготовленными. То есть не просто в костюмах – у кого они были – и в галстуках – кто их умел завязывать, а и прихватив с собой накопленные деньги, чтобы приобщиться к искусству по серьёзному!
Трое наших одногруппников – спортсменов – Лёня, Михалыч и Скворец – были настроены особенно серьёзно, и их можно понять – двое из них занимались регби, а Скворец был мастером спорта по академической гребле, поэтому богатая белками пища была им особенно необходима. Пиво они тоже любили до чрезвычайности. Поэтому сорокаминутная «разминка» пивом и бутербродами, с явным предпочтением первого в ущерб второму, прошла у них особенно интенсивно, весело и шумно. К завершению её девушки из нашей группы – чисто из ложно понимаемой скромности – стали делать вид, что они незнакомы совершенно с этой компанией, и не вместе вовсе пришли. Однако по второму звонку вся компания дисциплинированно потянулась в зал – пришли ведь не чревоугодием заниматься, а для утоления жажды духовной.
Места оказались хорошие – четвёртый ряд партера, прямо посередине. Половину ряда наша группа и заняла. Одно плохо – ряд длиннющий, мы по центру, проходить пришлось, доставляя некоторое неудобство тем, кто уже занял места. Спортсменам с их крупными габаритами было особенно трудно протиснуться, но они учтиво извинялись за каждую отдавленную ногу.
Свет медленно погас, заиграла увертюра. Полумрак, уютное тепло и классическая музыка в великолепном исполнении оркестра Большого театра способствовали, и через несколько минут здоровые организмы спортсменов погрузились в сон.
Спали они в основном тихо, уважая музу и не мешая другим наслаждаться встречей с прекрасным. Лишь иногда Скворец начинал громко всхрапывать, но его можно понять – объём лёгких у мастера гребли – восемь литров. Как тут не всхрапнуть! Но рядом сидел комсорг группы Толя, который, как представитель руководящей и направляющей силы, был и в пиджаке и при галстуке, и даже не пил в буфете. Он попихивал Скворца в бок, и тот затихал.
Но к середине первого акта натура организма взяла своё, и Скворец проснулся. Причина была в особенностях его мочевого пузыря. Тот его часто подводил. Скворец был огромным высоким красавцем с румянцем во всю щёку, «кровь с молоком». И пива выпить мог немеряно. Но уже после второй кружки пузырь заставлял его часто бегать в туалет, а в переполненных пивбарах с одним туалетом на всех это являлось серьёзной проблемой. Но уважение к нему, как к серьёзному потребителю пенного напитка этого не умаляло. Что поделаешь, если такая физиологическая особенность у человека!
Скворец глянул с интересом на сцену, где в красивых декорациях порхали легконогие дамы, и встал во весь свой немалый рост. Посмотрел влево – вправо и, решив, что вправо идти ближе, он двинулся вправо. В темноте и тесноте невозможно идти, не наступая на ноги поклонникам балета, и первым, на кого он наступил, был тихо и мирно спавший Михалыч. Сон его был очень чуток и он немедленно проснулся.
Во мраке Михалыч не увидел ничего, кроме огромной фигуры Скворца, загородившего сцену с лебедями, он и Михалыч, изумившись столь странному поведению своего друга, громко спросил:
– Скворец, ты куда?
На что Скворец с предельной честностью ответил могучим басом:
– Поссать пошёл! – и пошёл дальше по ряду.
А Михалыча такой ответ вполне удовлетворил, и он мгновенно погрузился в здоровый спокойный сон. Зрители загудели осуждающе.
Минут через десять Скворец вернулся, невозмутимо прошёл по возмущённо шикающему ряду, опять наступил на Михалыча, но тот уже из деликатности не издал ни звука.
А вскоре накатил антракт. Было скучновато – денег на буфет уже не было. Пришлось сидеть в зале и ждать, когда из буфета вернутся ценители балета.
Второй акт оказался веселее первого. Из-за танца маленьких лебедей. «Лебедей», а точнее молоденьких балерин было трое. Слева и справа – вполне стройненькие, как и положено быть балеринам. Средняя была очаровательной пышечкой. В балетной школе она не была отличницей, и за своими шустренькими партнёршами явно не успевала.
Из приличия солидная публика сдерживала смех, но живая музыка разбудила Михалыча и Скворца, и пухленький лебедь был ими замечен и вызвал весёлый и громкий смех, что совсем сбило птичку с ритма. Танец был, к сожалению, недолгим, но весёлым. Вечер общения с прекрасным удался!