отец Онаний : Две половинки

Вахтовый посёлок в жопе мира. Вагончик. Двое сидят за столом. На столе бутылка водки, открытая банка тушёнки, похожая на бескозырку.
- Как бабу делить будем?- спросил первый, нарушив тишину.
- Пополам.
- Пополам? И кому какая часть?
- Монетку кинем.
- Э, нет.
Спор не мгновение прервался. Оба выпили, не чокаясь. Оба, также не сговариваясь, выдохнул сивушные пары из ноздрей. Аккуратно подцепили из банки по куску остекленевшей тушёнки и начали блаженно жевать.
- Решать надо.
- Надо.
- Время идёт. Баба стынет.
- Стынет.
Они снова выпили.

- Можно и по справедливости.
- Можно?
- Я с ней дольше знаком. Раньше увидел и глаз положил. Поэтому мне нижняя часть.
- Там на верхнюю часть без слёз не взглянешь. По справедливости он..
- А сиськи..
- Ну согласен. Но голова вообще ни о чём.
- Допустим. Но сиськи.
Снова выпили.

- Надо идти. Стынет .
- Пока не решим кому что, не пойдём.
- Стынет же,- уже чуть более тихо сказал второй.
- Ничего.
Допили. Тушёнка тоже ушла в аккурат под налитое. Стало гораздо скучнее.
- Эх, да забирай нижнюю,- второй рубанул рукой по воздуху. На стол упало четыре половинки комаров.
- Назойливые твари,- оглядев улов отметил первый,- ловко ты их. Бери сам нижнюю. За заслуги. А то сосут каждый день, спать невозможно.
- Уверен?
- Уверен!
Они вышли из вагончика и направились в сторону столовой.
В столовой на столе лежала мёртвая повариха. Её огромные груди, словно две кастрюли сдобного теста сбежавшего наружу, были разбросаны в разные стороны и свисали практически до пола. Голова была свёрнута набекрень. Из шеи торчал нож. Из одежды на поварихе были только некогда белые носки, через которые пробивались огромные, ороговевшие, давно не стриженные ногти. Словно она была оборотнем.

Мужики взяли большой топор, торчавший из колоды и помогая друг другу разрубили тело пополам.

Каждый взял свою половину и удалился.
По радио, которое стояло на подоконнике и вообще не понятно каким чудесным образом принимало сигнал в этой глуши играла песня Тани Булановой:
Мы с тобой две счастья половинки
Две судьбы, как будто две тропинки