Гусар : Финансовый авантюрист ч21

Глава 21

Дождь хлестал по окнам квартиры Михаила, сливая огни ночной Москвы в мутные потоки. После встречи с Громовым и ритуального сожжения пиджака он чувствовал себя выжатым, но не сломленным. Холодная решимость, закаленная унижением и шантажом, была его новым топливом. Он только что закончил сложный разговор с матерью, убеждая ее, что лечение по новой "элитной программе" (подачке Громовых) – это огромная удача, а не повод для тревоги. Ложь давила грудину.

И тут зазвонил "чистый" телефон. Незнакомый номер, код Испании. Сердце Михаила екнуло. Витька? Но друг звонил бы с привычного номера.

— Алло? — ответил Михаил, стараясь звучать нейтрально.

— Мишань! Братишка! — оглушительно громкий, хрипловатый голос, знакомый до тошноты, заполнил трубку. Славик. В фоне – шум бара, женский смех. — Как жизнь, чем дышишь? Слышал, у тебя там веселуха началась, серьезные люди заинтересовались!

Михаил сжал телефон. Ярость, горячая и мгновенная, ударила в виски. Он сделал глубокий вдох, представляя лицо матери.

— Слав. Неожиданно. Какими судьбами? — голос ровный, почти дружелюбный. Игра началась.

— Да вот, вспомнил тебя, скучаю! — Славик фальшиво рассмеялся. — Мы ж с тобой как родные, после всех этих... Монакских дел. Помнишь, как мы там девчонок этих классных подобрали? Вику, Саню? Красота! Они, кстати, до сих пор вспоминают, как ты Кирилла того, Громова, в казино развел. Мастерски! — Пауза, нарочито многозначительная. — Очень мастерски. Такое не забывается. И не скрывается.

Угроза висела в воздухе, густая, как дым в баре за Славиком. Михаил молчал, давая ему разгоняться.

— Да и Витька наш, дурак, — продолжал Славик с преувеличенной грустью, — языком чесать горазд. Недоволен был, что ты его в долю с Громами не взял... Ну, выпил лишнего, разоткровенничался. Про твои финансовые таланты, про схемочки... Даже про то, как ты реальных бенефициаров проектов прикрываешь. — Голос Славика стал тише, интимнее, но от этого только страшнее. — Информация, Миш, она как баба – если не твоя, то чья-то. И может сильно навредить. Особенно если в руках... скажем, недружелюбных людей.

— Говори прямо, Слав, — прервал Михаил, ледяная нотка прокралась в голос. — Ты не для ностальгии звонишь.

— Обижаешь! — возмутился Славик, но тут же сменил тон на деловой. — Ладно, по делу. Ты ж теперь человек состоятельный, даже после... ну, этих твоих проблем с налоговиками. А у меня тут дельце одно перспективное в Барселоне, но стартовый капитал подвел. Нужно всего-то пару сотен тысяч евро. Взамен я гарантирую полное молчание. И своих девчонок приструню, а то они болтливые. И Витьке рот зашью. Как в старые добрые времена, а? Поможешь другу?

Двести тысяч. За молчание. За жизнь. Михаил почувствовал, как по спине ползет холодный пот. Это был чистый, наглый шантаж. Славик знал слишком много. И от Витьки, и, вероятно, через Вику и Саню, которых он же и подсунул тогда в Монако.

— Сумма серьезная, Слав, — ответил Михаил, играя в сомнение. — Да и время сейчас... горячее. Нужно подумать, посмотреть, что можно снять без лишнего шума.

— Думай, брат, думай! — весело отозвался Славик, но в его тоне слышалось предупреждение. — Только недолго. У меня партнеры нетерпеливые. Один, особенно... Серёга Левин, помнишь такого? Тот, кого ты в Монако так красиво... обыграл. Он теперь мой компаньон. И он к тебе, скажем так, без особой теплоты относится. Мне его сдерживать – себе дороже. Так что не затягивай, а?

Левин! Сергей Левин, "кинутый" друг Кирилла Громова, чьи полмиллиона евро Михаил мастерски перевел в воздух в том самом казино. Теперь он в одной связке со Славиком. Это меняло расклад, делало угрозу конкретнее и опаснее. Левин был не просто болтун, а обиженный и, вероятно, мстительный.

— Понял, — коротко бросил Михаил. — Дам знать.

— Жду с нетерпением, братик! И помни: старые друзья – они самые верные. Особенно когда их ценят! — Славик громко чмокнул в трубку и отключился.

Михаил опустил телефон. Рука дрожала от бессильной ярости. "Старые друзья"... Картинки всплывали обрывками. Не Монако – там Славика физически не было. А Москва. Неделя сразу после их возвращения из княжества.
Славик звонил девчонкам. Часто. Настойчиво. Вике жаловалась тогда по телефону, смеясь, но с ноткой раздражения: "Твой друг Слава – прямо следователь какой-то допрашивает! Звонит каждый день: 'Ну как там Миша? А Громов-то как отреагировал на проигрыш? А точно он сам ставил фишки? А не говорил Миша чего про отца Кирилла?'". Саша подтверждала: "Да, достал уже. Все про казино, про деньги...".
Потом Славик пару раз позвонил и самому Михаилу. Казалось бы, просто поболтать, "как оно в Монако". Но вопросы были слишком специфичны: "А как ты вычислил, на каком столе Кирилл сольется? Чутье или инсайд был?", "А девчонки не ляпнули лишнего про себя? Вдруг Громовы проверять начнут?". Михаил тогда, окрыленный успехом и планами на Москву, отмахивался, отвечал уклончиво. Списывал на обычную для Славика любопытность и болтливость.

Теперь эти звонки обрели зловещий смысл. Славик методично собирал компромат. Заранее. Используя его же людей, которых он же и подобрал. Девушки были не просто антуражем – они, сами того не ведая, стали его источниками. А потом – инструментом давления. Возможно, он всегда вел свою игру, прикрываясь братской улыбкой. Его "помощь" была не услугой другу, а внедрением агентов в самое сердце операции Михаила.

Нужно было действовать. Быстро. Он набрал номер Витьки Смирнова. Тот ответил почти сразу, голос встревоженный и виноватый.

— Миш? Как мама? Все в порядке?
— Пока держится, — отрезал Михаил. — А вот у нас, Вить, большие проблемы. Твой "душевный" разговор со Славиком в баре помнишь? Он превратился в шантаж. Славик только что требовал двести тысяч евро. За молчание. А в компаньонах у него – Сергей Левин.

На другом конце повисло тягостное молчание. Потом тихий стон:
— Бля... Миш, я... Я тогда был пьян в хлам, зол на тебя из-за Громовых... Он подкатывал, жаловался, что ты всех кидаешь... Я ляпнул чушь... Не думал, что он...
— Что он использует это как дубинку? — закончил за него Михаил. — Теперь думай. Ярость бесполезна, братик. Нужен компромат. На Славика. Жесткий, железобетонный. Ты же знаешь его испанские делишки. Долги? Бары? Девки? Наркотики? Особенно наркотики. Найди что-то, за что его можно прижать так, чтобы он забыл и про меня, и про Левина.

— Он осторожный, Миш... — неуверенно начал Витька.
— Осторожный не стал бы шантажировать человека, у которого проблемы с ФСБ и Громами! — резко парировал Михаил. — Он чувствует запах крови и потерял осторожность. Ищи. Используй все каналы. Деньги не проблема. Но быстро. Пока он не нанес удар.

— Понял, — голос Витьки стал тверже, деловитее. Чувство вины трансформировалось в решимость. — Я знаю пару людей... Они что-то слышали про его порошковые дела. Дам знать.

Следующие два дня были адом ожидания. Михаил пытался заниматься документами для Кротова, следил за началом лечения матери (Громовы, к их чести, подключили действительно лучших онкологов), но мысли возвращались к Славику. Тот не звонил, но его незримое присутствие ощущалось повсюду. Как-то вечером, возвращаясь от матери, Михаил заметил припаркованный в его переулке темный "Мерседес" с тонировкой. Водитель курил, лицо неразличимо, но ощущение слежки было физическим. Проверка терпения? Запугивание? Михаил прошел мимо, не поворачивая головы, но спину от напряжения сводило.

Наконец пришел звонок от Витьки. Голос его звучал возбужденно и торжествующе.

— Нашел! Не компромат, Миш, а бомбу! Славик не просто балуется коксом. Он влез в крупную поставку. Очень крупную. Из Колумбии через Марокко. Планирует ввезти партию на яхте через неделю. Не сам, конечно, но он ключевое звено – логистика, приемка, дистрибуция по клубам. Рискнул по-крупному, видимо, решил сразу на пенсию заработать. У меня даже есть примерные даты и точка выгрузки под Барселоной. Контакты его местных партнеров. И самое сладкое – его колумбийские поставщики жутко не любят, когда кто-то лезет в их дела без спроса. Особенно такие громкие. Они параноики.

Михаил медленно выдохнул. В голове мгновенно сложился план. Грубый, опасный, но эффективный.

— Отлично, Вить. Ты – гений. Теперь слушай внимательно. Нужно сделать две вещи. Первое: анонимно сливай всю информацию про яхту, даты и точку выгрузки его колумбийским партнерам. Пусть знают, что их «надежный» логист слишком много болтает и привлекает внимание. Второе: сделай то же самое для местной наркополиции. Безликий звонок, анонимный имейл – как знаешь. Главное – чтобы они были в курсе.

— Миш, это же... — Витька заколебался. — Это смертный приговор. Колумбийцы его на куски...
— Он сам подписал себе приговор, когда начал шантажировать меня, зная о моей матери! — голос Михаила стал ледяным. — Он играет с огнем, думая, что я связан по рукам. Пусть узнает цену своей «дружбе». И пусть Левин останется без своего нового «компаньона».

— Понял, — после паузы ответил Витька, в его голосе слышалось понимание и даже одобрение. — Сделаю. Чисто.

Михаил положил трубку. Он подошел к окну. Дождь перестал. Над мокрым асфальтом висела холодная, ясная ночь. Он открыл окно, вдохнул сырой воздух. Ярость улеглась, сменившись холодной, почти бесстрастной сосредоточенностью. На столе лежал тот самый нелепый нож из Монако. Михаил взял его в руку, ощущая тяжесть металла.

«Старые друзья, Слав? Ты прав. Самые верные – это те, кто знает, где зарыты твои кости. И как сделать так, чтобы ты сам туда провалился.»

Он положил нож обратно. Игра против Славика была запущена. Теперь нужно было ждать. И готовиться к следующему ходу. Ведь где-то там, в тени, маячила фигура Левина. И над всем этим – холодная, всевидящая тень Громовых. Но Михаил больше не чувствовал себя загнанным зверем. Он стал охотником. Опасным, терпеливым и безжалостным. Ради матери. Ради мести. Ради самого себя.