Giggs : Урод

Огромное солнце, пугая мечтателей своей нездоровой краснотой, грузно оседало за призрачные прямоугольники далеких высоток. Левее и выше уже поторопилась вылезти на небосклон бледная луна, покрытая пятнами разложения. Куски мяса неосознанно замедлили свой бег по асфальтовым венам города, в глубине души пораженные болезненной мощью природы, непонятным поведением небесных светил.
Зорг, притаившись на покачивающейся верхушке огромного тополя, настороженно следил за кусками мяса, которые без дела сновали по парку. Да и какое может быть дело у этих субстанций при столь кратком отрезке времени, отпущенном им на существование? Зорг раздраженно плюнул вниз тягучей зеленой слюной, и поскреб мягкую кору дерева когтями.
В животе Зорга шевелилась мысль, просилась наружу. Но он даже не мог подумать о том, чтобы избавиться от нее на глазах у всех этих кусков скоропортящегося мяса. К тому же, ему хотелось еще хоть немного побыть со своим детищем, ощутить его рвущуюся натуру. Сомнение было чуждо ему, он просто знал, что мысль, которую он вынашивает, грандиозна, и все тут…

Кирилл не пошел на пару немецкого, так как решил немного прогуляться по парку до темноты. Странное ощущение того, что нечто кардинально поменялось в его однообразной жизни, не покидало его с самого утра. Волнение, переходящее в легкий страх приятно холодило кожу, и Кириллу от этого захотелось сделать что-то необычное, помочь чему-то, что, как он верил, желает вырвать его из круговерти скуки и бездумной суеты.
Только сомнение слегка тормозило этот позыв: «А вдруг, у меня просто гормоны разыгрались? Придумал тоже – какую-то великую силу, которой есть до тебя дело…» И Кирилл вспомнил о своем соседе Виталии, которого год назад упрятали в психушку. Он тоже так вот, за здорово живешь, вдруг уверовал в то, что непременно выиграет в лотерею. Стал ездить исключительно на такси, обедать в ресторанах. Причем всем рассказывал, что деньги уже у него в кармане, надо только подождать; кричал, что разорит государство, которое наивно предложило ему игру на деньги, поддающуюся просчету. Люди безоговорочно верили его уверенному голосу, смущенно улыбаясь, доставали пачки денег – иногда грязных и слипшихся от пота или слез, а иногда новеньких, морозно похрустывавших. И Кирилл также безропотно, как и все, опустил руку в карман и протянул то, что еще оставалось от стипендии, еще раз напоследок поглядев на замысловатые схемы последовательностей выпадения чисел.
Перед глазами Кирилла мелькнула картинка, почему-то черно-белая: Виталия забирают люди в белых халатах, и черные проруби тоски в его глазах вот-вот затянут в себя, если сейчас же не отвернешься…
Кирилл закурил, слегка замедлил шаг и сел на спинку скамейки. По дорожке прошла красивая шатенка, с вызовом окинув взглядом сидящего юношу. Кирилл с какой-то истомой в груди проводил взглядом покачивавшиеся под легким пальто бедра молодой красавицы. «Я бы на такой женился, ни секунды не раздумывая», - подумалось вдруг Кириллу с какой-то доброй теплотой.

«А что, вполне подходящее гнездо», - решил Зорг, - «да и нет никого вокруг». Зорг прыгнул. Его тело провалилось сквозь туманную оболочку куска мяса, пройдя сквозь нее, как нож по маслу. Серое вещество в голове Кирилла гостеприимно приготовилось принять нерест. Тельце Зорга напряглось и выдавило из себя легчайший электрический импульс, тут же подхваченный нейронами. Чтобы не повредить кладку, Зорг тут же вывалился из гнезда на увядшую, немного влажную траву. Последнее, что он успел увидеть, перед тем, как провалиться в транс отцовства, была быстро удаляющаяся фигура куска мяса.

Марина услышала за собой чьи-то торопливые шаги. «Черт меня дернул так поздно идти тут. Надо было согласиться, чтобы Стас проводил меня. А впрочем, если это тот парень со скамейки, хммм…», - Марина слащаво улыбнулась своей последней мысли, привычно ожидая прибавления в когорте своих поклонников.
- Эй, сучка, - неожиданно раздался спокойный юношеский голос уже совсем рядом.
Марина ускорила шаг. Страх обручем сдавил ее таз и ей казалось, что вот-вот из нее потечет жидкое дерьмо. Она осознала, что если сейчас она остановится и грубо пресечет хамство и приставания в зародыше, высмеет этого парня, неуверенность в себе которого была видна с одного мимолетного взгляда, то победа будет за ней. Но ее страх нарастал с каждым мгновением, не внимая более голосу разума.
- Ты че бля?! – услышала она уже возле самого уха голос, в котором читалось с трудом сдерживаемое бешенство. Что-то крепкое, как лапа животного, толкнуло ее в плечо. – Ты че, блядь, типа принцесса?! – Выдавили бледные и сухие губы парня. В его черных зрачках мелькали зловещие огоньки.
- Не делайте мне ничего, я Вас умоляю! – с ужасом прошептала Марина.
- Ах-ах! – картинно взвизгнул Кирилл козлиным голосом, театрально заламывая руки. Он сделал уверенный шаг к девушке и грубо схватил ее за волосы.

- Зорг опять родил урода, - прошелестело по верхушкам деревьев. – Зорг сам урод. Зорг портит хорошие гнезда. Зорг рожает шаровые молнии.
Враждебный поток сознания придавил Зорга к земле, сковал его тельце. Невидимые обитатели парка понемногу собирались вокруг него, чтобы учинить расправу над недостойным родителем.
- Я все исправлю. Дайте мне шанс! – взмолился Зорг, прикрываясь когтистыми лапками. – Дайте мне хорошую самку и я рожу вам гения!
Посовещавшись и приняв во внимание величину когтей урода, цвакеры вытолкнули к нему огромную самку по имени Шорра, которая уже торопливо доставала свой крупный щуп, подрагивая от вожделения.
- Только нежнее, - успел прошептать Зорг Шорре, прежде, чем ее щуп с хрустом раздвинул его задние створки и уперся ему в макушку.
- Смотри, смотри, как его корежит, - хохотали цвакеры, глядя, как внутри Зорга перекатывается массивный светящийся плод.
Зорг, уже мало задумываясь о происходящем, злобно взвился в воздух и полетел над дорожкой, в поисках своего последнего гнезда.

- Ой! – воскликнул Кирилл, схватившись за голову свободной рукой – вторая придерживала ногу Марины на его плече. Темп его фрикций резко снизился.
– Ты знаешь, я только что понял: то, что я делаю – это неправильно! – обратился Кирилл к кровавой массе, которая недавно была лицом Марины.
- Правда? – вяло спросила Марина, сплюнув на землю зуб.
- Ну конечно! Черт! Ты полежи здесь, я сейчас вернусь! – крикнул внезапно изменившийся в лице Кирилл, немного похожий теперь на нормального здравомыслящего человека.
«Я изуродована, но, похоже, мои мучения кончились», - с облегчением подумала девушка: «Спасибо тебе, Всевышний». Она попробовала встать, но у нее ничего не получилось…

- Вот видишь, Зорг, это совсем нетрудно – рожать хорошие мысли! – одобрительно говорили довольные цвакеры. – Ну не сможешь ты рожать лет 150, зато теперь ты познал радость полноценного отцовства!
Зорг был на седьмом небе. Он даже игриво щелкнул еще адски ноющими родильными створками, пролетая мимо симпатичной самки. Теперь можно не менять зону кладки, Зорг никогда больше не подведет сообщество! Даже тот дурацкий случай с рождением мысли о выигрыше в лотерею, в которую закралась маленькая ошибка, казался ему пустяком…

Марина не ощутила, сколько прошло времени с момента исчезновения насильника-извращенца: не то минута, не то час. Ей казалось, что между ног ей воткнули раскаленный металлический брусок. Где-то за кустами послышались знакомые шаги по гравию дорожки. Еще через мгновение она различила сквозь остатки осенней листвы кустов ужасную желтую куртку. Но теперь, она была в этом уверена, все плохое осталось позади.
- Я уже тут! – радостно сообщил Кирилл, помахивая несколькими маленькими коробочками, - Вот, целых три пачки купил! – довольно сообщил он Марине, по-доброму улыбаясь.
«Да, лекарства мне сейчас не повредят! Надеюсь, и обезбалевающее он прихватил. Господи, спасибо, что наставил его на путь истинный! Всю оставшуюся жизнь посвящу…»
Одна из коробочек случайно выпала из руки Кирилла и упала ей на грудь. Марина прочла надпись на ней и завизжала на весь парк, как раненная кошка, кидающаяся на защиту потомства, а кулак Кирилла тут же погасил этот звук, воткнувшись в уже разбитый подбородок. Теряя сознание, Марина продолжала видеть слово, написанное на коробочке, и ей подумалось, что и после смерти оно будет преследовать ее. Семь черных букв выдрали из нее остатки надежды и рассудка: Condoms.