Гусар : Финансовый авантюрист ч27

Глава 27


Кабинет в «Эко-Хабитат» дышал стерильным холодом пустоты. Михаил стоял у стеклянной стены, пальцы сжимая рукоять ножа из Монако в кармане. За стеклом – Москва, город-ловушка. На столе – распечатки Левина, диктофон с голосом Громова-старшего. Доказательства предательства. Оружие. И приговор. Бей первым. Бей точно.

Твердый, лишенный сомнений стук в дверь. Алиса Воронцова вошла, не спрашивая. Джинсы, кожаная куртка, темная коса. Но огонь в глазах погас, сменившись каменной усталостью и напряженной готовностью.

— Михаил. — Голос твердый, без вступлений. — Вы сказали «срочно» и «правильно». Гаражники? Новые угрозы?

Михаил повернулся. Взвешивал ее взгляд. Тень Ленки-предательницы мелькнула и растаяла перед этой новой, незнакомой твердостью.

— Садитесь. — Указал на стул. Остался стоять. — Я узнал суть проекта. Кто его настоящие архитекторы. Не те, кто рисует картинки.

Он выложил суть: схемы давления, фальшивые экологические заключения. Без имени Кирилла, но обнажая грязную машину, где она – успокоительная шестеренка.

Алиса слушала молча. Лицо теряло кровь, пальцы впились в край стола. Тишина после его слов звенела напряжением.

— Зачем вы мне это? — Голос дал трещину. — Чтобы я ушла? Не мешала вашему... «имиджу»?

Михаил положил нож на стол между ними. Холодный металл лег на распечатку с цифрами откатов.

— Потому что вы хотели правильно. Я поверил в это. — Взгляд в упор. — Мне нужна вся правда. О выселенных. Особенно о борющихся. Имена. Факты. Доказательства. Все, что у вас есть.

Алиса замерла. Взгляд скользнул от ножа к документам. Борьба. Страх. Облегчение?

— Я ждала этого вопроса годами, — выдохнула она, голос сорвался. — Не как архитектор. Как дочь Николая Воронцова. Токаря-лекальщика цеха №5. Его вышвырнули из квартиры, заплатив гроши. Он умер от разрыва сердца через месяц в коробке на окраине. — Встала, подошла к окну. Спина напряжена. — «Эко-Хабитат» встанет на его костях. Я пришла сюда не рисовать парки. Я пришла за правдой. Чтобы снести эту башню лжи. — Обернулась. В глазах – слезы ярости. — Мои чувства? Настоящие. Глупые. Как эта птичка. — Достала из кармана деревянную фигурку, сжала. — Но я хотела использовать вас. Ваш доступ.

Удар под дых. Не от предательства. От отражения в зеркале. Она – его двойник. Игрок в чужой игре. Две лисы в одной норе. Нож – их общий символ.

— Использовать? — Горькая усмешка. — Добро пожаловать в клуб. Здесь все инструменты. — Подошел, взял нож. Не для угрозы. Для опоры. — У меня есть компромат. На главного подлеца. Кирилла Громова. И на его отца. Но этого мало. Нужен гром, пардон за каламбур. Голоса твоих людей. Их боль. В СМИ – с моими данными. Шанс есть. Или... могила для нас обоих.

Алиса смотрела. Слезы высохли. Остался стальной стержень.

— У меня все. Досье. Записи. Видео запугиваний. Фото их новых «домов». ФИО подставных лиц. — Кивок на его документы. — Башню не снесет, но треснет до фундамента. Что нужно?

— Передать это. С моим пакетом. Независимому депутату и топовым СМИ. Сегодня. — Михаил швырнул флешку на стол рядом с птичкой. — Там все на Громовых. Инструкции. Сможешь чисто?

Алиса взяла флешку. Сжала как оружие.
— Смогу. Связи остались. Журналисты. Правозащитники. — Взгляд на него. — А вы? Что с вами будет?

Михаил отвернулся. Открыл банковское приложение. Вход. Перевод. Сумма, перехватывающая дыхание – $200,000. Получатель: Фонд развития «Рай», Забайкалье. Подтверждение. Последний козырь, его воздух – ушел. В деревню. На мать. На комплекс. На искупление.

— Делаю, что должен, — голос хриплый, взгляд на подтверждении перевода. — Ва-банк. Если проиграю... — Повернулся, снял маску. — Скажи Валентине Петровне... я старался. Для Рая. Для мамы.

Кивок. Без слов. Птичку и флешку – в карман. Поворот к двери.
— Удачи, Михаил.
— И тебе, Алиса. Спасибо.

Она ушла. Михаил остался с тиканьем часов и тяжестью ножа. Подошел к сейфу, достал папку с последними «чистыми» деньгами – аванс от Громовых. Наличка. Последний резерв. Не на побег. На взятку? На адвоката? Сунул пачку в портфель.

Через несколько часов – унылое кафе у редакции оппозиционного портала. Место встречи с «независимым депутатом» – осторожным карьеристом. Михаил в углу, портфель с деньгами и копией компромата на коленях. Ждал. Пальцы барабанили по ножу в кармане. Алиса должна была передать пакет. Левин предупреждал... Громовы видят насквозь...

Вошли трое. Не депутат. Люди в дешевых куртках, лица-маски. Целенаправленно. Михаил поднял взгляд – и увидел Кротова. Тот стоял в тени подъезда напротив. Наблюдал. Без эмоций. Хирург перед разрезом.

— Михаил Андреевич Парфёнов? — Первый «куртка» вплотную. Запах пота и дешевого одеколона. — К вам вопросы. По старому делу. Финансовая пирамида «Глобал Траст». И по новым... обстоятельствам.

— У меня встреча, — отчеканил Михаил, вставая. Рука сжимала рукоять ножа. Сейчас. Попытка...

— Встреча отменена, — второй «куртка» показал удостоверение. Следователь. Фамилия – не Ларин. Чужак. — Вы задержаны. По подозрению в особо крупном мошенничестве, отмывании, организации ОПС. Прошу с нами.

Третий шагнул за спину. Блокировка. Вошли еще двое. Один – со стопкой свежих газет. На первой полосе: «Крах «Эко-Утопии»: Шокирующий компромат на Громовых!» Фото Кирилла с Левиным. Лица выселенных. Статья Алисы? Успела!

Следователь лишь скривился:

— Интересно. Но ваши проблемы глубже, Парфёнов. Есть свидетели. Вещдоки вашей причастности к хищениям в проекте Громовых. И кое-что из прошлого... «Андрей Сахаров». — Кивок на портфель. — Ваше? Прошу.

Михаил понял. Подстава. Чистая работа. Громовы предвидели удар. Ответили через своих следователей, подброшенные улики. Кротов наблюдал. Инструмент выбрал хозяина.

Не сопротивлялся. Разжал пальцы на ноже. Протянул портфель. Там – деньги. Компромат. Его свобода. Последняя ставка.

— Алиса Воронцова? Сергей Левин? — спросил он, когда на руках закрылись наручники.

— Задержаны. За соучастие и клевету, — равнодушно. — Не волнуйтесь. Все законно.

Его вывели. Тусклый свет фонарей. Кротов исчез. В последний миг Михаил заметил машину с тонированными стеклами вдалеке. В заднем окне – знакомое лицо. Кирилл Громов. Смотрел на арест. И улыбался. Широко. Искренне. Как ребенок с новой игрушкой.

В казино выигрывает только хозяин казино. Михаил закрыл глаза. Внутри – не ярость. Ледяная пустота. И два слова, пульсирующие в такт шагам конвоиров:
Рай... Мама...