Сэмо : Жестокие игры интеллектуалов

Ты угостила меня пивом, спасибо, сядем друг против друга, за столик. Все в прошлом, о чем нам с тобой говорить? Хотя… так много пережито. Поехали?

…все это – интеллектуальные извращения, тонкие, для посвященных, для тех, кто знает, что цинизм, это не слово «хуй», сказанное на людях, дабы показать свою раскрепощенность и свободомыслие.
Садомазохизм на уровне чувств и эмоций.
Беседа с сидящей на против девчонкой, которую знаешь давно, начавшись с бесовской игры «а давай по очереди перечислять самые свои постыдные страсти?», выливается в обмен колкостями, а они, максимально точные, персональные – глаза в глаза и с улыбкой.
Как там у Оскара Уайльда? В страданиях тех, кто нам был лизок и дорог, всегда есть что-то смешное?
Пусть так, поехали! А Маленький Принц пускай подождет.
Играем?
Зная болевые точки в них и нужно бить. Без мыла железом в душу, иглами под ногти, помня все слабости сидящего напротив, не повышая голоса, выцеживать на полутонах жестокие слова, которые словно капли на бархат – кап-кап. И ждать ответного удара, суметь сгладить его силу, поставив блок из вороньего смеха, или уклонится, рассыпавшись в самокритике.
Жестокость, лишенная гнева, густо замешанная на интересе исследователя (а что будет, если я здесь разрез сделаю, там – кислотой капну, а вот тут – надавлю посильнее?) всегда завораживает.
Играем?
Ты, главное, не плачь, хорошо?
Люди, лишенные сентиментальности не могут быть столь жестоки. Мы – можем. Фраза, «да пошел ты на хуй, мудила!» слишком банальны, они не задевают вовсе, а вот отстраненно меланхоличное, с глазами печальными и колючими, издевательство над тем, сокровенным, что доверил тебе человек раньше, когда было тепло и надежно, вот это высший пилотаж, от такой мерзости перехватывает дыхание:
- Милая, а ты ведь накрепко привязываешься к людям, да так, что потом долго отлипнуть не можешь. Вспомни, сколько раз ты меня посылала на хуй, говорила – не звони, чтобы потом выйти на контакт первой. А все от того, что ты плохо сходишься с новыми людьми, так что я тебе, нужен, а вот ты мне, нет. И, закажи-ка еще пивка, хорошо, солнышко?
Ну, ударь меня, сделай мне больно, швырни тарелкой, не молчи!
Играем?
Неее-т, это не словесная перепалка, и даже не драка. Это скорее напоминает танец, где каждый из партнеров стремиться макисмально болезненно отдавить ноги другому, а тот - спешно убрать.
Души-подранки, обожженные, уголочки черные, омертвелая поверхность не среагирует на упрек, тут нужен щуп по тоньше, да по прочнее, чтобы пронять, да до самых глубин…
Опа! Малатчина! Мою защиту пробили точным уколом, блять, больно как, до слез, но черта с два я буду плакать, я, как сумасшедший на пытках выдавливаю два смешка и радуюсь тому, что все таки могу чувствовать, что я все же живой, как ни старался прикинуться роботом. А ведь у меня почти получилось… К счатью, есть это «почти». Так что живем и жалим дальше! Жалим-жалеем, ЖАЛЕЕМ! - вот, где почва-то из под ног уходит, вот здесь и сейчас, когда от передоза гордыни играешь в христосика, раскрывшись, пропускаешь колкость, гнешься от боли и выдаешь прерывистым голосом, максимально искренне: жалко мне тебя, до слез. Удар ниже пояса.
Играем дальше?
Играем???
А глаза – бесноватые, влажные.
И пора ставить точку, все это становится скучным, пора подсчитывать очки, тот, что одиделся сильнее – выиграл, пускай забирает алую ленту с надписью – «Самый человечный». Но как тут удержаться от того, чтобы не переплавить точку, которую двое готовы поставить, в гвоздик и последним ударом вбить его, да по глубже. Вбить! Как? Всего лишь, проглотив обиду, сказать вкрадчиво: БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ.
А шум крови в висках играет джаз:

«раскадровка на «да» и «нет»
переводится в «либо», «либо»
и осиной торчит в спине
поразившее влет – СПАСИБО»

- ПОИГРАЕМ ЕЩЕ?
- ИДИ НА ХУЙ!!!
- ЫЫЫЫЫЫЫЫЫ... УХОЖУ-УХОЖУ

залижем раны, смоем пепел.