отец Онаний : Смерть

- Девушка, какие у вас красивые глаза! (Предположение это было чисто гипотетическим, сказанным наугад)

Девушка повернулась, глаза её при этом расфокусированно смотрели в разные стороны. Один куда-то в сторону в хлам укуренной Ямайки, другой, приглядывал за суверенитетом Гренландии, чтобы на неё не покусились США или другие паразиты.

Знакомится сразу расхотелось. Слова стали в горле комом. Я даже выронил из рук мороженое. Теперь оно лежало на полу и я не мог оторвать от него взгляда, потому что боялся, если подниму глаза и снова встречусь с ней, то меня стошнит.

Я попытался бежать из магазина. Но чья-то сильная рука схватила меня за шкирку.

- А убирать кто за тобой будет, а ?
Этот зычный голос пульсировал у меня в голове, буквально сдавливал её. Я висел в воздухе и сучил ногами, напоминая нашкодившего щенка или котёнка.

- Я тебя спрашиваю, а?
Повторил голос.

- Я, я всё сейчас уберу,- заикаясь ответил я.
И меня поставили на место. Не оборачиваясь я стал пятиться. Подобрал мороженое, вытер рукавом под и сказал "вот".

- То-то же. А то придут, намусорят и сбегают.
Уходя, я всё-таки обернулся. В магазине никого не было. Ни расфокусированной девушки, ни того субъекта, который или которая взял меня на понт.

И я побежал. Нет, я помчался. Пока меня не сбил с ног сотрудник полиции.

- Сержант Коновалов, ваши документы! Куда бежим? От кого? Есть что-то запрещённое?
Сержант сразу засыпал меня вопросами, а я лишь пытался восстановить дыхание и перевести дух.

- Пройдёмте!
Не давая мне опомниться сержант взял меня под руку и повёл в отделение.

В линейном отделение мне были не рады. Дежурный прямо сразу сказал:"гражданин, вам тут не рады". И захлопнул перед моим носом форточку. Или как она там называется. Но сквозняк из-за явного вчерашнего чрезмерного излияния горячительными напитками чувствовался отчётливо.

Пока я ждал оформления, то немного успокоился и закимарил. Разбудил меня пинок по ноге. Человек с большими добрыми глазами сенбернара и с погонами капитана пригласил меня для дальнейшего выяснения обстоятельств задержания.
В его кабинете было пыльно и не уютно. На подоконнике стояли давно завядшие кактусы. Это же как надо всё запустить, чтобы у тебя завяли даже кактусы. На столе грудой лежали папки-скоросшиватели, пожелтевшие как осенние листья. Было видно, что я неприятен оппоненту, но работа, вернее служба, обязывала.

Капитан вяло поспрашивал меня о погоде и моих взглядах на текущую политическую обстановку, немного заострил внимание на турнирной таблице в российском футболе, упрекнул в слабохарактерности власти Гондураса, и, наоборот, похвалил жителей Папуа Новой Гвинеи в несгибаемости. Я на всё отвечал кивком головы.

- Не наказать вас я не могу. Все что-то нарушают. Вы тоже не исключение. Поэтому выпишу вам административное правонарушение, как будто вы нецензурно выражались в общественном месте. И были свидетели. Вот вам протокол. Подпишите. Вот пропуск. Можете идти.
- Но я же не выражался...
- Вот сейчас выражаетесь. А это уже оскорбление сотрудника полиции и совсем другая статья. Оно вам надо? Ну не хотите, давайте, что вы курили вблизи детского сада. Это тоже запрещено.
- Но я не курю. Совсем.
- Нет, ну как с вами сложно. Приведут чёрти кого, потом мучайся. Ой, да идите просто так.

И капитан порвал протокол в клочья.

На улице было солнечно и даже по своему прекрасно. Хотелось гулять пока хватит сил. Но внутри что-то саднило, будто заноза. Я присел на ближайшую скамейку, на которой уже сидела девушка. Впрочем лица её я не видел. Его скрывали длинные волосы.
Чего ради я снова решил познакомиться. Мало мне утреннего инцидента.

- Девушка, какие у вас красивые глаза!

Девушка обернулась, и оказалось, что это также самая из магазина. И глаза её по-прежнему расфокусированно смотрели в разные стороны. Один куда-то в сторону в хлам укуренной Ямайки, другой, приглядывал за суверенитетом Гренландии, чтобы на неё не покусились США или другие паразиты.

Смерть иногда предстаёт перед нами в самых необычных формах и обличиях. Главное, никогда, ни при каких обстоятельствах не понять перед ней мороженое и уж тем более не соглашаться убирать за собой, иначе попадёшь в рай, где и умрёшь от тоски и однообразия.