Шева : Себя под Ф.Б. чищу

Семён Семёнович Чевшенко, которого из-за широкой, никогда не сползающей с лица улыбки приятели любовно называли «Чевширский кот», был кладезем афоризмов, пословиц и крылатых выражений. И знал их великое множество. Но некоторые, надо признать, были им особенно любимы.
В частности, почему-то ему очень нравилась фраза трибуна революции, - Я себя под Лениным чищу…
Своей эпатажностью, провокационностью, эксгибиционизмом, наконец.
Выйобистостью, одним словом.
Может именно эти строки пролетарского поэта, так чётко засевшие в голове Чевшенко, и послужило толчком, а может, даже бумерангом дальнейших событий того воскресенья.
Собственно, ничего особенного, или необычного, в тот день не случилось.
Чевшенко просто решил себя побаловать. Съездив на книжный рынок. Прикупить по случаю, что глянется.
Надо заметить, что в писательском деле Чевшенко считал себя полупрофессионалом.
Почему полу?
Потому что писал, но не издавался. Как-то не складывалось.
В то же время он был широко известен в узких кругах товарищей «по перу».
Таких же полупрофессионалов.
С большими амбициями. И нереализованными и несбывшимися мечтами.
Раз, а то и два в месяц, Чевшенко покупал бестселлер какого-то известного писателя «с именем», чтобы прочитав его, очередной раз убедиться, что уж он-то точно пишет не хуже. Но некому, некому оценить должным образом.
Да и вообще, как говорит расхожая народная мудрость – нет в жизни счастья.
…В этот день он выбрал приглянувшийся ему томик Артура Хейли, как вдруг, рядом с Хейли, увидел Бегбедера. С незнакомым названием.
Фредерика Чевшенко уважал. И пишет бойко и интересно, и вообще – смог.
В смысле – пробиться, подняться, попасть в истеблишмент.
Наугад открыл книгу и прочёл:…В сущности, писатель всегда должен отвечать следующему описанию: горький пьяница с дублёной кожей, одержимый безумными идеями, вечно без гроша в кармане…Писатель обязан разбивать сердца и колотить пустые бутылки. Писателя должны окружать печальные красавицы, которых пугает его свобода, и свободные красавицы, которых ужасает его печаль.*
Как обычно, с присущим ему европейским шармом Фредерик будто заглянул в душу Чевшенко, раскрыл её и бережно закрыл.
Поэтому книгу Семён Семёнович тут же захлопнул, без раздумий заплатил продавцу и, в предвкушении грядущего удовольствия, поехал домой.
…Оказалось – это не бестселлер.
А всего лишь раздумья Бегбедера о писательском деле. И перечень ста писателей двадцатого века. Наиболее ярких и достойных. По мнению автора. С краткими аннотациями.
Понравилось, что Бегбедер привёл аргументацию, - по каким критериям он отбирал писателей в список лучших.
Критериев было десять.
Чевшенко прочёл их, посмеялся над уже привычным ёрничеством и цинизмом Фредерика, а затем его вдруг осенило, - А давай-ка я себя заценю по критериям Ф.Б.! По десятибалльной! И без брехни.
Сказано – сделано.

Первый критерий: внешность писателя.
Неказистая. Чтобы не сказать – невзрачная. Лысина мало кого украшает. Не мачо, короче. Но гораздо симпатичнее обезьяны. Чувствуется, что в корень пошёл. Итого – на «четвёрку»
Второй: юмор.
Пробегает. Можно даже сказать – имеет место быть. Хотя, как правило, чёрный. Твёрдая «четвёрка».
Третий: личная жизнь автора.
Неординарная. Периодами – весьма. Наверняка многие могли бы позавидовать. «Десятка».
Четвёртый: эмоциональность.
Зашкаливает. Слезу вышибает легко. «Десятка».
Пятый: шарм, грация, загадка.
Бывает. Иногда. «Семёрка».
Шестой: присутствие убийственных афоризмов и абзацев, которые хочется записать, а то и выучить наизусть.
Редко. Не самая сильная сторона. Слабая «четвёрка».
Седьмой: краткость.
Безусловно. Не люблю «растекаться…» Кто-то когда-то даже сказал – «телеграфный стиль». Пусть будет «девятка».
Восьмой: снобизм, высокомерие.
Чего нет, того нет. Ну, не «царь» он зверей. Так и запишем – «ноль».
Девятый: злобность, раздражительность, гнев.
Только если затрагивается политика. Обычно безобиден как хомячок. Посему ставим «два».
Десятый: эротизм, чувственность прозы.
Даже нередко осуждаем «за». Без сомнений – «десятка».

Ну что: шестьдесят – неплохой результат.
Если считать, что у Брет Истон Эллиса, который на первом месте с «Американским психопатом», - сто.
Думаю, должен быть вверху. Второй половины списка.
Кстати, а кто там в самом низу?
Крахт, Пакадис…Не знаю.
Ба! Пелевин – девяносто восьмой!
У которого только в «Эксмо» издано четыре миллиона экземпляров!
Рю Мураками – девяносто седьмой! У которого один «Мисо суп» выдержал тридцать девять изданий!
Эх…Семён Семёныч!
Чевшенко задумчиво почесал лысину.
И расстроенно крякнул. Напомнив «туалетного» утёнка из рекламы.
Вспомнил фразу из анекдота, - Неувязочка получается…
Но как настоящий оптимист, непонятно к кому обращаясь, решительно возразил вслух, - А вот ваша неувязочка нам похуй!


* Фредерик Бегбедер «Конец света. Первые итоги. Эссе»