ЛУНАЛУ : Море

Сижу на песке и думаю: сколько раз волна накатывала сюда до меня и сколько раз придёт после. Она не спрашивает и не ждёт — просто приходит, забирает кусочек суши и оставляет соль на губах. Море не держит обид, идёт дальше, забывает быстрее, чем мы успеваем вздохнуть. В этом и есть его мудрость — не хранить, а отпускать.

Сегодня я часть этого берега. Завтра — может быть, уже нет. Люди приходят, оставляют следы, строят замки, верят в крепость стен, а прилив смеётся и смывает их в утреннем дыхании.

Песок подо мной тёплый, он помнит солнце. Как память: ускользает между пальцами, но застревает в складках кожи. Как встречи, разговоры, касания. Не удержишь, но и не потеряешь — всё равно останется.

Когда-то я плыла по линии прибоя на руках — лёгкая, словно соткана из морской пены. Несли уверенно, пока в шаг не прокралась скука, в облике усталости: сначала он отяжелел, потом слова легли камнем, и руки обмякли. Ноги цеплялись за чужие истории, за ложь, за обязательства. Движение превратилось в медленное топтание без выхода. Тогда поняла: дрогнуть могут даже самые крепкие руки. Даже те, что клялись держать вечно.

Жду удара волны. Жду шторма. Мне не нужна эта гладь. Лягу на кромку, встречу накат — пусть в лицо, через нос, чтоб захлебнуться, закашляться и очнуться с одним признанием: да пошли вы все. Но море не услышит. Оно может быть нежным, как любовник, шептать обещания о покое. А в следующий миг — рвануть с яростью, посмеяться над доверчивостью. Оно не держит слова. Оно всегда выбирает только себя.

Иногда ловлю взгляд — будто проверяет, выдержу ли. Сколько во мне прочности, готовности быть фоном для чужих бурь. Но берегом я не стану. Я не создана для того, чтобы ждать удара и стирать следы. Я могу уйти сама — шагнуть вглубь, идти своей дорогой, не держась за чужие обеты.

Моя пристань — слово, которое не смоет волна и не унесёт прилив. Оно остаётся, когда пучина сносит всё дорогое. В нём нет переменчивости и вязкого песка, только дорога и мой выбор. В словах есть опора, в них можно укрыться, отдышаться, и там всегда есть свобода.

Но море зовёт иначе — не дорогой, а соблазном забвения. Манит шагнуть в чужое, давно пролитое, и раствориться там, где нет тяжести и выбора, где не надо быть сильной, где можно лишь плыть — спокойно, без усилия, словно уходишь в сон.

Поднимаюсь и иду к воде. Слышу за спиной оклик:

— Вы не видели мой шлёпанец?

Оборачиваюсь: женщина в тельняшке, в одном шлёпанце, с полароидом на шее, песок на плечах и бёдрах. Я улыбаюсь:

— Может, он просто ушёл от вас.

Она смеётся и идёт дальше — шлёпая по жизни в одном. А я смотрю на море, на шлёпанец, лениво качающийся на волне, и тихо признаюсь:

— Море волнуется… зря.