ivantgoroww : И вновь продолжается бой...

В двухэтажном здании на улице Республики, бывшем Александровском реальном училище, на втором этаже в канун нового 1943 года было не в пример остальным дням шумно. Несколько молодых людей сидели за произвольным столом, там были бутылки с водкой и вином, кольца колбасы и банки с американской тушенкой.

Освещение было тусклое и поэтому на столе стояли свечи. Несмотря на тяжелые бои, которые шли в европейской части страны, праздник оставался праздником и молодость оставалась молодостью, которая подчас может перебить любую беду, даже такую ужасную, как война.

Когда осенью 1941 года, внезапно, у здания сельскохозяйственного техникума выставили усиленную охрану, в которой жителями Тюмени без труда распознавались сотрудники НКВД, по городу поползли неопределенные слухи.

Когда же здание обнесли высоким забором, а на втором этаже все окна заложили кирпичом, слухи так и вовсе активизировались. Главной версией того, в какой секретный объект превратилась академия было, что там, якобы, производят снаряды для «Катюш».

Впрочем, гуляли и более таинственные предположения, типа тех, что в здании проводят какие-то совершенно секретные опыты с каким-то химическим оружием и поэтому жители города несмотря на любопытство старались обходить зловещий дом стороной. Впрочем, тех кого не отпугивали газы, отпугивало присутствие сотрудников НКВД, как местных, так и приезжих.

Однако ошибались и те, кто утверждал про опасные газы и те, кто рассказывал, как самолично вывозил, привлеченный по большому секрету, для разгрузки тяжёлые ящики с какими-то железяками. В доме номер семь по улице Республики верховное руководство СССР в дни, когда немецкие армии катком катились по Прибалтике, Украине и Белоруссии приняло решение эвакуировать тело вождя мирового пролетариата из Мавзолея на Красной площади подальше от столицы. Так Владимир Ильич переехал в Тюмень.

Ильич лежал в своём саркофаге в подслеповатом свете ламп и лицо его было зловеще бирюзового цвета. Так он был похож на неуспокоенного упыря, который в любой момент готов выскочить из своего гроба в поисках свежей крови.

В пятнадцатой аудитории шло веселье. Сотрудники НКВД из Москвы, которые охраняли аудиторию изнутри, так и Тюменские их товарищи, которые в эту праздничную, а потому волшебную ночь, несли службу охраняя тело Ленина снаружи, отмечали Новый год.

Иногда наверх забегали озябшие сотрудники, дежурившие на улице и после опрокинутых двух, трёх рюмок, летели обратно на свой пост. Дабы не быть обнаруженными свирепым товарищем Пряхиным, который хоть и был без знаков отличий, по всему было видно, что он из НКВД. Никто толком ничего не знал кроме, возможно, профессора Збарского, который ухаживал за мумией вождя, кто на самом деле этот Пряхин.

Молодые люди проводив уже старый год, в котором осталось много боли и страданий, жизней родных и товарищей они стали постепенно хмелеть. Речи их перестали сбиваться на заговорщицкий полушепоток, теперь они говорили и смеялись во весь голос, нашлась вскоре и гитара.

Чернявый красавец Женя Пхиденко, из местных сотрудников, провёл рукой по струнам и запел красивым баритоном старый романс на стихи Есенина про Клён. Когда Женя закончил петь, Олег Черкасов из Москвы, уже покрасневший от выпитой водки с тяжёлой чесночной отрыжкой довольно сказал:

— Хорошо сидим, ребята! Вот только девчонок не хватает, так?

— Да, — согласился Иван Хорошов, который вместе с Черкасовым был из Московского управления.

Молча кивнул Андрей Жданов из далекого Забайкальского посёлка, с труднопроизносимым названием, который проходил службу в Тюменском управлении НКВД.

Только что опрокинувший рюмочку и жевавший колбасу Коля Алексеев, который забежал погреться с улицы, неожиданно для всех произнёс:

— А в чем проблема, у меня есть знакомые девчонки, давно они меня про эту нашу тайну выспрашивают, говорят покажи да расскажи, девчонки хорошие — кровь с молоком, вроде из Украины с мединститутом приехали. Насчет этого, — сделал Коля неопределённый жест рукой, — вполне доступные, — могу до общежития сгонять, если готовы рискнуть.

Захмелевшие ребята рискнуть были готовы ради привлечения к их веселому гулянию девчонок. Желание разбавить их басовитый гогот приятным женским голосом превозмогал всякие опасения в лице товарища Пряхина. И поэтому Коля Алексеев, выпив на ход ноги водки, побежал за обещанными девчонками. Ребята остались в томном ожидании приятного знакомства. Женя Пхиденко начал что-то наигрывать на гитаре и мурлыкать себе под нос, вероятно вспоминая какую-то подзабытую песню. Остальные ребята молча пили водку.

Снег метался по улице Республики продувая каждый закоулок леденящей стужей. Из-за угла Походной улицы выбежали несколько сгорбленных фигур — это был Коля и ведомые им три барышни из общежития на Советской улице. Девушки охотно согласились на предложение молодого и красивого НКВДшника с которым они познакомились накануне.

Девушки действительно стали украшением новогоднего празднества. Ребята повеселели и разгоряченные выпитым начали распускать перед ними хвосты, подобно диковинным павлинам.

Барышни выпили и отогрелись. Полился веселый девичий смех по пустым аудиториям сельскохозяйственной академии. За окном белой пеленой укрывала землю метель. Тело вождя мирового пролетариата скромно лежало в сторонке от общего веселья, казалось, что про него все забыли в пылу новогодней попойки. Однако пришедшие девушки были в восторге от того, что именно они смогли оказаться так близко к самому Ленину.

Женя Пхиденко играл на гитаре, а остальные разобрав пары танцевали. Девушки уже захмелевшие плотно прижимались к ребятам. Некоторые даже уже целовались и всё это веселье новогоднее, возможно, и закончилось бы на мажорной ноте, однако степень выпитого алкоголя молодыми людьми значительно превышала возможности их организмов.

Жданов предложил и Ильичу налить. Идея эта была всеми поддержана и поить Владимира Ильича вызвался Коля Алексеев. Пхиенко, Жданов и Иван Хорошов подняли крышку саркофага, и Алексеев вылил на тело Ильича стакан самогонки. В этот же момент одна из девушек решила прикурить, а Женя Пхиденко неудачно толкнул её в локоть и сигарета упала на тело Ленина, которое в один момент вспыхнуло, подобно факелу.

Сначала пьяные молодые люди пребывали в состоянии шока и просто стояли, и смотрели как горит тело вождя мирового пролетариата, которое плавилось в считанные секунды. Всю эту картину сопровождало гробовое молчание. Секунда за секундой из молодых людей выходил хмель. Девушки завизжали.

Первым нашелся Коля Алексеев, который скинул с себя шинель и начла ей сбивать пламя. Его примеру последовали остальные и вскоре тело Ильича благодаря дружным усилиям было потушено. Однако, несмотря на все их старания, тело Ленина превратилось в обгоревшую головешку от которой к потолку поднимался пар разносящий по помещению вонь поджаренной тухлятины.

— Пиздец нам, — выдохнул Женя Пхиденко и плюхнувшись на задницу закрыв голову руками начал потихоньку поскуливать.

Осознание катастрофы начало приходить к каждому из участников новогоднего торжества. Молодые люди молча расходились по углам. Девушки предприняли было попытку ретироваться с неудачно сложившейся вечеринки, которая уже не сулила ничего хорошего. Однако при выходе готовые упорхнуть из смертельной ловушки они уткнулись в широкую грудь товарища Пряхина, который видимо учуяв запах шашлыка поспешил к ребятам на огонёк. Осмотрев то что осталось от тела вождя, Пряхин коротко, но ёмко констатировал:

— Пиздец.

На некоторое время он вышел и вернулся с профессором Збарский, который при виде зажаренного Ильича упал в обморок и когда он очнулся они с Пряхиным в скором порядке покинули аудиторию. Откуда-то снизу доносился тревожный голос профессора и повелевающий басок Пряхина и сложно было сказать спорили они или просто разговаривали на повышенных тонах.

Наконец вошли Збарский с Пряхиным и вооруженными сотрудниками, которые были видимо подняты по тревоге, поскольку у всех лица были помятые и недовольные. Девушек вывели и больше о них никто и никогда ничего не слышал и как сложилась их судьба остаётся только гадать.

— Кто? — спросил Пряхин у профессора.

Профессор внимательно оглядел каждого из участников новогоднего торжества, которое так нехорошо закончилось для Владимира Ильича и собственно говоря для многих тех, кто волей судьбы оказался вовлечен в данное мероприятие.

— Вот, он, — указал Збарский на Колю Алексеева, — есть определённое сходство...

— Остальных увести, — скомандовал Пряхин.

Ребят которых увели в ту новогоднюю ночь тихо-мирно похоронили за городом. И память о них хранится только у тех заснеженных елей среди которых они в одной, наспех вырытой братской могиле, нашли покой.

Оставшийся Коля Алексеев виновато оглядывался по сторонам и совершенно не понимал, что теперь будет. Он упал на колени и заголосил.

— Простите пожалуйста, так получилось — мы не хотели.

— Ну бороду и усы в местном драмтеатре должны быть, костюмчик думаю закажем в ателье, торопиться особо некуда, теперь, — говорил Збарский и продолжал осматривать Алексеева. — Башку побреем, благо цвет волос подходит, да и в общем есть что-то общее, вы не видели молодого Ильича на фото? — обратился профессор к Пряхину.

— Видел, действительно, есть что-то.

Коля Алексеев был отдаленно похож на молодого Ильича, что верно подметил профессор Збарский. Коля даже не понял, как он умер, поскольку не видел, как Пряхин обошёл его сзади и воткнул ему под левую лопатку нож. Аудитория запрыгала и вскоре свет погас, Коля умер, а вернее всего сказать переродился в вождя мирового пролетариата.

Буквально к вечеру первого января 1943 года Коля уже лежал в саркофаге, почти как Ильич. Сгоревшее тело настоящего Владимира Ильича было временно помещено в подвале академии, как выразился товарищ Пряхин, до особого распоряжения.

Однако крысы, не получив этого особого распоряжения, самовольно решили сожрать остатки Ильича. Вскоре сторожем Василием, ветераном последней турецкой войны было подмечено, что крысы в подвале стали создавать какое-то подобие коммуны — разбившись на определённые классы. Одни крысы, более жирные и ухоженные были изгнаны из подвала, а остальные стали вести совместное хозяйство, чего раньше сторожем Василием замечено не было.

По окончании войны и победы в ней героического советского народа, под чутким руководством партии, тело вождя мирового пролетариата было торжественно доставлено в Москву и водружено на своё законное место в Мавзолей. Но прежде, чем к нему хлынули толпы победивших фашизм советских граждан, посмотреть на вождя собрались члены политбюро и видные представители партии.

Иосиф Виссарионович склонился над телом Ленина и внимательно его осмотрел. Потом он обернулся к стоявшему за его спиной Лаврентию Берия и сказал:

— Лаврентий, а поездка в Сибирь пошла Ильичу на пользу, смотри, как он помолодел.

Берия подошел к телу Ильича и за пенсне блеснул обжигающий взгляд, которого боялись все из собравшихся, кроме Сталина.

— Действительно, Ильич выглядит, будто ему двадцать лет, — восхитился Берия.

— Браво, профессор, — поаплодировал Сталин, — в таких тяжёлых условиях вы не просто сохранили тело нашего дорого Владимира Ильича, но и надо сказать привели его в более лучшую форму. Вы и вся ваша команда будет представлена к правительственным наградам. Лаврентий, твоим людям скажи, чтобы тоже сверлили дырки под ордена.

В ответ Лаврентий Павлович лишь кивнул Сталину, поскольку он-то прекрасно знал из донесения, пропавшего без вести по прибытию в Москву товарища Пряхина, что вместо Ильича на самом деле в Саркофаге лежит некто Алексеев, уроженец города Тюмени.

И по сей день, если приглядеться, можно увидеть, что Владимир Ильич значительно моложе того возраста, в котором он преставился. И что на лице, чуть повыше переносицы имеется небольшой, но глубокий шрам, который Коля Алексеев получил в уличной драке, когда ему по лицу заехали разводным ключом.

Следы той далёкой истории теперь потеряны среди лихолетья нашей непростой жизни. Время и пространства неизменно остаются прежними, как и тело Владимира Ильича в мавзолее на Красной площади.