И.Шамир : Над пропастью во лжи

Встретив недавно старого приятеля, «левого интеллектуала», я «пожаловался» ему на последние израильские телепередачи и фильмы, в которых не только всячески осуждается «оккупация», но и оправдывается, если не прославляется, террор против евреев. Особенно, говорю, изумил меня фильм о двух симпатичных шахидах («Рай – сейчас», название, кстати, очень симптоматичное: «Шалом – сейчас» неизбежно переходит в «Рай – сейчас»), который только называется «палестинским»: продюссер – израильтянин, а режиссер и актеры – израильские арабы. Что ж делать, сказал он, против оккупации хороши все средства. Я, вскипев, говорю, Газу же всю эвакуировали, до последней песчинки… Газа – это подачка, сказал он. Решить арабо-израильский конфликт можно только полным и повсеместным отступлением к границам 67-года. Ну, при нынешних темпах сдачи всех рубежей, говорю, ждать осталось недолго, но что он, интеллектуал, скажет, если террор и тогда продолжится? Он, в свою очередь, возбудившись, стал утверждать, что тогда террор непременно прекратится, потом перешел на позицию «вот тогда мы им покажем», а в конце, махнув рукой, признался, что и в этом случае нечему удивляться, потому что «отдавать» нужно было сразу. Я ему, конечно, сказал, что получается, что в его глазах мы в любом случае останемся виновны, а значит, достойны наказания. Не кажется ли ему такая позиция «вечной вины евреев» недурной платформой для геноцида? «Вы хотите со мной поссориться?» - перешел мой добрый приятель на личности.
Потом я посмотрел по RTVi беседу с известным российским писателем, редактором газеты «Завтра» А. Прохановым (передача «Особое мнение»), который так объяснил почему он считает, что Россия должна поддерживать на предстоящих выборах в палестинскую автономию не ФАТХ, а ХАМАС: «Потому что у сегодняшней России огромные интересы на Ближнем Востоке, это нефть, это популяция, необходимость взаимодействия с этими огромными этническими массами арабов, за ними будущее, а Израиль очень скоро скукожится, и я думаю, что Израиль переедет куда-нибудь либо в Россию, либо в США. Будущее Израиля сочтено, и стратегия реальных политиков должна быть направлена на взаимодействие с той популяцией, которая очень скоро восторжествует на Ближнем Востоке».
Конечно, Проханов – «известный антисемит», мол, что с него взять, но буквально за неделю до этого в том же духе выступил вполне респектабельный политический обозреватель, профессор МГИМО и гендиректор Независимой издательской группы Виталий Товиевич Третьяков (судя по отчеству, из евреев), назначенный недавно известным израильским благотворителем Аркадием Гайдамаком на пост редактора газеты «Московские новости». В ответ на вопрос об антиизраильских высказываниях президента Ирана Третьяков сказал буквально следующее: «Я вполне симпатизирую Израилю. Но, к сожалению, мне кажется, что в перспективе ближайших двадцати, тридцати, сорока лет, этому государству, ну фактически, станет вопрос о жизни и смерти этого государства, как государства. Вот в окружении наций других стран, которые ну в общем-то мало, кто любит Израиль. Но это просто реальность, не мною, не Вами созданная. Вот поэтому, поэтому. Можно отнестись к высказываниям президента Ирана вот с учетом этих обстоятельств. Они, может быть, провокационные, они, может быть, даже неприличные, но вот что-то под ними есть, какая-то реальная основа».
А на десерт другой мой приятель (как сговорились!) прислал мне свое «мнение» по поводу новой книги Тони Джадта «После войны: История Европы с 1945 года». (Tony Judt. Postwar: A History of Europe Since 1945. Penguin Press, 2005. Pages: 960).
Тони Джадт, для справки, известный английский (живет в Америке) «левый интеллектуал», еврей, директор Института Ремарка, "отвечающего" за дружбу между Америкой и Европой, активный автор влиятельного либерального журнала New York Times' Book Review, в котором опубликовал недавно статью о том, что "Израиль нам не нужен". Джадт рассматривает историю Европы, как историю противостояния Востока и Запада (не бог весть какая «концепция»), отмечает важность «революции 68 года» (Париж, Прага и т.д.) и выражает оптимизм по поводу ее будущего: «двадцать первый век будет веком Европы». Я не разделяю оптимизма Джадта, и его «концепции» мне неинтересны, но одну из них невозможно было проигнорировать. Речь идет об идее, что, мол, в центре истории Европы оказались евреи, и прежде всего Катастрофа. Автор одной из рецензий (Чарлз С. Майер «Европа, Европа…») даже находит «красивый» образ: умерщвленные евреи представляются ему «обручами», которые и в смерти (как они мечтали об этом при жизни, тот же Мандельштам, например, мечтавший о «европеизме», как культурной общности, наднациональной, более важной и существенной, чем национальная) скрепляют то, что осталось от «старой доброй Европы», спасая ее от расползания.
Мнение моего приятеля (просил его имя не упоминать) о книге не могу не процитировать:
«Джадта вполне устраивает, что он, в качестве еврея, лег навозом-обручем в основание Европы. Оставшуюся жизнь эта еврейская публика собирается прожить на урожаи с этого поля, на дивиденды с мертвецов. Им это кажется очень удобным: не надо культивировать все стороны своего «человеческого облика», можно перепоручить функции мужества, обороны и проч. (т.е. практически все «мужские» функции) на «раскаявшихся потомков палачей», а самим культивировать в себе «женскую ипостась»: сидеть в библиотеках, «бороться за права угнетенных» (извращение «света народов») и служить «скромной больной совестью». Точно такую же позицию занимает Штайнер: дело еврея держать в руках книжку, а не автомат; но ведь кто-то должен держать и автомат; если ты отказываешься его держать, то отдаешься на милость «человека с ружьем». Получается, что еврей (в их представлении) не только «профессиональная больная совесть», но и «профессиональный паразит-интеллектуал (то есть полезный в женской ипостаси и паразит в мужской)». Получается еще хуже, чем у Вайнингера: у нравственного урода Вайнингера все-таки хватало совести испытывать омерзение по отношению к себе (по причине подавляющей «женственности»); а эти джадты-штайнеры страшно довольны собой, они – уроды в квадрате. При этом Вайнингер не стал бы отрицать, что он «самоненавидящий еврей», а Штайнер говорит (и он так действительно думает), что, наоборот, он апологет евреев, потому что никто не может так эффективно сидеть с книжкой в библиотеке. Но и тут ошибочка вышла: они самоненавидящие евреи в квадрате.
Не знаю даже, что больше поражает в этой позиции – нравственное уродство или кретинизм. По части нравственного уродства скажу еще: во-первых, это не их кровь, а их дедов; во-вторых, предполагается ведь не сохранение еврейства, а полная ассимиляция: они рассчитывают прожить на «урожаи с навоза» до момента, когда их внуки уже не будут ни ощущать себя, ни восприниматься окружающими как евреи; итак, легли в навоз (простите, в «обручи»), чтобы их потомство рассеялось, а потомство их убийц процвело. Теперь по части кретинизма. «Больная совесть» действительно скрепляет европейцев, как фрейдовское племя сплачивал убитый отец. Но никому не нужно, чтобы отец встал из гроба и стал маячить в виде живого олицетворения больной совести. Больная совесть скрепляет потомков палачей и выталкивает из себя (из своего «родового тела») потомков жертв (скорее примет кого угодно, но только не их. Весь виток «индустрии Холокоста» только с виду (точнее, сугубо временно) послужил на пользу евреям; теперь пружина уже начала разворачиваться в другую сторону, и я даже не знаю, что можно сказать об «историке», который этого не видит. При этом «возврат пружины» будет гораздо более сильным, чем было ее сжатие: по ходу «возврата» наращивается инерция движения. В Европе антисемитизм уже сильнее, чем во времена Гитлера, и это только начало. Американские евреи также обречены – как раз в той пропорции, в какой они сейчас «процветают» (хотя они сами уже почувствовали, что золотой век позади и «вплотную занялись этнической ассимиляцией», – но уже не успеют).
Я тоже считаю 1968 год пустяком: жизненная сила Европы была подорвана Гитлером – но не тем, что он был «расистом» и «националистом» (хотя он, конечно, им был), а тем, что благодаря тому, что он проводил эти идеи как круглый идиот и, опять же, моральный урод, он надолго (для Европы – навсегда, потому что «век уж ей отмерен») скомпрометировал ничем не заменимые здоровые идеи – того же национализма, например, и даже «расизма». У Европы уже не хватит времени, чтобы вернуться к здоровому националистическому мироощущению – именно потому, что оно скомпрометировано Гитлером, а индустрия Холокоста сделала из этого уклона своего рода нравственный императив (типа догмата), который очень трудно изменить. Встречное взаимное воздействие «больной совести» и «олицетворения больной совести» (то бишь «либерального еврея») – это гремучая смесь, которая постоянно взвинчивает ситуацию и блокирует всякие попытки вернуться к здравому смыслу. Так что евреи (европейские и американские) и сегодня делают все, чтобы поскорее вколотить последний гвоздь в гроб Европы.
Да, это правда, что евреи во всех этих сюжетах – в самом центре. И у израильских евреев – единственных среди европейцев – был шанс выбраться из этого порочного круга. И они этот шанс сначала очень хорошо использовали – настолько хорошо, что ко всем прочим причинам, по которым европейцы должны были ненавидеть евреев, добавилась еще одна – может быть, самая для них невыносимая: они увидели в евреях (о которых привыкли думать свысока, в духе «списка Шиндлера») образ (вполне «арийский») того, кем должен был бы стать европеец, если бы хотел выжить (этого, конечно, простить нельзя). Но с какого-то момента «все пошло наперекосяк». То, что ты пишешь об Израиле, к сожалению, совпадает с моими ощущениями (я регулярно читаю произраильские сайты по-английски). Думаю, еще сейчас у израильтян (в отличие от европейцев, тем более евреев-ассимилянтов, в том числе американских) есть шанс, но только если грянет какой-нибудь катаклизм (Европу не спасет уже и катаклизм); при плавном развитии событий очень скоро произойдет глухая катастрофа. Согласен, что Шарон сыграл роль чудовищного разрушителя. Короче, вся надежда на «палестинцев» (не дадут же они заржаветь оружию, рекой текущему через Рафиах) и, может быть, на Иран (которому поможет Россия). Иными словами, вся надежда на то, что Израиль принудят к мужеству, пока есть еще энное количество людей, готовых его защищать».
Может и есть еще люди, готовые защищать Израиль, но они, как и руководство страны, находятся в шоковой растерянности: ясно, что нас обложили враги, что если мы не очнемся, нас придушат, но вместо того чтобы воевать со смертельным врагом, мы обсуждаем, кто там из этих врагов партнер, кто не партнер, с кем говорить, а кому просто за так отдаться. Крупнейшие партии соревнуются: кто быстрей и без остатка сдаст всяческие «красные линии». Шелли Ехимович (Авода) на днях радостно подвела итоги: сегодня, наконец, уже окончательно рухнули израильские политические «табу»: нет палестинскому государству и нет возврату к границам 67 года. (При том, что бывший начальник генштаба только что заявил, что границы 67 года незащитимы.) Народ изо всех громкоговорителей уговаривают, что это ничего, что палестинцы проголосовали за Хамас, но зато есть такой опрос общественного мнения, который показывает, что около 80 процентов арабов хотят мира. Одна арабка, которая отдала в шахиды двух сыновей из 12 и готова, по ее словам, с радостью отдать всех оставшихся (ХАМАС выдвинул ее в палестинский парламент), сказала на днях западным и израильским корреспондентам, с радостью тиражировавшим ее откровения, что она не кровожадная и готова на то, чтобы евреи мирно жили в будущем мусульманском государстве. Израильские арабы уже открыто требуют даже не культурную, а национальную автономию… Положение страны напоминает положение нашего премьер-министра: кома. Но зато кома стабильная.
Самое время рассказать о еще одном моем приятеле, ужасном цинике.
Когда сообщили о победе ХАМАСа, я ему говорю: вот, может, это и есть «принуждение к мужеству», может, хоть сейчас, да еще перед выборами, израильтяне встрепенутся, поймут, что их кормят сказочками о мире, что наши политики не мира ищут, а заискивают перед врагами… Но он не пощадил хрупкие мои надежды: «Да брось ты, целовались уже с одним убийцей, с этим старым педерастом, сдохшим от эйдс, потянутся целоваться и с бородатыми бармалеями, такая уж у нашего народа сексуальная ориентация».