godsayit : Дерьмовая работа. Эпизод 6. Часть 5.

Апрель 2003. Москва.

В морге на Карьерной было темно и холодно. Гул от холодильных камер наполнял воздух и, казалось, что все в помещении живет, движется, не останавливаясь не на секунду. Многим думается, что морг это что-то жуткое, даже зловещие, но не знай человек, что за дверями трупы, сидел бы спокойно за столом, поеживался в теплом шерстинам свитере и преспокойно пил чай.

Зажегся свет, который окончательно снял бы всякую нервозность – вряд ли кого ни будь сможет напугать идеально чистое больничное помещение, в котором витает запах хлорки, разве что тех, кто вообще боится больниц как явление. Да и те спокойно могут перепутать его с холодильником универсама, особенно если не знают разницу между холодильной камерой для продуктов и трупов.

Вдалеке послышались шаги приближающегося по коридору человека. Он спустился по лестнице, зашагал, стукая каблуками по полу, по пути схватился рукой за ручку каталки и подвез ее к одной из дверей. Сверил по бумажке номер, открыл и выкатил полку с прикрытым простыней телом. Взялся обеими руками и, дернув, перебросил тело на каталку.

В это время, этажом выше, его уже ожидал врач, который раскладывал нужные инструменты; делал это неторопливо, время от времени останавливаясь, задумываясь и снова приступая к знакомому, отработанному до автоматизма действию. В ночные смены почему-то всегда так. В воздухе витает некая важность происходящего, окутанная тайной, доступной избранным. Так же неторопливо, под писк колесиков, через некоторое время, вкатил каталку человек в белом халате, но явно не доктор – это читалось по лицу, а скорее медбрат.

- Быстро ты Сережа сегодня – сказал врач.

- Так сегодня, Кирилл Андреевич, ничего дневные не перепутали, а то вчера, да и на прошлой неделе пару раз, в камеру залажу, а там номера-то и не совпадают.

- Ну, хорошо, хорошо, давай его сюда.

- Не «он» кажись – с ухмылкой кивнул Сергей – «она»…! Вон и сиськи видать из-под простынки.

Кирилл посмотрел на медбрата. Тот был похож на солдата-стройбатовца: коротко стриженный, круглолицый, но видно, что не от хорошей еды, но от сытной, из под халата виднелась плотной ткани рубашка, в расстегнутом уголке которой линовала по горизонту тельняшка. Он подкатил каталку к столу.

- Действительно – баба… - констатировал доктор.

- Давайте помогу – Сергей взялся за один край простыни.

Кирилл схватился за другой край и вместе они без лишних усилий перекинули труп на стол.

- Ну что, я пойду? – спросил медбрат.

- Давай. Возвращайся через час. Только пиво не пей!

Сергей виновато опустил глаза, но промолчал.

- Иди – твердо сказал врач, Сергей попятился к двери и вышел.

- Так, - сказал Кирилл, поворачиваясь к телу – что тут у нас?

Он раскрыл простыню и отшатнулся; звонко звякая об пол, в стороны полетели инструменты. Ударившись спиной о прямоугольный прибор с тусклым экраном, который стоял на высокой треноге, Кирилл повалил его и, споткнувшись, завалился сверху, от чего прибор жалобно запищал, но тут же замолк. Его губы дрожали, а глаза как у безумца бегали, как будто в поисках невидимых, преследующих существ. Вскочив, разметая широко руками все, что попадалось по сторонам, он бросился к столу, впился взглядом в лицо мертвеца и рухнул на колени.
Обхватив голову руками, врач зарыдал и, исторгая нечеловеческие звуки, бормоча что-то монотонно, как будто молитву или даже дьявольское заклинание. Потом он замолчал, только нижняя губа странно подергивалась и поднялся на ослабших, подкашивающихся ногах.
Боясь опустить взгляд на лицо мертвой девушки, Кирилл отшатнулся, пошел прочь, но остановился, обернулся и, закричав, громко, так, что казалось стены содрогнуться, схватил первое, что попалось, и размозжил это об стену.

*

Сидя за своим столом, Кирилл смотрел на клавиши телефона и молчал. Потом резко поднял трубку и снова водрузил ее обратно. Встал, зашагал по кабинету, остановился возле окна. Скоро, наверное, через полчаса, утро совсем вступит в силу, солнце уже залило красным горизонт, птицы начинали свои рассветные трели, одинокие граждане спешили по мостовой.

Он снова сел в мягкое, велюровое кресло, поднял трубку, но снова не смог и с силой грохнул ее на клавишу.

- Блядь, блядь, блядь! – кричал он, стуча трубкой по аппарату, по столу, по бумагам.

Отшвырнул ее в сторону, сжал голову ладонями и замер. Но вот снова собравшись, поднялся, поднял трубку и набрал номер. В ту же секунду как прозвучал первый звонок, на том конце провода ответили.

- Алло, алло, алло… - зачастил женский голос – Лиза? Алло!

- Алена…

- Кирилл? Это ты?

- Алена, а Лиза дома?

- Кирилл? Ее нет, ты знаешь, где она? Она… она не пришла домой вчера… Ты знаешь, где она?

- Она у меня…

- У тебя? – обрадовался женский голос.

- Она… Она у меня… - его голос сорвался на хрип – Она умерла, моя девочка мертва…

И он, скривившись гримасой страдания, зарыдал, уронил трубку, из которой послышался истошный крик, как вой, покачнулся и повалился на колени, схватился за сердце, застонал.
В кабинет ворвалась молодая медсестра; увидев происходящее, она вскрикнула вздохом и бросилась к доктору, корчившемуся на полу.

- Что с вами, Кирилл Андреевич? – залепетала она и отстранилась – О боже!

Врач смотрел на нее страшными, покрасневшими глазами, в его лице была сталь и ненависть, а волосы, как инеем, покрылись сединой.