Немешев Марат : несвоевременная

После того как весной мне отрезали голову, прошло три месяца безбашенного лета. Соответственно ни памяти о нем, ни мыслей рожденных под сладковатым Солнцем южного моря не осталось. В сентябре все встало на свои места. Голова тоже. Предварительно я наполнил ее желто-горячим песком и осколками раковин. Впереди была длинная осень.

А как я почувствовал, что она пришла? Ведь осень наступила ни первого сентября, ни шестого, ни даже восьмого. Я долго не замечал ее прихода, и лишь когда однажды после обеда, Солнце спряталось в беседке на крыше многоэтажки, я снял темные очки и увидел желтые деревья. Осень. Но я не видел птиц летящих на юг. Не чувствовал, что дни становятся короче, а ночи длиннее. И даже холодные, больные дожди начались лишь в конце октября. Вечера стали длиннее, а утро исчезло совсем. И птицы никуда не улетали, а тоже просто исчезли. Дожди же звенели в моей голове, впитываясь в песок и битые панцири каких-то моллюсков, чье название начинается на букву «Т».

Это был первый день после окончания бабьего лета. Самый унылый день осени. Я сидел на диване в своей комнате, с потолка падали листья и перекрывали узор ковра случайными закономерностями орнамента. По телевизору показывали прогноз погоды. Самая бесполезная передача в это время года. И завтра, и послезавтра, и через неделю на улице будет одинаковая осень. Опавшее солнце под ногами и нежелание одеваться потеплее. Холодный вечер в темном парке. Забрызганные грязью номера машин. Уснувшие на ходу пешеходы и вечный желтый пульс светофора. И под душем не хочется петь, а хочется просто спокойно поговорить с самим собой – ведь звук падающей воды уже кажется тишиной.

Я встал с дивана. На журнальном столике лежал мобильный. Я положил его туда минут 15 назад и слышал (вернее не слышал), что он молчал все это время. Но все равно проверил, нет ли пропущенных вызовов или непрочитанных смс. Нет. Направил телефон на экран телевизора и поднес пульт к уху. Набрал случайный номер. Женщина на экране подняла трубку.
- извини, я не могу сейчас говорить, я в прямом эфире.
- Но потом будет уже слишком поздно. Мне нужно именно сейчас.
- Давай через пятнадцать минут, ок? я еще только в средней полосе России.
- Будет слишком поздно. Неужели ты не можешь этого понять.
- Я, правда, не могу. Перезвоню.

Она повесила трубку. Я встал на стул, сунул в голову в петлю и вновь позвонил ей.
- ну, что еще?
- Подожди. Не вешай. Я на проводе. Я буду молчать. Читай прогноз и рекламу болеутоляющего. Мне сейчас очень нужно что-то болеутоляющее. Только не вешай.

Она пожала плечами и правой рукой раскрутила антициклон, бросила его на Пермь, зацепив Томск. Посмотрела и, кажется, осталась недовольна результатом. Сделала несколько шагов влево. Три капельки возле Курска, три капельки возле Брянска, половинка солнышка над облачком возле Белгорода. Выше лишь молнии и повышенная влажность.

- все. Я свободна. Что ты хотел сказать?
- У меня разговор повышенной влажности.
- Попробуй Рексону.

Она вновь повесила трубку. Я оттолкнулся от табурета.

Но голова еще не успела прирасти к шее, и оторвалась. Я упал на паркет. Из головы полились рифмы

Осень. Осень. Осень.
Пять, шесть, семь, восемь.
Дождь, дождь, дождь.
Ись. ись. ись.

Мимо лета. Мимо лета.
Скромность веток. Голых веток.
В лужах люди. Люди в кепках.
Старость.

Закрываю глаза. Слышу голос.
Накрываюсь одеялом.
Только в душу не влезай. Не сжигай.
Постоянством.

Осень как кабинет стоматолога. Все зубы вырваны, но продолжают болеть. На губах высыхает яд.

Нет диалогов. Тишина. Все прячут глаза в воротники.
Возле дерева стояла спиной ко мне высокая, длинноволосая женщина. В руках у нее был большой футляр, как будто для охотничьего ружья или кларнета. Я подошел к ней сзади и дернул за хлястик плаща.
- я вернулся.
- Ты мне уже не нужен. Иди с миром.
- Убей меня еще раз.
- Это слишком просто. Ты уже не чувствуешь такую боль. Живи.
- Но зачем?
- Скоро зима.
- Да. Скоро зима.
- Вот видишь. Ты все знаешь. Подожди ее. Зимой будет.
- Больнее или легче?
- Холоднее.

Она не растворилась в воздухе. Повернулась ко мне лицом. Достала из футляра маленькую раскладную косу и посмотрела на свое отражение в блеске металла. Приблизилась вплотную к моему лицу и спросила очень тихо.
- я постарела?
- Не больше чем я.
- Я так и знала, что очень состарилась. Убей меня.
- Я? Но ведь все должно быть наоборот.
- Осенью все с ног на голову.

Она протянула мне косу. Я спокойно вложил ее обратно в футляр.
- я не могу убить свою смерть. Тогда мне будет одиноко по ночам. С кем я буду разговаривать?
- Разговаривай с жизнью.
- Она устала от моих слов. Иди. Вернешься позже, когда почувствуешь силы.
- Хорошо. Только в этот раз я подойду к тебе сзади и дерну за хлястик плаща.
Она положила футляр на плечо и пошла по улице. Я смотрел ей вслед. Мне было грустно. Какая то смертельная тоска. Осенняя.