Це Рульник : Оцепление...

Молодость моя-я-я…
Белоруссия-я-я…
Песни партизан…
Воздух да туман…
Песни партиза-ан…
Алая заря-я-я…
Молодость моя-я-я
Белоруссия-я-я…

Четыре в дугу пьяных солдата, шли по шоссейной дороге. В растрёпанных, местами порванных Х/Б они шли, положив, друг другу руки на плечи и совсем не в унисон выли песню белорусских партизан. Настроение было, просто превосходным, вечер задался в лучших традициях жанра. На посту их дожидался, едва початый ящик пива и одна не допитая бутылка водки. По прибытию на место, они без труда, закидав сухим хворостом едва тлеющие угли потухающего костра, смогли снова разжечь огонь.
- Не, ну это пиздец пацаны, славно мы сегодня потормошили райцентр – заметил Колян, военнослужащей второго года службы великой Красной Армии.
- Это точно, - ответил Толик, громила из Подмосковья, потрясающий своими размерами не только белорусских кудесниц леса, но и многих сослуживцев из части. - Он мне и говорит, слышь, это всё-таки моя девушка. А я ему, ты чё дятел, совсем рамсы попутал, где ты видишь, что бы на ней было написано, что это твоя девушка? Бу-га-га…
- А куда ты пропал, тебя где-то часа два не было? – обратился Санёк ко мне.
- А чё я мудак, девок делить, я одной свидание на сеновале во время танца назначил, вот мы с ней и искали этот сеновал. Тока нихуя похоже они в своих лесах траву не косят, пришлось ограничиться минетом, да и то хлеб. Одно хреново, чуть бойню не проебал, зато подоспел вовремя. Подкрепление в моём лице, тут любое деревенское войско дрогнет.
- Хули, попробовало бы оно не дрогнуть, когда ты размахивая ремнём влетел в толпу, злобно блистая бляхой в ночи, не разбирая не своих не чужих, размахивал ей на право и на лево, - резонно заметил Толик, почёсывая свою, спину.
- Да лана, не злись, этот своевременный удар только добавил тебе ярости, - пытался оправдаться я, предусмотрительно отодвинувшись на другой край бревна.
- А и хуй с ним, - миролюбиво подметил Колёк, главное славно потусили, а кой кому ещё и минет обломился, где там наша водка.
Служивые выпили раз, топя лес звуками хохота, выпили два под перекур и всё те же воспоминания, полирнули всё это пивом, да так и сваливались кто где, у затухающего костра.

Это же просто пиздец, где я? Первое, что пришло мне в голову, когда ещё достаточно мутное сознание, пыталось сделать первые попытки соприкоснуться с реальностью. Всё тело колотило такой дикой дрожью, что по неволе захотелось позавидовать пациентам морга. Наверное, им тоже там холодно, но они об этом наверняка не знают. При попытке поднять голову, в черепной коробке произошёл маленький атомный взрыв, заставив на время отказаться от попыток встать. Запах изо рта настолько стойкий и гадостный, что даже самый ядовитый орбит начнёт грустить, понимая, что он тут бессилен. Разлепив глаза, я с радостью заметил неподалёку от ноги, нераспечатанную бутылку пива. Собрав волю в кулак, превозмогая дрожь и боль во всех частях тела, я всё таки дотянулся до бутылки и ату её. Сделав несколько жадных глотков, закурив, я принял наконец то горизонтальное положение и ушёл в себя. Через какое то время пришло облегчение. Посмотрев на часы, от чего то, даже с неким равнодушием прикинул, смена через четыре часа. Не торопясь, откупорив вторую бутылку, я начал вспоминать, а чё же было вчера.

Так, день рождение Сани, юбилей, это вам не жук на палочку насрал. Готовились давно, основательно, к конкретному числу. Оцепление, это же просто чудо, тебя выкинули в лесу и на сутки забыли. Ты уже не служащий Вооружённых Сил, ты просто в поход с друзьями вышел. И пох, что полигон надо оберегать от всяких там грибников и ягодособирателей, дабы в их бестолковую тыкву случайно, не угодила танковая болванка. Ну во первых, они все местные и ходят, тока одним им известными тропами (хули, дети партизан), а во вторых не воспользоваться таким случаем как оцепление, надо быть полным мудаком первого года службы. Так, далее был банкет. Поляна была завалена разными соленьями и витаминами из ближайшей деревни, а по центру в цинке дымилась картошка с жареными грибами. Тосты, поздравления пожелания, далее чуть-чуть подзабыл. Ага, вот с этого места помню. Тёмный зал, куча симпотных молоденьких девачек ну и ясен перец, достаточное количество местных имбицилов. Из колонок рвётся хриплый голос Боярского, певший какой то ахтунг, про какого то коня «А по ночам мне снится конь, Ко мне приходит рыжий конь, В лицо мне дышит рыжий конь, Косит лиловым глазом». Мне трудно было представить косого коня с лиловым глазом, но в прочем к данной истории это не имеет никакого отношения. Мы конечно же, став как и положено в кружок, поставив в середину круга бутылки из под пива, расстегнув по паре пуговиц на ХБ и спустив ремни до мудей, трясли этими самыми мудями себя не жалеючи. Местные девки подтягивались, местная братва, блестела злыми глазами. Под того же боярского, «Городские цветы, городские цветы»… я кажется, предложил мелкой, но достаточно привлекательной, одетой по последней моде, в розовые лосины девочке пройтись по деревне, на предмет обозрения местных достопримечательностей. Таковых на самом деле оказалось не много. Ленин у сельсовета, памятник русскому освободителю, а так же местный консервный завод. Деревня меня убила, а где же описываемые практически всеми русскими классиками сеновалы? Таковых на нашем пути не попалась. Сейчас я понимаю, что девочка оказалась чрезмерно не дальновидной и показывала мне не то, что на самом деле я бы хотел увидеть, а потому нам пришлось выбрать самую тёмную лавочку не далеко от клуба, и целоваться на ней до посинения губ. Попытки петинга, не уверено, но пресекались, мои заверения, что обязательно женюсь, тоже не были приняты всерьёз, ну а на счёт минета, как вы понимаете я попросту пацанам спиздил. И вот когда я уже было окончательно сломал сопротивление, этой мужественной белорусской девочки у клуба пошла движуха. С криками « всех убью пидарасы» из клуба выскочил наш медведь Толян. Размахивая руками, как Балу из мультика про маугли, он отшвыривал от себя местную басоту. Вот биля походу заварушка, с этими мыслями я бросил молодую фемину и полетел к месту событий. В этот момент, выломав своим телом оконную раму вместе со стеклом на улицу вывалился Колян. То ли он так сильно торопился на помощь Толику, то ли ему помогли поторопиться, но как бы то нибыло как и положено обученным бойцам, нам всё равно необходимо было держаться вместе. Когда сметая всё на своём пути я влетел в эту кучу малу, то местная шантрапа (обладающая кстати не шуточным численным перевесом), в какой то момент растерялась, чем непременул воспользоваться именинник. Жестким командирским голосом (хули сержант), он дал временно ему вверенному подразделению команду «валим». Не, ну нахуя такие команды повторять дважды, все дружно ёбанули в сторону леса. Не, то что бы местные бойцы, не жаждали крови, но бежать за более подготовленными людьми в тёмный лес, как то никому особо и не хотелось. Поулюлюкав чутка нам вслед, толпа успокоилась, а мы в течении некоторого времени собирались на трассе, на приличном удалении от населённого пункта.

От чего то стало весело. В руках уже была очередная бутылка пива и с учётом вчерашнего, жизнь снова заиграла яркими красками. Толян, мылся голый по пояс в протекающем мимо ручье, а Колёк, разжигал костёр. При этом, все уже причастились и были в прекрасном расположение расположении духа. Запив завтрак остатками пива и прилично окосев на старых дрожжах, Колька неожиданно вспомнил, что нам бы с ним пора вернуться на пост, а до него ещё целых пятнадцать километров, да и поспать до прибытия смены не помешало бы.
- Коль, гавно вопрос, - беззаботно ответил ему я. - Ну ты сам прикинь, где ты служишь, тут не то что любой дальнобойщик остановит солдату, а даже пижон на чёрной волге не побрезгует. Ибо это Белоруссия, где почёта и уважуха освободительной Красной Армии.
Колян конечно чуть успокоился, и мы немного пошатываясь, пошли выбираться на трассу.
- Эх Коля, щас с ветерком поедем, - крикнул я ему, немного задержавшемуся в кустах, видя как из за поворота выскочила чёрная волга. Я браво махнул, с некоторыми даже нотками требовательности в движениях рукой, машине проходящей мимо. Машина проехала метров пятьдесят вперёд и остановилась.
- Поехали Коль, - окликнул я его, беззаботно подхватывая с земли свой вещь-мешок.
Не пробежав и десяти шагов на встречу волге, я остановился в полном ахуе. Из машины, со стороны пассажирского кресла, возле водителя, появилась папаха, а за ней и штаны с лампасами. Пиздец. Ничего не соображая, я развернулся на сто восемьдесят градусов и рванул в сторону леса. Ебаная ветка, последнее, что успел сообразить я лихо въезжая в пыль, своим не трезвым фэйсом. Когда я поднял, глаза к небу, то оно было загорожено от меня папахой. Не много, не мало, таксовать в этот раз вызвался комдив.
- Ну что сынок, садись, подвезу.
Делать было нехуй, и я подобрав свои пожитки поплёлся в сторону автомобиля. Садясь в автомобиль, я заметил, что наш славный комдив направил свой взор к месту, от которого мы тока что ушли. Всё правильно господа вы поняли, справедливо прикинув, что его один хуй вычислят и лучше уж попасть в лапы комдиву, который кстати не разу не повысил голос на солдата (слухи, да и сам тому свидетель), чем к комбату (зверюга редкостный), он решил всё таки сдаться первому.
- Ну и ты уже присаживайся, отвезу уж вас до места.

Нас доставили на гарнизонную гауптвахту быстро и с ветерком. Получив распоряжение от комдива, дежурный офицер, открыл нам шконки и даже выдал по одеялу. До утра мы сладко спали, забывшись практически младенческими снами. Утром прибежал комбат. Фуражка на его голове упорно не хотела держаться, так как он прибыл к нам прям из кабинета комдива, а в отличие от солдат, господ офицеров комдив, очень даже любил поиметь. Ну не буду описывать словами всей той прелести, которую нам устроил комбат, ибо это уже история несколько иного жанра, но свой месяц я на губе отсидел.