Konchita Miller : Илюша

Часть 1
Упругие юношеские угри давил Илюша желтыми ногтями с черной каемкой под каждым, с коричневыми вкраплениями кала, давил угри, давил и поедал жирноватые грязно-желтые колбаски, выскакивавшие из жерла прыща. Больше угрей Илюша любил хрустящие корочки с кусков кала, хотя конечно, по его мнению, они не могли сравниться только с ароматными (как сыр) корочками подсохших гнойных выделений из давно не мытого влагалища, текут они, зеленоватые. подсыхают на лобковых волосах, а как подсохнут, ах как хорошо зубами схватить, отодрать и размачивать во рту слюной, языком по небу растирать...И не занимали его ум ни другие занятия, присущие мужчинам в молодом возрасте, такие как дрочить, знакомиться с молоденькими девушками, дарить им цветы и затаскивать на узкую, пропитанную потом от усилий бесконечный ночных актов онанизма, подростковую кровать. Ничего из этого не прельщало Илюшу и не занимало его ум, ведь настоящее наслаждение он получал от угрей. Он любил рассматривать прыщ, приговоренный к смерти, Илюша восхищался округлостью его розовых форм, постепенно ощущая, как тесно становится в джинсах и как сладко внизу живота, Илюша трогал прыщ и не замечал, как тоненькая ниточка слюны стекает по подбородку, словно смазка у нетерпеливого любовника, старающегося оттянуть момент соития…
Илюша трогал и трогал твердую сальную головку прыща, топчась от нетерпения, лаская ее заскорузлым пальцем с грязным ногтем. Под ногтем среди кусочков грязи прилип волосок, из тех, что густой кудрявой порослью обрамляли анальное отверстие, которое так любил чесать Илюша, иногда просовывая туда один или два или даже 3 пальца, погружая их в теплую массу свежего говна и ощущая его мягкость и невинность. Это доставляло Илюше отдельную радость, и еще он любил нюхать пальцы, слизывая с них коричневые корочки…Никакое мороженное на палочке, пломбиры и эскимо не могли сравниться с этим лакомством, никакие детские торты и зефир в шоколаде не могли даже напомнить то наслаждение, которое получал Илюша облизывая пальцы…
Илюша чуть-чуть надавил на прыщ и застонал от наслаждения, вызванного мгновенно отозвавшейся острой болью внутри его. Он больше не мог ждать и сдавил его двумя пальцами. Боль усилилась, но Илюша, страстно посапывая, усилил давление. Изо рта потекла густая слюна, а из носа тоже какая-то жидкость, она стекала в рот, но Илюша не замечал этого, раскачиваясь в экстазе и все сильнее и сильнее сдавливая прыщ. Наконец раздался характерный хлопок прорываемой кожи, момент освобождения, Илюше показалось, что к его нервным окончаниям поднесли горящую спичку, но тут же все кончилось. Илюша напомнил себе, что хорошо бы выдохнуть. Сердце бешено колотилось, в джинсах было мокро, а желтоватая колбаска, сальная сущность прыща покорно лежала на ногтях, изгнанная из умерщвленного прыща, его душа, его дитя, его единственная выраженная реально прелесть. Илюша запихал колбаску в рот и проглотил, не жуя. В желудке уже было около 38 таких колбасок, утро только начиналось…

Шли дни, день за днем, как прыщ за прыщом, глист за глистом, и Илюша был полностью счастлив. Тех немногих денег, что он зарабатывал верстальщиком в агонизирующей конторе вполне хватало на хлеб с кефиром, деширак и вазелин. Ведь прыщи нужно было холить и лелеять, перед тем, как нанести им смертельный удар, их нада умасливать и заботиться, иначе не вырастут они, не расцветут всеми оттенками красного на щеках, груди плечах и лопатках, доводя своим жирным блеском похоть Илюши до несказанно запредельных высот понимания. Илюша мазал прыщи вазелином, осторожно лаская их пальцами, ах, как сладко провести рукой по щеке, ощущая под скользкими сугробами теплого вазелина их упругие холмики, стремящиеся вверх, они казались такими беззащитными, такими прекрасными… Маленькие мои – шептал Илюша, переполняясь чувствами, он любил их, она отдал им свою жизнь, как они были готовы отдать ему свои мизерные ростки существования по первому его нажатию пальцев. Илюша ощущал их обреченность, и от этого его любовь и страсть окрашивались острой жалостью и гордым осознанием необходимости жестокого акта выдавливания любимых холмиков.

Часть2
В тот день к Илюше должен был зайти паренек с работы, Димыч. Димыч обещал занести некоторые бумаги и просто посидеть, попиздеть за жизнь. Хотя Илюшу удручали перспективы сидения с сотрудником и обсуждения погоды, футбола, в котором он ничего не смыслил, и баб, которых не желал его посвященный иным существам член, делать было нечего. Илюша стер с лица вазелин и воровато, словно боясь не успеть, совершил еще один акт выдавливания в ванной комнате, сомнительное удовольствие, прыщ выдавился как-то криво, пошла кровь. –Дурное предзнаменование! – подумал Илюша, Ебаный Димыч, ну нахуя он припрется! В дурном расположении духа он ходил взад-вперед по захламленной комнате, натыкаясь на мебель. Раздался звонок.
-Здорова Илюха, чо один как сыч в субботу вечером сидишь? Давай бухать! А чо без света? Во, смари, это мои друганы, Глеб и Макс, знакомься!
Илюша осторожно пожал твердые ладони, подслеповато вглядываясь в наклоненные к нему приветливые лица. Оба друга Димыча были одеты странно одинаково, в черные джинсы, странные массивные ботинки, оба обриты, будто только что из больницы… Илюша вдруг ощутил, как беззащитны его прыщи, ощутил их ужас и неприятие, ему стало не по себе. Но он по возможности приветливо пригласил всех на кухню, извиняясь, что неубрано.

Ребята втащили в покрытую густым слоем пыли кухоньку пластиковые пакеты с тяжело звякавшим содержимым, и сразу тусклая берлога Илюши наполнилась гоготом, молодыми грубыми голосами и мужским запахом табака, пота и туалетной воды. Илюша сжался на табуретке, наблюдая, как Димыч ловко нарезает колбасу, а Макс и Глеб загружают в морозилку зеленоватые бутылки с пивом, а ноль семь традиционного российского напитка – на стол.
-Ну чо, за знакомство? -Глеб бухнул мокрую бутылку на стол около сжавшегося в жалкий комочек Илюши.
-Илюх, да ты чо притих-то, давай. Вечно один сидишь, хоть бы раз во двор вышел…Димыч смотрел так по-доброму, но Илюша не поддавался начавшему захватывать его ум приторно-сладкому чувству надежды.
-Работы много. Да и нахуя?…
-Ну так тоже не дело! – подал голос Максим, -жизнь-то проходит, надо удовольствия получать, нахуя ты живешь? Для работы своей гребаной? Сидишь в засранной квартире, у тебя женщина то хоть есть?
_Ну ты чего, чего, -толкнул его Димыч
-А хули, давай говори, Илюх, ты ж камрад Димыча, значит и наш тоже! Зачем ты живешь? –ухмыльнулся Глеб и, отпив сразу треть бутылки, медленно вытирал тыльной стороной ладони пену с губ и смотрел на Илюшу. Илюша ощутил беспокойство и заерзал на стуле. Он почти физически ощутил, как встали дыбом крошечные волоски на блестящей от пота мокрой спине.
-Нну, запинаясь, начал он, -я живу…..не мог же он и в самом деле сказать им, зачем он живет, в чем смысл его бытия, в чем его суть…-я живу…для России. Да!, неожиданно для самого себя ляпнул он и с вызовом уставился на гостей.
-От так вот, заулыбался Макс, глядя на друзей, от ведь, неужто понимает? Димыч сосредоточенно пытался оторвать шкурку от колечка колбасы, а Глеб задумался, положив сжатые кулаки на стол. Илюша боязливо покосился на кулаки и несмело отхлебнул из бутылки. Алкоголь продирался к его сознанию, непривычному к спиртному, как электричка сквозь картонные коробки…
-Значит, смысл твоей жизни, это Россия? Наконец посмотрел на Илюшу Глеб.
Илюша понял, что сморозил откровенную чушь, но, видимо, из-за пива ему было совсем похуй. И страх куда-то улетучился, вместе с последними остатками здравого смысла, а прелестные образы любимых беззащитных холмиков потускнели и вовсе убрались из сознания…
-Я живу во благо России, пусть я не вершу революций, пусть я ничего не делаю, но я живу ею и ради неё, я – есть Россия, такие как мы составляем её, не жыды, не буржуи. А такие простые люди, пусть мы серые, но мы составляем саму суть России, не будь нас – нечего будет защищать…Все, что вспомнил Илюша из редких моментов передач в телевизоре или обрывков дрянных газетенок выразил он в едином порыве, а высказав столь непривычно длинную для себя речь умолк, торопливо начав лакать из бутылки оставшееся пиво.
Все замолчали. Илюша почувствовал, как струйка пота стекает по спине.
–Отпиздят. Промелькнула неожиданно спокойная мысль. Неожиданно Глеб провел рукой по бритой макушке и встал во весь свой немалый рост и, покачиваясь, подошел к сжавшемуся Илюше.
-Давай мы с тобой стоя выпьем, брат, хорошо ты сказал.
Макс вскочил со стула и сунул в руку Илюше чашку, с отбитой ручкой, на дне которой плескалась прозрачная, остро пахнущая жидкость. Они сдвинули вместе чашки и молча выпили, Илюша закашлялся, и тут же все стали хлопать его по спине и смеяться. Илюша почувствовал теплоту и умиление, -Какие же они добрые, хорошие, как хорошо, что Димыч зашел! –благодарно думал он, ласково смотря на Димыча. А Димыч смотрел на него, молча улыбаясь и покачивая головой. Словно говорил: -А ты не хотел, убыток!
Илюх, а ты в Бобруйске был? Неожиданно спросил Глеб, доставая еще 1одну ноль-семь откуда-то из-под стола…
-Да нахуй, ты чо? Толкнул его Макс. Илюша снова напрягся.
-Нет, блядь. Пусть скажет, неожиданно разозлился Глеб, переставая хозяйничать. –Говори.
Макс сделал такое лицо, будто его тут не было и отстраненно закурил, всячески выказывая неодобрение.
-У меня бабушка из Бобруйска. Я там…ну это…когда учился…маленький…был…эта…на каникулы каждый год ездил! Илюша еле ворочал языком.
Глеб молча налил. Все выпили. Потом Илюша все дальше и дальше уплывал по пивным рекам в дальние государства, опрокидывая то чашку с отбитой ручкой, то ледяную бутылку, поддакивая, что-то говоря, пожимая руки и глуповато улыбаясь… Мыслей не было.

Димыч отрубился. Илюша уже минут пять как спал. Сложив пухлые ручки на столе и прижавшись к ним густо покрытой прыщами щекой и на губах его, скорбно поджатых, лопались пузыри.
-Ну и чего, спросил Глеб, закуривая, -вы, молодой человек, не желаете ли наконец…
-Ща. Макс достал крохотную баночку и насыпал прямо на клеенку две жирных дороги непонятного белого порошка.
А-а, сказал Глеб, говно свое все нюхаешь, смотри, подохнешь скоро, уплывешь в далекие края, пил бы лучше.
-Хочешь? Предложил Макс.
-Не, я лучше водочки, а остальное – после дела. Дело надо делать сначала, а то все стимуляторы…
-Ха, я так и знал, что ты откажешься, потому и предложил… Макс резко втянул ноздрями дорожку.
-Жидовская морда, -безо всякого выражения прокомментировал Глеб. –Ладно, пошли. Пора.

-Где будем? – Спросил Макс, поблескивая глазами и приплясывая от нетерпения. Глеб осмотрел комнату, и взгляд его остановился на большом столе, заваленном старой одеждой и какими-то стопками газет, коробками. Он подошел ко столу, и, поднатужившись, наполнил его, стряхивая предметы на пол.
-А помочь никак? – сказал он в сторону Макса, тяжело дыша.
_А я тут вот как раз! – Макс подбежал с тряпкой и начал активно протирать стол. Они достали из рюкзака клеенку и покрыли стол. Глеб распечатал пакет с одноразовыми перчатками и, перекрестившись, открыл бархатную коробочку, поставив её на тумбочку.
-Ну, давай, поехали.
Схватив Илюшу за руки и за ноги они не без труда водрузили его на стол.
-От блядь, жирный какой, возмутился Макс, -и скользкий какой-то весь, тьфу.
-Не ной, уронил Глеб, -не в игрушки играем, откуда веселья только вообще?
Макс обиженно примолк.
-Раздевай его, сказал Глеб, одевая перчатки.
-Бляяяя, прыщавый-то какой! Кривясь от отвращения бросил Макс, расстегивая Илюше брюки. –Да и трусы в прошлом году штоли менял? Блять, Глеб, откуда такое говно берешь? Брезгливо отбрасывая одежду говорил Макс.
-Эт ты нанюхался вот и гонишь без перерыва, все равны перед сам знаешь чем, что нам-то с его прыщей…. Равнодушно пожал плечами Глеб, надламывая ампулу.
-А он не подохнет? –поинтересовался Макс, косясь на баян.
-Да не должен…Давай, вену ему подожми…Макс схватил пояс от халата Илюши и ловко перетянул ему руку, начав сгибать и разгибать безвольную конечность Илюши. Несколько прыщей, попавших под пояс, лопнули, и желтоватый гной брызнул Максу на руки. Его передернуло.
-Привыкнешь еще, ухмыльнулся Глеб, заметив это.
-Давай! – Глеб осторожно вонзил жало шприца в набухшую вену, в ярком свете лампочки без абажура облачка попавшей в баян крови казались даже красивыми, Макс зачарованно смотрел. Наконец Глеб перегнал лекарство в организм Илюши и осторожно вынул иглу.
-Ты чо, поцарапать его боишься? – заржал Макс…
-Нет. Привычка. Глеб посмотрел на часы.
-Полотенце с кухни принеси? Глеб достал скальпель.
Осторожно придерживая сморщенный член Илюша правой рукой Глеб прищурил один глаз, оттянул его в сторону и сказал Максу: Наметь.
Макс достал из кармана маркер и провел аккуратную, ровную черту. Глеб достал казавшийся игрушкой в его лапах скальпель и стал аккуратно резать. Было заметно, что делает он это далеко не в первый раз. Илюша не дернулся, разве что перестал храпеть.
Макс смотрел во все глаза, наконец последний кусок кожи, соединяющий Илюшу с его членом был отсечен, и Макс тут же принял отрезанное в специальный медицинский пакет. Глеб достал иголку и принялся зашивать рану, изредка давая указания Максу, что подать. 15 минут прошли в молчании. Наконец Глеб откинулся назад, сдернул перчатки, бросил все в рюкзак и с наслаждением закурил, смотря в пакет на свет.
Наконец, они собрались, тщательно стерев отпечатки пальцев с бутылок, чашек, кранов и ручек двери, собрали мусор, вытряхнули пепельницы, взяли вещи и ушли, захлопнув английский замок старенькой двери малогабаритной хрущевки Илюши. Уже почти светало.

Часть3.
Уже неделю, как Илюша просыпался от боли. Вся жизнь превратилась в сплошную боль. Только вчера его выписали из больницы, жалкого и пришибленного, надавав кучу таблеток. Безучастно Илюша выслушал участкового, сказав, что не помнит никаких примет, никаких имен…Димыч не появлялся, и Илюша не звонил ему даже. Нахуя? Целыми днями он жрал снотворное, обезболивающее и спал, вставал, чтобы выпить бутылку кефира и спал. Рана зажила где-то через две недели. Он проснулся утром и ничего не болело. Но Илюшу ждало еще более страшное открытие. Прыщи пропали. Все. До единого. В нескольких судорожных движениях Илюша пытался найти хотя бы один. Но не было ни одного. Илюша бросился ниц, рыдая и крича: Господи! Что же мне делать теперь, Господи?
Неожиданно раздался громовой голос в сознании Илюши: Дрочи пису, Илюша, ты можешь спастись только так, дрочи пису…………
Илюша плакал и плакал, уткнувшись лицом в пол.

Из архива FUCKRU.NET