Depressant : Пистолет

Пистолет

Ах, да, этот волкодав Неккер! Еще бы, он-то меня отверг и осудил. Я согласился. Приговор надо мной был давно изречен, уже волкодавом, уже мною самим.
- Самообвинитель Г.! - сызнова заговорил Лео, и теперь голос его звучал из золотого блеска его облачения и балдахина так холодно и ясно, так пронзительно, как голос Командора, когда тот в последнем акте является перед дверьми Дон Жуана
- Вы, как нам представляется, уже сами вынесли себе приговор.
- Да,- ответил я тихо,- да.
- Мы полагаем, что приговор, который вы себе вынесли, вас осуждает?
- Да,- прошептал я.

Герман Гессе. «Паломничество в Страну Востока».

Глава 1

«Зиг-Зауэр»

На моем шкафу под самым потолком лежит пистолет. «Зиг-Зауэр», немецкий. Звучит, как «волкодав», правда? Вид у него потрёпанный, воронение стёрлось и мушка сбита, но стреляет. Я проверял. Отпечатки пальцев, если они были, я стёр, предварительно разобрав его. А затем собрал, надев перчатки. Вместе с пистолетом, в пакетике от лекарств, лежат три патрона. Раньше их было 5, но один я испортил, пытаясь вытащить пулю, а другим мой друг Мася выстрелил из окна, перепугав соседей. Вообще, про пистолет знало лишь 3 человека: я, мой брат и Лысый. Но, так как от Маси у нас нет тайн, то пришлось и ему рассказать.

Помню, как Мася пришёл к нам, сел на диван в салоне и пристально на меня посмотрел. В его взгляде явственно читалось: «Где ствол?». А я, в свою очередь, специально минут 15 игнорировал его взгляды и рассказывал всякие байки. Изредка поглядывал на начинающего закипать Масю, наблюдая за его реакцией. Наконец он не выдержал, направил на меня свой тяжёлый взгляд исподлобья и сказал: - Ну, дай посмотреть...
Я, словно не совсем понимая, недоуменно посмотрел на него и спросил:
- Что посмотреть? А-а, ствол? - И, пряча улыбку, пошёл к шкафу.

Мася преобразился, как только пистолет попал к нему в руки. Он несколько секунд вертел ствол в руках, словно присматриваясь, а потом начал быстро-быстро разбирать его на детальки. Через полторы минуты ствол был полностью разобран.
- Мася, ты почти уложился в норматив. Молоток! - весело сказал я, хотя меня и терзали смутные предчувствия, что одной сборкой-разборкой дело не кончится.
Масю словно зачаровал пистолет. Он несколько секунд изучал разложенные на столе составные части, а затем спросил, обращаясь не ко мне, а к Лысому:
- Надо его проверить. Подушка есть?-
У меня перед глазами встала картина: Мася приставляет пистолет к подушке, спускает курок, раздаётся глухой хлопок и по всей комнате разлетаются перья и ошмётки наволочки. А затем мы с Лысым сметаем груду пуха с дивана на пол, злобно поглядывая на отличившегося Масю.

По выражению наших лиц Мася понял, что подушку ему не дадут. Он ещё немного поразмыслил и сказал:
- Ладно, так шмальнем. Из окна.
В моем воображении сразу родилась другая картина: вопли соседских бабок; вой полицейских сирен; нас, закованных в наручники, пинками гонят вниз по лестнице. Безрадостная картина, в общем. Мы с Лысым принялись дружно убеждать Масю отказаться от экспериментов с пистолетом. Но его уже было не остановить, как раненного стрелой слона . Мася зарядил обойму, вставил её в пистолет, взвёл курок и, не взирая на мои протестующие возгласы, подошёл к окну. Причём возмущался я скорее для приличия, ибо знал, что помешать Масе уже невозможно. Служба в армии воспитала в нем 2 качества: страсть к любому виду оружия, а так же полное отсутствие тормозов и юмора по отношению к выражению: «А, слабо?». Масе можно было сказать: а слабо прыгнуть с 4-го этажа проходящей мимо пенсионерке на голову? И Мася прыгнул бы. Или к примеру: а слабо шмальнуть в голубя разрывной пулей? И Мася шмальнул бы, оставив от божьей птички лишь горку окровавленных пёрышек.

Осторожно выглянув в окно, Мася направил ствол в небо, и нажал на спусковой крючок. Затем нас накрыли грохот, дым, резкий запах пороха и звенящая тишина. Из окна напротив выглянула испуганная соседка и спросила спокойно торчащего на балконе Масю:
-Что у вас такое взорвалось? -На что стрелок невозмутимо отреагировал:
-Да это дети в парке балуются.

- Кто поверит в эту чушь? – подумал я, а вслух сказал:
-Соседка точно мусоров вызовет.
-Не вызовет,- спокойно ответил Мася: -Я ее успокоил вроде.
-Лучше бы ты сам успокоился и перестал шмалять из окна,- резонно заметил Лысый.
–Точно, не пришлось бы тогда никого успокаивать. И трястись, ожидая, пока нагрянут мусора.
На этом история со стрельбой закончилась. И началась совсем иная, затяжная эпопея.

По началу в моем арсенале было 4 ствола: вышеупомянутый «Зиг-Зауэр», «Астра-Унцетта», «Беретта» и «ЧЗ». История с немецким пистолетом ещё не окончена, её финал мне самому до конца не ясен. Но одно я знаю точно: этот пистолет ещё не раз выстрелит. Причем, скорее он выстрелит в меня, чем в кого-нибудь еще. Нет, я не грежу пистолетом. И вроде бы не хочу убивать себя. Но чем дальше живу, тем отчётливее вижу, что у меня просто нет иного выхода. Все к тому идёт. Когда это произойдёт, сказать не берусь. Но он выстрелит. Я знаю, я чувствую, что пистолет попал ко мне не случайно. Но все же пусть пока подождёт, полежит. Хотя, он и так лежит. Ждёт своего часа.

Продолжение следует...