Цапфанов : В моей стране есть Двенадцатое Апреля

В других странах есть дни взятия Бастилии и дни отца и матери, дни Независимости и Освобождения. Наверное, это тоже праздники, и кому-то они, возможно, дороги. Но Двенадцатое Апреля есть только у нас. Это праздник империи. Мы родились в империи, кто-то раньше, кто-то позже, одни видали её лучшие времена, а другие – её закат и унижение. Но только она могла дать и дала нам Двенадцатое Апреля. Эти 4 недели – с Двенадцатого Апреля через Двадцать шестое к Девятому Мая – воплощение моей империи, ее величия, страданий и побед.

Я горжусь тысячами неизвестных инженеров и конструкторов, которые на логарифмических линейках и простецких кульманах десятилетиями рассчитывали и вычерчивали какой-нибудь шплинт, лишь бы он не вывалился в ненужное время. Королёв принимал на работу сопливых бауманцев, беря карандаш и ставя на ватмане точку: «Рисуй окружность, радиус 43 миллиметра… Теперь отрезок 122 миллиметра…», завалил линию – проваливай в ткацкую промышленность. И они построили и сотни королёвских ракет, и орбитальные станции, и почти построили ракету с атомным двигателем, и запустили «Энергию», которая своим 100-тонным грузом навеки похоронила бред «спутникового лазерного оружия с ядерной накачкой», и построили крылатый гигантский красавец «Буран», самостоятельно без пилота взлетевший, и вернувшийся, и проданный и преданный предателями.

Я горжусь дивизиями российских солдат, которые одними руками, ломом и лопатой, обмораживая ноги и погибая от кровавого дизентерийного поноса, построили все имперские космодромы и бесчисленные промежуточные и вспомогательные площадки. Я горжусь зеками, рвущими жилы, толкая грабарки с вольфрамовой рудой; горжусь металлургами, выходящими на пенсию в 45 лет и умирающими в 52 от работы при печах с кипящим расплавленным металлом невиданного в природе состава. Горжусь маркшейдерами и проходчиками, построившими такие шахты для носителей, которых никто бы не нашел, кабы не предали их.

Я горжусь 48-ю ничего не знающими маленькими собаками, которые доверчиво радовались, если возвращались. Горжусь испытателями, месяцами изнывавших в барокамерах, тонувших в экспериментальных костюмах и горящих в бешеных пожарах перенасыщенного кислородом воздуха. Горжусь Серовым, Берия и их генералами, имевшими мужество взять на себя ответственность и жестоко эту ответственность обеспечить. Горжусь Королёвым и Глушко, Гагариным и Комаровым, Леоновым и Джанибековым и всеми космическими офицерами, инженерами и врачами, дико честолюбивыми и совершенно безбашенными.

И еще я горжусь, что первая сигарета в моей жизни называлась «Лайка».