о. Неграмотный : Бог по имени Гонзо

Бог по имени Gonzo

Несмотря на так называемую культурную катастрофу и кризис бездуховности, литература сегодня неплохо продается. Литература стала ходовым товаром и писатели рассаженны по своим сверчковым шесткам согласно рейтингам продаж. Шедевры кроятся согласно законам рекламного текста, царь жанров – детектив, лубочный роман, комикс. В бумажном море «pulp fiction» высятся блестящими гордыми айсбергами фокусники типа Пелевина и Коэлье и слово искусство все чаще становиться частью рекламного слогана, рабочим эвфемизмом.
Нет это не плач Ярославны над прекрасным серебряном трупом великой русской литературы – это просто вопрос – какая она должна быть?

Современного читателя можно условно разделить на две категории. Пожиратели бумажной попсы и потребители так называемой модной литературы. Первые простодушные существа раздражающие свою нервную систему приключениями выдуманного героя, вторые более сложны - они напрягаются до уровня интеллектуальной игры. И в том и ином случае литература не является средством саморазвития, инструментом познания самого себя и окружающего мира. Нет. Современной литературе присуща только одна – развлекательная функция. Следует закономерный вопрос - а должна ли литература нести воспитательную, миссионерскую функцию? Ведь все глыбы и титаны из обоймы классиков так или иначе озабочивались «вечными», «библейскими» вопросами, все они классическим бронзовым пальцем норовили указать обывателю его место в космосе. Лев Николаевич даже фехтовал с православной церковью и основал собственную. Духоборы называется.

Гордые как индейские вожди старорусские помещики-писатели ломали золотые копья над прожектами завтрашней России. Они корчили рожи антидемократичному царскому режиму и сопереживали страданиям трудового народ. Трудовой народ страдал в меру, в выходные дни выпивал, читал в основном лубок (тогдашние комиксы) и немного библию. Мимо-мимо мозолистых рабоче-крестьянских мозгов пролетели великие откровения, бумажные журавлики и лепестки из вишневого сада. Высшая жреческая каста большевиков завтрашних правителей империи читала совсем другое - Das Kapital, и Книгу мертвых, рядовые функционеры читали “Искру” и партийные циркуляры.

Когда над страной взял звуковой барьер стальной буревестник-революция накликанный Горькими и Мамиными-Сибиряками великую русскую литературу пустили на самокрутки. Наверно правильно…Литература не может влиять на реальность и не должна. Последних голубоглазых наивных партизан типа Есенина отстреляли чуть позже. Но нет… Литературе не дали умереть спокойно. Ее эксгумировали, реанимировали и призвали на службу новых социалистических ценностей. Феноменология советских писателей элементарна. Веселые талантливые циники вроде Ильфа и Петрова - пройдя чекистские университеты, эти дипломированные убийцы могли только смеяться над человеческим существом. Некто детский писатель Катаев сказал «..Хочу хорошо кушать, хорошо одеваться…за лаковые башмаки я человека убью..» Или отморозки, вроде (детского!) Голикова-Гайдара – это великий советский шаман – даже крохотные четырехлетние персонажи у него полны священной классовой ненависти, с их маленьких ртов слетают формулы-проклятья всему несоветскому. И наконец ренегаты вроде Шолохова и А. Толстого всеми силами своего таланта возжигавшие фимиам болотным идолам большевизма. О советская литература! Бессмысленная и беспощадная! Монстр Франкенштейна с пришитыми крыльями…

С игрушечным обрезанным пером подходили бедные советские писатели к музе и заигрывали с ней. В казарме занимались любовью с музой. А рядом мощной статуей–дуеньей сидела цензура и наблюдала их дисциплинированное творчество. Русские советские писатели. Одну половинку мозга им разрешалась иметь отсталую – патриархально почвенную русскую, другая обязательно должна была быть сверкающе передовой советской. Такие вот синтетические русские советские (или узбекские советские) писатели тоже учили жизни советского обывателя, грозили ему бронзовым пальцем со страниц своих шедевров, издававшихся совершенно охуенными тиражами. Советский читатель безответственно забивал на советских писателей. Он уважал только дремучих старорежимных классиков за их библейские красивые переплеты которые стильно вписывалась в шкаф-«стенку» бывшую своеобразной осью его советского домашнего микрокосма. Еще советский читатель свирепо любил А. Дюма и его мушкетеров-беспредельщиков. Он глумился над миллионными и стотысячными советскими классиками и радостно менял их могучие бесполезные кирпичи в пунктах макулатуры на вожделенного Дюма и мушкетеров.

Короче если старорусские помещики-писатели еще наивно целились в сердца и мозги читателей, играли с ним в какие то игры, то советские писатели забили на свое миссионерское призвание и искали другие мишени…Сталинская, ленинская премии……тиражи… и снайперские подсиживания в Доме литераторов, высокохудожественные доносы на братьев по цеху…

Советская литература была мощной отраслью советской индустрии, но с крушением магической генеральной линии великая фабрика зомбирования остановилась, зоопарк бумажных львов умер. Умерли все. Системно. И буржуазные протестанты Рыбаков, Гранин, Дудин все-все эти фрондеры шестидесятники и заскорузлые почвенники типа В. Распутина в стальном XX веке так и не сумевшие распрощаться с ветхой патриархальной Матерой…

Его величество современный читатель не хочет их есть. Здесь зарыта дохлая собака истины. Литература не должна брать на себя роль религии и не может. Это просто. Потому что писатели не апостолы. Обычные людишки эти писатели…
Как же быть современной литературе если она не хочет окончательно выродиться до комиксов и биллбордов? Она не должна менять читателя. Хрен изменишь. Она должна целенаправленно мутировать, подстроиться под читателя залезть ему под кожу присоединиться к его кровеносной системе.

За истекшие 200 лет российский читатель ничуть не изменился, те, кто раньше читал лубок и наслаждался рисованными приключениями супермена –Бовы-королевича (в советские годы Бову-королевича подменяли сначала отмороженный Павка Корчагин, потом более респектабельный и почти буржуазный супершпион Штирлиц) сейчас читают тот же «pulp fiction» в мягкой обложке, а те, кто пытался что-то обнаружить в библии, сейчас изучают хитрых кастанэд, шизоидных коэлий и прочих пророков в бумажных крыльях.

Читатель не должен задумываться над литературным произведением – его слишком достает реальная жизнь, и не должен удивляться - вряд ли…Современная реальность страшнее и занимательней чем натужные фантазии работника пера (клавиатуры) – каждый выпуск новостей практически триллер. В постиндустриальную эпоху перед литературой стоят иные задачи.

Читатель открыв книгу должен просто охренеть, с первых двух строчек (ну, страниц) его мозги должны свариться и потечь как фруктовое желе, глазные яблоки читателя должны налиться красным соком от нелицеприятных помойных истин вышвырнутых ему прямо в лицо. Современный декаденсткий читатель жаждет быть разоблаченным. Он хочет thrill, он хочет эксгумации своего бессознательного, он хочет, что бы его распяли и проанатомировали, он хочет бледными декадентскими пальцами листать не какое-нибудь «Скромное очарование российской буржуазии», а заборную библию, книгу со страницами из бритвенных лезвий.

Сегодняшний читатель жаждет безумия. Он хочет кощунства. Как лабораторная крыса он ненавидит свою позлащенную клетку современного постиндустриального бытия и жаждет, чтобы писатель осквернил нарядные алтари цивилизации потребления. Так из лабиринтов бессознательного выбегает чумовой, обдолбанный до усеру минотавр. Так рождается блистательный стиль Gonzo. Gonzo – вот новый бог современной постмодернисткой литературы – и дело здесь не в обсценной лексике или эпатаже, но священной философии похуизма. Великая русская литература умерла, советская литература бесславно издохла. Long live Gonzo! Читатель – сладострастная жертва культурной катастрофы – писатель искусный паталогоанатом преподносящий грядущий апокалипсис как занятный анекдот…