resonoid : Вести с полей ( год 2076)

В колхозном клубе было накурено и жарко. Председатель колхоза " Рассвет маздай" Василий Иванович Пустыгин
нервно затягивался цигаркой и материл про себя всю эту показуху, этих гребаных артистов -дармоедов и все население деревни
Малые Сируны. Сгонять их в клуб было сплошной нервотрепкой, последним аргументом было намерние похерить кабеля. Колхозники испугавшись столь страшной кары приперлись в полном составе. Рядом с Василь Иванычем сидела бухгалтерша Любка в кофте с надписью "Суччи" во всю спину. Была она ярко накрашена и пахла жутко вонючим парфюмом, от него свербило в носу и хотелось почесаться. На ее оскаленых зубах виднелись полоски помады, что жирно блестела на ее губишах, коими Иваныч не раз пользовался для своего непотребства.
На сцене выплясывали под фонящую фанеру полуголые девки из ансамбля - Свистящие белки. Они старались вовсю, еще бы , ведь за выступление им посулили 20 мешков картошки и 2 мешка репы. Остальное девицы собирались выцыганить у холостых мужиков еще что нить из кормежки и поэтому от усердия их тощие тела блестели от пота и запах подмышек шибал аж до второго ряда.
" И хули им в городе не сидится ? Хули прутся все енти балаганы к нам?" - думал Василь Иваныч. " Ладно б народные какие затянули , да с балалайками лайв-концерт забубенили, так нет посылают хер знает кого. Надысь вона , пидора одного заслали, так мужики его скрутили да под козла Лиходея сунули. Потом полицаи накатили, еле парой туш свинячьих откупилися." -председатель почесал затылок. От раздумий его отвлек шепот, доносящийся из-за спины. Это гутарили механизатор Евлампий со своей бабой - дояркой Парашей.
-Слышь, Евлампий, а чей то Никодимыч приперся то? - спросила супружника Параня.
-Дык, а что он , не мужик чтоль? - Евлампий покосился на сидящего рядом Никодимыча и усмехнулся в усы.
Колхозный пастух Никодимыч сидел рядом и с открытым ртом взирал на действо, творящееся на сцене. Тонкая струйка слюны стекала с его подбородка и капала на мотню портков. Лицо его было цвета зрелого помидора и сияло.
-Да какой он мужик? Бабы говорили, он с коровами охальничает! - шептала на ухо мужу доярка.
-И какая ж ему даст, юродивому? Да и брешуть твои бабы. На себе вона глянь - шишига лесная! - Евлампий грозно зыркнул на жену.
-Мне вот до тебя давно охоты никакой нету, у мене вона кажный вечер баб толпа и ни у каво башка на ночь не болить и дефки хоть куда! Хоть туда , хоть сюда!
-Ох хохо - горесно вздохнула Параша, - а мене прям и нельзя? Тово, мужичков то погорячей...
-Не бабское это дело, молчи , курва! - гневно зашипел Евлампий.
В это время в зале зажегся свет и певички поспешили со сцены за кулисы, туда же потянулись и несколько мужиков. За кулисами артиски для порядку поманерничали и покривлялись, да и разбрелись кто с кем. Жрать то охота, да и времена когда артисты собирали стадионы давно прошли, и передавались как предания.
Только пастух Никодимыч сидел в пустом зале и дергал свой дряблый член, пуская слюни и взрыкивая. Ведь у него бедняги, у одного небыло ни компьютера , ни выделенного интернета.
На улице пахло навозом и сиренью, щебетали птахи и из окон домов доносились жужжания системных блоков.