Лев Рыжков : МЖ (часть II)

Начало здесь.

М.
Такого с Лехой не случалось с самой молодости. Впрочем, и молодость была настолько давно, что уже почти стерлась из памяти. Тогда он мог заниматься сексом ночи напролет. И в какие-то моменты, перед самым оргазмом, перед его внутренним взором, где-то под веками, возникали фантастические райские пейзажи. И молодому еще Лехе думалось, что круто было бы там и остаться. Но сладкие ощущения проходили, и Леху вышибало в реальность. Хотя на пике этих ощущений ему казалось, что он трогает Бога за бороду. Бог жил где-то там, в этом пространстве.
А потом был законный брак, и райские ощущения забылись. Их будто бы стерли из памяти нечистым ластиком, от трения которого образуются грязные, похожие на пыль, комки.
Однако сейчас Леха вдруг вспомнил все, как Шварценеггер в одноименном фильме.
Девчонка кончала так бурно, что Леха и сам словно бы заряжался от нее энергией. Лехин хуй двигался размеренно, как кривошипно-шатунный механизм в двигателе внутреннего сгорания.
Чем дальше, тем меньше мыслей оставалось в Лехиной голове. В какой-то момент ему стало казаться, что он полностью обратился в хуй. А вокруг — лишь наслаждение. Невесомое, эфемерное и оттого драгоценное.
А потом был взрыв. Леха трясся и стискивал плечи девушки, покрывал поцелуями ее потную шею, грудь.
- Спасибо! — шептал он. — Спасибо!
В свои права вступала убогая реальность. Возник неказистый интерьер курортного домика. Продавленная койка. Грязные стекла. Стол. Стулья.
Возвращение оказалось нерадостным. В голову закрадывалась всякая стремная хуйня.
«А зачем я ей понадобился? — вдруг подумал Леха. — Я же, в принципе, никто. Внешне — не красавец. Все эти дни на меня ни одна телка даже и не посмотрела. А Катя — прямо сразу запала. Зачем? Что во мне хорошего?»
Леха прочистил горло и хрипло спросил:
- Катя, слушай, я вот думаю…
- О чем? — улыбнулась Катя. Ресницы ее мягко порхнули вниз, будто крылья райской птицы.
- Ну, я вот — немолодой мужик. Не красавец… Почему ты на меня запала?
Девушка задумалась словно на секунду.
- Мне усы твои понравились, — сказала она. — И глаза. Серьезно…
- Ну, ты даешь, — засмеялся Леха. — А мне жена все говорит: «Сбрей усы, позор-то какой».
- Надо выпить, — решительно произнесла Катя, выбираясь из-под Лехи.
- Да, я налью, — Леха принялся натягивать плавки.
К его огорчению, Катя и не думала останавливать этот процесс. Это значило, что секса больше не будет? Или же это не значило вообще ничего, а Леха просто загоняется?
Они еще раз стукнулись пластиковыми стаканчиками.
- Х-хорошо! — выдохнул Леха. — Знаешь, чего я сейчас хочу больше всего на свете?
- Чего? — вскинула Катя тонкие, изящные как хвостики колибри, брови.
- Чтобы никогда не кончалась эта ночь…
Лабухи в кафе тут же завопили: «Я так хочу, чтобы лето не конча-алось!»
- Это невозможно, — грустно улыбнулась Катя. — Она кончится. И очень скоро…
- А я не хочу, — Леха налил еще. — Завтра мне в Москву. Дымную, вонючую. А там и первое сентября. И дебилы все эти в школе. Я здесь хочу остаться. Ничего не знать, не видеть. Знала бы ты, как я этого хочу.
- А знаешь, — вдруг прищурилась Катя. — Есть один способ.
- Способ остаться здесь? Смеешься?
- Способ растянуть эту ночь, — ответила Катя. — Растянуть ее можно почти до бесконечности. Тебе эта ночь покажется вечностью.
Леха покосился на койку. Пошло, в духе какого-то идиотского анекдота про поручика Ржевского, пошутил:
- Всегда готов, сударыня.
- Не спеши, — ответила Катя. — Время еще есть. Только имей в виду одну вещь.
- Ага.
- Похмелье будет горьким.
- Мне ли, — усмехнулся Леха в прокуренные усы, — не знать, что такое похмелье. Его можно вылечить…
Промелькнула практичная мысль о сэкономленных деньгах. На пиво хватит, и не ебёт.
- Ну, не буду спорить, — очаровательно пожала плечами Катя. — Ну, так как? Ты готов?
- Конечно.
Катя подняла с пола сумочку, открыла ее, достала оттуда одноразовый шприц и какую-то ампулу.
- Наркота? — подозрительно прищурился Леха.
- Да, — лаконично ответила Катя.
- Не, Катюх, я не по этой части…
- А ты пробовал?
- Ну, нет.
- Так попробуй.
- Я, пожалуй…
- Эх, мужики! — закатила Катя глаза. — Сами храбритесь, петушитесь. А как до дела доходит, так и в кусты…
- Ну, ладно, — нерешительно произнес Леха.
Катя перетянула его руку жгутом и заставила сжимать пальцы.
- Молодец, — произнесла она, сделав контроль, после чего впрыснула в Лехину вену содержимое ампулы.

Ж.
В какой-то момент Катины планы оказались под угрозой срыва. Девушка поймала себя на том, что начинает проникаться симпатией к этому усатому мужику.
Симпатия была иррациональна. Но, если разобраться, женщины — во многом существа иррациональные, и некоторым их поступкам не стоит и подыскивать объективных причин. Их просто нет.
Катино сердце вздрогнуло, когда Алексей, уже после секса, спросил: а чем он ей понравился? Кате стало его жалко. Да так, что казалось, будто внутри раскаленной колючей проволокой провели.
Но потом мужик потянулся за бутылкой, и все снова встало на свои места. Вернулась брезгливость.
Настала пора пьяных откровений. Алексей сокрушался, что ему надо ехать домой, в застланную чадом Москву. Он не хотел, чтобы эта ночь кончалась.
И тут настало время действовать. Катя достала ампулу с раствором дроперидола, который она приобрела в аптеке, по рецепту.
Вообще-то Катя рассказала Алексею не всю правду. Она действительно была врачом, но — ветеринарным. Дроперидол активно использовался при некоторых операциях. Например, кастрации животных. Содержимым половины ампулы можно было успокоить огромного пса. Боли животное не чувствовало. Пребывало в сознании. Однако и пошевелиться не могло. Целая ампула — надежно обездвиживала человека.
- Ты хотел знать, что же мне в тебе понравилось? — сказала Катя, убирая шприц в сумочку.
Она смотрела в глаза мужика. Он уже не щурился. Глазные яблоки двигались из стороны в сторону, словно Алексей читал какие-то невидимые письмена.
- А я рассказала тебе не все, — продолжала Катя. — Когда мне было пятнадцать лет, меня изнасиловали. Сделал это человек, похожий на тебя. Он тоже работал учителем. У него были усы, как у тебя. Взгляд, в точности, как твой. Понимаешь?
Глаза вращались.
Алексей пытался что-то сказать, но из горла вырвался лишь нечленораздельный хрип.
- Я понимаю, что ты ни в чем не виноват, — улыбнулась Катя, доставая из сумочки скальпель. Именно его, помимо коньяка, она взяла из своих курортных апартаментов. — Но я слишком долго и слишком сильно страдала. Страдала по вине человека, очень похожего на тебя. Со временем моя боль стала утихать. Я научилась даже смеяться над ней (а это было очень сложно, поверь). И теперь я хочу, чтобы и ты научился смеяться над болью.
Катя провела перед лицом Алексея блестящим, тонким скальпелем.
Мужик принялся моргать.
- Была вероятность, — негромко продолжала Катя, — что твой хуй окажется таким же, как у того подонка. Была… Но — можно сказать, тебе повезло. Твой хуй совсем не похож на тот, что я помню.
Слезинка одиноко покатилась по колючей, несвежей щеке.
- Так что не все так плохо, — улыбнулась Катя. — И не плачь. Это совсем не больно.
Она аккуратно, двумя пальцами взяла Алексея за верхнюю губу и принялась срезать с его лица усы. Скальпель двигался ровно, лишнего не захватывал.
Через несколько секунд кусок плоти с волосяной щеткой лежал у Кати на ладони. Он походил на крохотную мочалку.
- И совсем не больно, — сказала Катя. — Правда ведь?
Она достала из сумочки полиэтиленовый пакетик с клапаном и поместила усы внутрь. Затем достала ватный тампон и стала промакивать кровь.
- Я не хочу, чтобы ты истек кровью, — сообщила она. — Я хочу, чтобы ты жил, научился мириться со своим страданием. А, может, и смеяться над ним. Может быть, ты даже научишься получать из страдания удовольствие. Как пришлось научиться мне…
Сейчас Алексей напоминал зомби из дурного фильма ужасов. Катя быстро достала кривую хирургическую иглу и принялась накладывать швы на оставшиеся под носом лохмотья кожи.
- Молодец, — сказала Катя, покончив с наложением швов. — А теперь я ампутирую тебе язык.
Появилась еще одна слезинка. Это значило, что мужик все понимал.
Катя разжала его зубы и ухватилась пальцами за кончик языка.
Накладывать швы в ротовой полости оказалось сложнее. На некоторое время Катя даже стала опасаться, что Алексей захлебнется кровью. Пришлось упереть его лбом о край стола и смотреть, как черная кровь хлещет изо рта.
Катя ощущала усталость. Она вытерла пальцы салфеткой и взяла из пачки на столе сигарету. Затягиваясь удушливым дымом, Катя думала, что наложить швы на остатки языка — самая, пожалуй, сложная задача. Но она справится…
Затушив окурок, Катя взялась за дело. Правда, то и дело приходилось склонять голову Алексея к полу, чтобы дать крови вытечь.
По завершению процедуры Катя чувствовала себя полностью вымотанной.
Музыканты давно уже умолкли. Занимался рассвет.
Впрочем, оставалась сущая ерунда.
- Ну, а теперь займемся глазами, — улыбнулась Катя.
Мужик смотрел настолько взволнованно и испуганно, что по Катиному телу разлилась жаркая волна возбуждения.
Наркоза хватит еще от силы на час, понимала Катя.
Впрочем, дел оставалось минут на пятнадцать.
Катя раздвинула Алексею веки и погрузила лезвие под глазное яблоко. Сейчас скальпель словно бы сделался продолжением ее чутких пальцев. Катя нащупала канатик, связывающий глазное яблоко с мозгом, аккуратно перерезала его, извлекла глаз из черепа. Поместила в пакетик с клапаном.
- Ну, вот, — просияла она. — А ты боялся, наверное?
А вот на другой глазнице рука дрогнула. Лезвие прорезало тоненькую оболочку глаза. Содержимое яблока стало вытекать наружу. Казалось, что из черепа мужика выползает медуза.
- Вот черт, — нервно сказала Катя.
Впрочем, ее трофеев должно было хватить и так.
Перед тем, как уйти, она уперла лоб Алексея в поверхность стола. Когда сюда войдут люди, они еще некоторое время будут думать, что обитатель коттеджа смертельно пьян.
А Катя будет уже далеко…

М.
Когда девчонка достала скальпель, Леха не верил в реальность происходящего. Голос ее доносился откуда-то издалека. Прямо как во сне. Или как в фильмах, где звучит закадровый голос. Катя вроде как говорила про каких-то насильников. Ему захотелось вырваться, убежать. Однако сделать этого Леха не мог. Ему казалось, что девчонка просто шутит. Леха чувствовал, как в уголке глаза появляется жалкая, беспомощная слеза.
«Это и есть сон! — пытался убедить себя Леха. — Она меня чем-то уколола, и мне все мерещится».
Боли не было. Правда, совершенно странным образом ощущался холод от скальпеля. Сталь приятно холодила кожу и… и то, что под кожей.
«Быстрей бы кончился этот сон!» — думал Леха, когда Катя стала хватать пальцами его язык.
Где, как не во сне, могло происходить такое? Однако очень уж гадким, неприятным был этот сон. Леха вдруг стал задыхаться. Воздуха не хватало до тез пор, пока Катя не облокотила его лбом об столик.
Леха смотрел на черную жижу, вытекшую у него изо рта, и думал, что всегда так: сначала хороший, интересный сон, но по концовке — обязательно хуйня.
Когда же девчонка полезла скальпелем ему в глаза, Леха захотел сказать:
«Ну, ладно, хватит! Буди меня давай!»
Он так и не понял, будила его Катя или нет. Внезапно все вокруг погрузилось в темноту.
Леха чувствовал, что снова лежит головой на поверхности слова. Запертое в теле сознание металось, охваченное ужасом.
Лишь какой-то вредный голос внутри нашептывал, что пробуждение будет вовсе не радостным. А это похмелье окажется, пожалуй, самым худшим из всех, что Лехе доводилось переживать.

Ж.
Кое-что, сказанное Катей Алексею, правдой не являлось. Например, толстая баба с двумя детишками вовсе не приходилась Кате теткой. Катя, признаться, вообще впервые видела ее. Девушка всего лишь использовала эту бабищу для того, чтобы познакомиться с интересующим ее мужчиной.
Когда Катя вернулась в свои апартаменты, было без нескольких минут пять утра. Ложиться спать смысла уже не было. Катя стала быстро собирать вещи.
Пакетики с усами, языком и глазом она положила в термос, крышку которого плотно закрутила. Конечно, так себе конспирация, но за неимением лучших вариантов можно и использовать.
Катя решила, что домой отправится, пожалуй, поездом. Если ее вдруг станут искать и поднимут информацию по кассам крохотного анапского аэропорта, неприятностей не оберешься. Гораздо безопасней отправиться поездом. Притом из Новороссийска. Договориться с проводницами — пусть определят на какое-нибудь койкоместо. А то в кассе билетов сейчас, конечно же, не купишь.
…Расслабилась Катя уже в вагоне. Она уже знала, как проведет время в дороге. Она будет спать. Спать до самой Москвы. Ну, иногда вставать, заглядывать в вагон-ресторан. Еще она будет курить в тамбуре и мечтать о новых жизненных перспективах.
Это могло показаться странным, но сейчас Катя была совершенно счастлива.
Трудно поверить, но еще полтора года назад девушка была на грани отчаяния. Она даже хотела свести счеты с жизнью.
Причин было сразу несколько. Хуйня на работе, где до Кати доебывался начальник — толстый урод по фамилии Сусленко. Полная хуйня в личной жизни: полугодовой роман с богатым женатиком Ильей наконец-то оказался бесповоротно разрушен. Отсутствие денег, перспектив, счастья. Впереди Катя не видела для себя никакого будущего.
Умереть она решила быстро и без боли. Выписав сама себе рецепт на снотворное, она направилась в аптеку у метро «Академическая». Там, впрочем, как и всегда, стояла долгая очередь. Но Кате было все равно. Впереди ее, если разобраться, ожидала вечность. Несколько минут не играли никакой роли.
- Одумайся, девонька! — вдруг произнес голос позади.
Голос был женским, насыщенным интонациями, густым.
Катя обернулась и увидела старушку, лицо которой было скрыто платком.
- Знаю, что ты хочешь сделать, — говорила бабуля. — Остановись.
- Бабуль, вы меня ни с кем не путаете? — усмехнулась Катя.
- А ты не хами. Какая я тебе бабуля? Зови меня матушкой…
- Хорошо… э-э… матушка… А откуда вы знаете, что я задумала?
- Э-э, девонька, я столько таких, как ты, навидалась. Не глупи. Если хочешь, научу, как счастья достичь.
Катя ни на грош не верила бабке, однако позволила увлечь себя во дворик массивного сталинского здания. Девушка знала, что все равно сегодня умрет. Почему бы не поболтать перед смертью?
Но всякие мысли словно смело ураганом, когда Катя увидела лицо этой бабули.
Сначала Катю поразило то, что у нее не было рта. Вернее, он был, но располагался как-то уж совсем странно. Рот был с мягкими морщинистыми губами и тянулся от носа к подбородку. По обе стороны этого странного органа речи росли пучки волос.
«Да это же… это же… мамочки!» — мысленно ахнула Катя.
- Теперь-то веришь? — произнес вертикальный рот.
- Верю, — кивнула Катя.
- Богиня я, — немного сварливо произнесла старуха. — Поклоняются мне. Хочешь, и ты можешь поклоняться…
- Богиня, — хихикнула Катя. — Никогда бы не подумала.
Сейчас больше всего на свете ей хотелось убежать куда подальше.
- Стой, не суетись, — остановила ее пиздоротая богиня. — Знакомиться давай. Меня Пиздой-Матушкой зовут. А тебя?
…Богиня мягко и доходчиво объяснила Кате, что ей следует делать.
У всех мужчин, которые причиняли Кате зло, существовала какая-то отличительная особенность. Усы и прищуренный взгляд у одного. Аккуратная, похожая на монашескую тонзуру, плешь- у другого. Кривой, обрезанный хуй у третьего.
- Ведь бесилась ты, когда это видела? — спрашивала Катю Пизда-Матушка.
- Ну, да. Да! — соглашалась Катя.
- Вот то-то! — кивала богиня. — А знаешь, почему? Потому что вся сила этих мужиков в этих деталях, в этих фетишах заключена. Помнишь сказку: смерть Кощея в яйце?
Катя нервно захихикала.
- А ты не смейся, — сварливо прервала Катю Матушка-Пизда. — Вся правда в этих сказках. То, что тебя в мужике раздражает, силу содержит. А ты должна эту силу чувствовать, и на свою сторону ее переводить.
- А как?
- Поебушки ты должна с тем мужиком устроить. И удовольствие получить от того, что тебя раздражает.
- Странный какой-то рецепт, — фыркнула Катя.
- Это не все еще, — продолжал жуткий рот старушки. — Потом ты должна лишить мужика той части тела, где у него сила.
- Убить, что ли?
- Нет, убивать нельзя, нельзя! — замахала старушка руками. — Наоборот, надо, чтобы он в живых оставался. Чем сильнее он мучиться станет, тем больше силы в амулетах евойных. Поняла?
- А что с ними делать потом, с этими амулетами?
- Мне приносить, что же еще. А я твои желания выполнять буду.
- Любые?
- Ну, разумные и взвешенные…
- А как же я вас найду, матушка?
- А я тебе визитную карточку дам. Там и адрес, и телефон. Все там есть.
…Конечно, сначала Катя этому не верила. Но сводить счеты с жизнью передумала.
Однажды, несколько месяцев спустя, Катя оказалась в ночном клубе. И там к ней привязался мужик с носом, который пробудил в Кате неприятные воспоминания. Нос этот был мясистый. В точности, как у самого блатного пацана в общаге. Катя не любила вспоминать, как сосала у него хуй в обмен на туманные гарантии безопасности.
Мужик в клубе был пьян, но в целом казался доброжелательным. Он звал Катю к себе домой. Когда он напился до бесчувствия, Катя связала его скотчем и ампутировала нос. Тем же скальпелем, что и сейчас был при ней. В те времена Катя носила его для самозащиты.
Утром Катя решилась позвонить Пизде-Матушке.
И теперь у Кати была своя ветеринарная клиника.
…Матушка любила прогуливаться по городу, разыскивая несчастных девушек и лично разговаривая с ними. Статус божества не являлся помехой. Матушка получала удовольствие.

МЖ.
Лехина жизнь превратилась в ад. Его беспрестанно о чем-то спрашивали, вставляли в пальцы ручку, заставляли писать, ничего не могли понять в накарябанных каракулях, снова задавали вопросы.
Лехе хотелось умереть. Не столько от отчаянного положения, в котором он оказался, сколько от злости на тварь, которая его изуродовала.
Однажды, кажется, на вторые сутки кошмара, он заснул и увидел странный сон.
Во сне он видел ту самую сучку со скальпелем, Катю.
Катя вертела в руках визитную карточку, на которой было написано:
«ООО «Пиломатериалы для зданий», генеральный директор Полина Ивановна Зданевич».
Леха обратил внимание, что и первые буквы названия загадочного ООО и ФИО генеральной директорши складывались в одно и то же слово.
Катя набирала на мобильном телефоне номер, напечатанный на карточке.
- Полина Ивановна? Здрасьте! Это Катя. А я к вам с гостинцами!
- Я знаю, Катенька, я знаю, — слышался из трубки густой и мелодичный голос.
И вот Леха, невидимым, вдруг оказался в кабинете.
За столом, в директорском кресле сидела одетая в деловой костюм пожилая женщина с вертикальным, дряблым ртом. Напротив нее, волнуясь, сидела Катя.
В руках у девушки был металлический термос.
- Ну, давай свои гостинцы, — говорила пиздоротая женщина.
Катя последовательно выкладывала на блюдце верхнюю губу с усами, язык, глаз.
- Ну, порадовала, девонька, — в голосе тетки с вертикальным ртом слышалось удовлетворение. — Ну, порадовала…
Леха с ужасом обнаружил, что ее рот кривится в улыбке, и края его сползают к левой половине лица.
- Я старалась, матушка, — потупив глаза, сказала Лехина мучительница.
- Ты далеко пойдешь, — ответила хозяйка кабинета.
Она вертела в пальцах Лехин глаз, затем поместила его в рот, где, как выяснилось, были еще и зубы. Глаз лопнул, как большая икринка. Пожилая женщина уже подносила к своему ужасающему рту Лехин язык.
- Три желания с меня, — заявила тетка.
- Да, матушка! — в глазах Кати блеснуло что-то вроде алчности.
- Первое можешь не говорить, — махнула рукой женщина в кресле. — Знаю я его. Замуж тебе пора. За хорошего человека. Права я?
- Конечно, Полина Ивановна, — хищно улыбнулась Катя.
- Ну, и зачем дело стало? — пожала плечами пиздоротая и принялась жевать губу с усами.
Леха заорал и проснулся.
Сон казался настолько дурацким, что Леха решил никому о нем не рассказывать. Да и все равно не поверят…