Raskolnikoff

На моём электрическом троне
Херачит, как пикачу.
Брызжет с губ смехочушь.
А думал, меня не затронет.
Поднимите скорее же веки
Веков, истории пласт:
Фабрика склейки ласт -
Система, а в ней человеки.
Примитивна амброзия: принят,
Как прозиум жизни, быт....

Знаете, без вас здесь совсем паршиво,
Вот, газеты, поглядите, врут как:
«Скоро всю работу взвалим на машины…».
Я б курил – пустил на самокрутку.
Нет, не то чтоб я лодырь-тунеядец,
В ваше время б был я комсомольцем.
Просто мысль порою, будто втуне я здесь,
Хочется вот взять и в космолёт сесть:
Всюду писк приборов, цифры в циферблате…
Вниз педаль, и вверх, как вы, «поехать»!...

Я дур многочисленных тискал;
Я был волосатым моральным уродом.
А ты!.. Молодою курсисткой
Швыряла в мой камень своим огородом.
Я думал – любовь эту нафиг.
Истомою ныл организм (каждый атом!).
О детях голодных из африк
Нес чушь, а ты, в платье своем полосатом,
Казалась такой простофилей....

Бренчит в санях бидонный алюминий.
Бездомный пёс играть не норовит.
С бездонной бочки снежный валит ливень.
О rus! С хандрой борюусь! Понурый вид
Царит вокруг в пейзаже деревенском.
Я б выпил — не с кем, ведь, куда не плюнь,
Не те уже «ребята по соседству»…
А, к черту!...

Когда-то, может, твои стихи назовут сатирой.
Повторно протестировав, добавят: «Для сортира».
Эскизы успеть смонтировать — и картина вот.
Эти задиры, бро… ты бы любил их. В рот.
Врет статистика. Театр терял границы.
Сколько продлится? Лица, вереницы....

Задорно бежит тройка гнедых,
дышащих горячо.
Золото маковки. Вижу штрих —
свет дневной заключен.
Зима, лес, деревенская церковь.
Как одинокий маяк.
Запах ладана в памяти цепко.
Я одинокий? Кто я?
Звон в ушах, под иконами свечи,
слышу тихое пенье....

Гул в ушах. Это шумит компьютер.
Быстро я по клавишам стучу.
Если так — рассказывать кому-то,
То давно пора сходить к врачу.
За окном в молчаньи сумрак ночи.
От усталости красны глаза.
Бедный разум разрывают в клочья
Два меня — вам чтобы рассказать....