Волки

Автор: Story Слова кружились над Петькиной головой. Чик-чик, чик-чик… Слова чикали как темные большие ножницы, которыми дед подстригал Петьку. Было так же боязно.
Чик… И легкий холодок, касается кожи. А вдруг по уху пройдется дед? Петя чувствовал, что уши горят…
- Петя, ты умный мальчик. (Чик!) У тебя есть способности. Ты так хорошо решаешь задачи (Чи-к!). И стихи ты хорошо рассказываешь, когда выучишь, конечно, и читаешь ты лучше всех в классе. (Чик-чик!). Но твое поведение очень меня расстраивает, - Людмила Ивановна все говорила и говорила.
Петя сидел напротив, за партой. Спина прямая, руки сложены одна на другую перед собой. Взгляд потуплен.
Людмиле Ивановне только исполнилось двадцать. Она недавняя выпускница педагогического училища, распределение забросило ее в село Заводь. Она щупленькая, нескладная. Ходит чуть бочком от напряжения. Все еще не может привыкнуть к новому месту, к людям. Тяжелый портфель с тетрадками оттягивает руку. Инстинктивно выставляет острое плечико вперед, и быстро-быстро проходит мимо магазина, мимо почты. Лицо покрывается неровным румянцем, отчего следы от ненавистных прыщиков проступают четче. Но голову держит гордо, строго здоровается с односельчанами. А сама – готова сквозь землю провалиться: так ей неловко и страшно.
- Петя, посиди здесь, я сейчас вернусь, посмотри пока - Людмила Ивановна положила перед мальчиком большую книгу и вышла из класса.
Петя прислушался к себе, вернее к тому, что происходило под форменной синей курткой. Вроде бы тихо, не ерзают. Осторожно расстегнул несколько пуговиц. За пазухой у него сидели две лягушки. Их спинки уже не лоснились, начали подсыхать. Это плохо, надо отпускать, а то помрут. Глянул на дверь, придерживая лягушек, вылез из-за парты. Окно открыто. За окном – темным пятном тень от школы, за темным пятном – солнечное свежевспаханное поле. Лег грудью на широкий подоконник, достал одну лягушку и бросил в одуванчики. Лягушка плюхнулась на спину, нехотя заворочалась, перевернулась, да так и осталась сидеть.
Петя взял за мягкие бока вторую лягушку, она вытянула лапки и выпучила глаза.
- Бомбардировщик заходит на посадку, у-у-у, - прочертил лягушкой дугу в воздухе и уже собирался разжать пальцы, но передумал. Лягушка, почуяв неладное, зашевелилась.
- Будешь жить с училкой, - и Петька подошел к учительскому столу, рядом с которым стоял незакрытый портфель Людмилы Ивановны, потянул за клапан, но услышал голоса в коридоре. Ринулся обратно к парте, сел и быстро засунул лягушку под куртку, застегнул пуговицу, открыл книгу. Голоса утихли. Несколько мгновений Петька сидел и прислушивался, потом успокоился, начал листать книгу.
«Дед опять будет ругать, а может и ремня даст…, - нагрянули невеселые мысли. Петя листал страницы, не глядя в них:"Но он первый начал»…
Он – это Эдька-длинный. Петька сразу понял, что он - враг. Как только Эдика увидел. Эдик был на голову выше, он был «городской», отца прислали агрономить, временно, на посевную. Дед про отца Эдика говорил «башка-мужик»! Это значит, сильно умный. Дед и Петьку так называл иногда, только редко, а так - все больше «растратой» или «непропёкой». Но Петька помнит как давно, в прошлом году, жесткая тяжелая дедушкина рука легла ему на плечо, дед прижал его к себе и сказал: «Да ты башка-мужик у меня!» Это когда Петька вдруг начал читать по слогам. После бесплодных недельных дедовых попыток вдолбить внуку: «п» и «а» - что вместе получится?». Петька хлопал ресницами и смотрел на деда голубыми, вот-вот готовыми пролиться озерцами, тонкие губы кривились, подбородок предательски подергивался... От старания он никак не мог слепить вместе эти «п» и «а». Дед чертыхался, выбегал в кухню, быстро курил и кричал оттуда: «Ну, в кого, в кого уродился?! Как тебя в школу посылать, непропёка?!…»

«Да, синяк у Эдьки получился большой… Пусть знает!», - Петька потрогал царапину на шее, - ас-с-с, - покривился от боли, - «а то царапается как девчонка»...
Тут дверь распахнулась. На пороге стоял Эдька, в спину его подталкивала Людмила Ивановна.
- Мальчики, я думаю, что вам надо поговорить как мужчине с мужчиной, даю вам десять минут, - учительница еще раз посильнее толкнула Эдьку и закрыла за ним дверь.
Эдик смело подошел к Петьке.
- Что читаешь?
Петя задохнулся от эдькиной наглости. А Эдик сел рядом и притянул к себе книгу.
- Про волков, - Эдик открыл разворот с картинкой, на картинке волчья стая окружала большой камень, на котором застыл белый большой волк.
- Вот мне папа рассказывал, что у него один друг был, так он…
Петька не выдержал и пнул Эдьку по ноге. Эдик встал и посмотрел на Петьку как на дурочка.
- Папа мне велел с тобой помириться и маме сказал, что это наше дело…
- Ну, сейчас ты получишь, - прошипел Петька, вскочил и рванул на Эдика.
- Не подходи лучше!
Но Петька уже не слышал. А Эдик по-девчоночьи вытянул вперед руки и сильно отпихнул летевшего на него обидчика.
Петька на миг задохнулся и упал, больно ударился затылком. От боли и стыда лежал зажмурившись.
- Петь, Петь, ты это…ты чего… - Эдик подошел, сел рядом на корточки.
И в этот момент лягушка, сидевшая у Петьки за пазухой, счастливо не пострадавшая от эдькиного тумака, решила, что с нее хватит, сначала она ползла на свет, а потом собрала остатки сил и прыгнула. Прямо Петьке на лицо, а потом прочь. От неожиданности Петька открыл глаза и увидел обмершее лицо Эдьки, на котором испуг сменялся недоумением… И вдруг Эдька беззвучно затрясся, согнулся и упал вперед, боднув Петьку головой в плечо. Они так смеялись, что заболели животы. Сидели на полу и, тыча друг в друга пальцами, смеялись. Лягушка обиженно отползла подальше от мальчишек.

«Вот глупые, опять подрались! - улыбнулась Людмила Ивановна и тихонько притворила дверь, - теперь будут не разлей вода». Посмотрела на маленькие часики, – вообще-то, домой пора…
- Людмила Ивановна, зайдите-ка ко мне, - в конце коридора стояла директриса.
«Принесла тебя нелегкая, - Людмила Ивановна согнала улыбку с лица и покорно поплелась в директорский кабинет, - сейчас начнется…Людочка, Вам надо быть построже… Людочка, так не пойдет. Людочка, мне ведь вам характеристику писать… Да пиши!..»
- Людочка, - начала директриса, - у Вас снова ЧП в классе, как же так? Мы же с Вами говорили… У нас проверка на носу, а у Вас дети дерутся как в детдоме.
«Что ты знаешь о детдоме, корова, - Люда смотрела в толстую переносицу директрисы, - тебя бы мы не пощадили, это точно»…
- Валентина Алексеевна, не волнуйтесь, я обещаю Вам, что больше этого не повторится.
- Людочка, если Вы не можете справиться со Звонцовым, давайте созовем педсовет. Педагогически запущенный ребенок, я согласна. Давайте попросим РОНО помочь, определим его в спецшколу. Если он в свои семь лет неуправляем, то, чего можно ждать от ребенка?
«Ребенка»! Да они для тебя не дети, а «галочки»: отличников – столько-то, хорошистов – столько-то», - Люда чувствовала, что руки чешутся, хотелось вмазать по этой лоснящейся тупой роже…
- Валентина Алексеевна, я ручаюсь Вам, что это в последний раз, - тихо сказала Люда и сжала пальцы так, что костяшки побелели.
Директриса нацепила очки и открыла журнал 1-А класса. Погрузилась в изучение оценок. Минуты потянулись. Люда украдкой посмотрела на часы, по ее расчетам мальчишки сейчас должны смотреть вместе книжку… Эдик – из благополучной семьи, где его затетёхали, ему свободы не хватает. Но парень он хороший, сообразительный, добрый. Петька… Петька – сирота, нет не сирота, конечно, дед ему – и отец и мать, замечательный дед! Люда, сглотнула подкативший ком. Если б у меня был такой дед… Но дедушка и бабушка не дожили до Людиного рождения, а мама умерла, держа десятилетнюю дочку за руку. «Мила, иди, позови тетю Раю, иди…», - да так не выпустила Людину ладошку. Сердобольная соседка Рая пришла сама, она только ойкнула, с трудом расцепила мамину и Людину руки. Отвела девочку к себе, уложила под тяжелое одеяло, заставила выпить чаю и отправилась хлопотать. Люде снились страшные ватные великаны, они обступали ее со всех сторон, и Люда задыхалась…
- Людмила Ивановна, я смотрю Звонцов у Вас почти отличник… - директриса подозрительно уставилась на Люду. Люда, начавшая было жалеть себя, кинулась на защиту Звонцова,
- Валентина, Алексеевна, Петя очень способный, ему усидчивости не хватает, но учиться ему нравится…
- Хорошо, - перебила директриса, - до конца учебного года осталось две недели, посмотрим. Но если еще раз он ввяжется в драку, мы от него избавимся.
«Избавимся», вот корова!»
- Спасибо, Валентина Алексеевна, я пойду?
- Идите, Людочка, идите, вот, захватите-ка в учительскую, - директриса протянула серый журнал, Люда прижала его к груди и вышла из кабинета.

- А зачем тебе лягушка-то? – Эдик встал, отряхнулся и протянул руку Петьке. Петька подумал, потом схватился за руку и быстро вскочил.
- Помнишь, Людмила Ивановна нам на «природу» приносила лягуху? Она их совсем не боится, хоть и городская. А я… боялся, но теперь не боюсь.
- Они не страшные, - согласился Эдик, - слушай, а давай ей подсадим в портфель?
- Тебе ж влетит, - Петька с удивлением смотрел на Эдика, а тот уже отыскал лягушку и продолжал, -
- А чего она одна да одна, папа говорит, человеку нельзя одному, а это ей друг будет, - Эдик погладил лягушку по спинке и подмигнул Петьке подбитым глазом.
Когда Людмила Ивановна вошла в класс, мальчики сидели голова к голове и читали сказку про Маугли. Они были зачарованы джунглями, странными названиями…
- Идите домой, ребята, книжку можете взять с собой.

Петька и Эдик вприпрыжку неслись по пыльной дороге. Петьку больно по бедру била сумка, в которой лежала толстая волшебная книжка.
- Волки-иу-у-и, - кричал Эдька, - и, растопырив скрюченные пальцы «нападал» на Петьку, - Страшно-о-о, лягушо-о-онок?!
Петька смотрел на Эдика, и у него что-то шевельнулось в груди, как будто снова заворочалась лягушка под формой...
- Эдька, а ты мне теперь друг?
- Конечно, дру-у—уг! – завывал Эдька…

***
- Людмила Ивановна, к Вам можно, - эдькин папа еще раз постучал.
- Входите, входите, - зашамкало где-то в доме и на пороге показалась сгорбленная старуха, - Милка выскочила как ошпаренная, щас вернется. Обождите, вот туда проходите, - и старуха махнула тряпкой в сторону покосившейся давно некрашеной двери, - дверь не заперта. А кто такой будите? – старуха подслеповато прищурилась, - а-а, никак агроном пожаловал.
- Здравствуйте, - поздоровался Олег Викторович.
- Щас пойду, крикну ее, - и старуха поковыляла по ступенькам, - а ты входи, входи.
Олег Викторович зашел в маленькую чистую комнату. Беленые стены, косоватое окошко с пожелтевшими занавесками. Ванька-мокрый на подоконнике. Круглый стол посредине. На столе лежит открытый портфель, тетрадки рассыпались по столу, и несколько упало на пол. Сел на единственный стул. Осмотрелся. Железная кровать, заправлена как в армии, ровнехонько с рубчиком. Тумбочка рядом, рассохлась вся… На тумбочке фотография. Олег Викторович подошел посмотреть. С фотографии на него смотрела …его жена и дочка Мила, только уже постарше, чем он ее помнит…
- Здравствуйте, Олег Викторович, извините, что ждать пришлось. Эти мальчишки, - в комнату вошла Людмила Ивановна, - они мне в портфель лягушку засунули, представляете! Она, бедная, еле живая, отнесла ее в огород… Олег Викторович, Вы не волнуйтесь, все в порядке, они подружились. Здорово Вы придумали с книжкой! А синяки заживут... Да, что с Вами?
- Людмила Ивановна, - севшим голосом начал Олег Викторович, - а почему Вы – Ивановна?
«Что за странный мужик, ему про Фому, а он про Ерему», - Люда собрала тетрадки с пола, сложила ровной стопочкой.
- В детдоме дали имя, отчество и фамилию новые, когда документы потерялись, - спокойно ответила Люда, - да Вы присаживайтесь, и сама села на кровать.
Олег Викторович опустился на стул.
- Но Вы были уже взрослой девочкой…
- Мила – не детдомовское имя, а Люда – простое, хорошее…Мама умерла, а отца я не помню… Да какая разница?
- Мила, я тебя искал, я тебя все десять лет искал…

Мила смотрела на моложавого красивого мужчину, а она-то в него почти влюбилась… А он – отец. Бред какой-то!
Папа… Ух, и Мила подлетает к потолку, папа усаживает ее себе на плечи. Высоко, хочется плакать, но папины руки крепко держат Милу, и становится не страшно, а весело... Ничего больше Мила не помнит. Отец пропал из их с мамой жизни. Мама про папу ничего не говорила, потухла, разболелась…
- Тюрьма, девочка, тюрьма, нас всей кафедрой посадили. Антисоветская деятельность, придумают же! Выпустили, реабилитировали. А дома нет, жена умерла, дочка пропала…Бывшему зеку не очень помогали с поисками…
- Ты, правда, меня искал? – Мила сжимается в комочек, и как удара ждет ответа.
Олег Викторович подошел, наклонился, поцеловал в пушистую макушку, взял за плечи, поднял и прижал к себе.
- Ни фига себе! – шепчет Петька и бьет Эдика в бок локтем, - целуются!
Мальчишки отцепляются от подоконника и быстро выбираются из чужого огорода. Эдька молчит. «Вот тебе и башка-мужик, - думает Петька, - и что теперь делать?» Они идут и молчат. Пришли посмотреть, что будет, когда училка лягушку найдет, а увидели что-то, от чего как-то все не так стало…
- Эдик, - эдькин папа вдруг оказывается за спиной, - а я смотрю, вы помирились, - ерошит Петьке волосы, смеется. Людмила Ивановна держит эдькиного отца за руку.
- Сынок, тут такое дело, это - Мила, это твоя сестра.
Эдик и Петька встали как вкопанные, слушали чудесный рассказ. Людмила Ивановна улыбалась и не отпускала руку эдькиного папы.
Петька шел домой и думал: «Везуха Людмиле Ивановне, отец нашелся, да еще такой... умный, а мой вот точно не найдется. И Эдьке свезло – теперь у него училка – сестра!».
На крыльце сидел дед и курил. Пробуравил подошедшего внука взглядом, хлопнул рядом с собой по ступеньке. Петька сел, дедова рука опустилась ему на плечо. Быстро в селе новости разлетаются. «Отец, вишь, у учителки, нашелся. Эх, малец ты мой, маленький ты мой», - думал дед, и чувствовал, как прижимается к нему и вздыхает Петька.