в полдень на удаве

Автор: chechaco Сашка волноваться начал с вечера.
Вернее не с вечера, а сразу после телефонного разговора, когда удалось уговорить Римму о встрече. Даже ночью он думал не где и с кем она сейчас, а о том, что завтра скажет ей, и что она ответит. К утру Сашка истерзал себя совершенно - на нижних веках набухли темные трагические мешки, и пришлось проколоть их, чтобы выпустить горькую желчную кровь. Остались черные круги под глазами, которые он закрашивать уже не стал: все-таки страдания, ё-моё, пусть видит.

Свидание назначили в полдень в городском парке, у удава. В том, что она согласилась придти на место их первой встречи, Сашка видел хороший знак. Ведь тогда было все так романтично, она не сможет не вспомнить! С другой стороны, терзал он себя, время назначила она, как бы подчеркивая недоступность для него ее вечерней, интимной жизни. Но ведь согласилась же придти зачем-то? Были и другие знаки: когда умывался, угадал с первого раза, из какого крана потечет горячая вода; число голубей, прилетевших на завтрак, оказалось четным; ну и так далее.
В общем, хотелось уже счастливой испарины и поцелуев в разные места.

Сашка жил на тихой улочке рядом с парком, и идти ему было минут семь, но ждать больше не было сил. Он надел свою (и ее) любимую гавайскую рубаху, подобрал подходящие по оттенку к загару светлые шорты, сандалии а-ля гладиатор, которые, как она говорила, ему очень идут, и вышел из дома.
На улице пахло утром и цветами после дождя, деревья играли в листву солнечными бликами. Дворничиха тетя Шура наносила на свежеумытый асфальт воскресный меловой орнамент.
- Здрасьте, теть Шура! – поздоровался Сашка.
- Привет, тезка! – тетя Шура Сашку любила и всегда была рада с ним поболтать. – Давно приехал? Как дела-то?
- Тетя Шура, я женюсь скоро! – неожиданно для себя вдруг сказал Сашка. Сказал и удивился: как стало легко и просто! И все ночные мысли и рассуждения оказались нелепыми нагромождениями. Теперь ему было совершенно ясно, что он скажет Римке, какой же он идиот, что до сих пор не сделал этого, и ничего удивительного, что она пошла на разрыв, она просто устала от неопределенности, но теперь-то все будет хорошо!
- Это на ком, на мадаме на своей, что ли? – поджала губы дворничиха. Римма ей не нравилась, о чем она обязательно сообщала Сашке каждый раз наутро, после того как «мадама» оставалась у Сашки на ночь.

Своя личная жизнь у тети Шуры не удалась. Сейчас уже никто и представить не мог, что эти метла, поливочный шланг и ведерко с мелками когда-то были отчаянной девчонкой, известной в серфовом мире под прозвищем «Саша фром Раша», и которая носилась по волнам с лихостью и азартом. Они вместе начинали с Сашкой в городской детско-юношеской секции серфинга, Шура быстро «вскочила на гребень успеха», в перерывах между сборами умудрилась выйти замуж и родить ребенка и вернулась было на большую волну, но кто-то решил, что счастья ей уже выпало довольно. Муж, серьезный порядочный мужик, где-то заразился патриотизмом и однажды во время трансляции футбольного матча с Парагваем, не выдержав страстей, перенес тяжелый патриоинсульт. Медики не помогли, и муж навсегда пересел в инвалидную коляску. Мало того, от него болезнь передалась сыну, тот пошел в политику, ну и однажды вылетел с трассы в предвыборной гонке, - конкуренты подрезали, - и теперь мог гоняться разве что в каталке, наперегонки с отцом по квартире. Спорт, конечно, пришлось бросить: Шура обхаживала-обнянчивала теперь двоих капризных инвалидов-патриотов. Ну а так как пособий по патриотизму хватало лишь на оплату визитов политинформатора, устроилась работать дворником, в своем доме, повезло. На судьбу она не жаловалась, но как-то очень быстро состарилась: когда тезки пришли в первый раз на тренировку на школьный пляж, Шура была младше Сашки на год, теперь Сашке было тридцать два, а тетя Шура уже перевалила за шестьдесят. За Сашку она переживала, всегда была в курсе его разъездов и соревнований и втайне жалела, что не он ее сын.

- Все будет нормально, вот увидишь! – Сашка знал, что никто из его знакомых всерьез не верит в их с Риммой отношения.
- Ну, тебе решать. Ладно, парень, удачи! – смягчилась тетя Шура. И крикнула вдогонку: - Так как съездил-то?
- Восьмой! – на ходу ответил Сашка.

Сашкина спортивная карьера тоже была непростой. В отличие от Шуры он остановился на уровне твердого середнячка, и тренер уже начинал поцыкивать зубом, когда Сашка увидел в спортивных новостях сюжет о новом виде спорта – бодивиндинге. На экране парнишка в «саламандре» вставал на серфовую доску, два помощника пристегивали его спиной к упругой мачте и крепили к рукам симметричный поперечный гик. Получалось что-то вроде распятого ангела. Болтало его в прибое как пробку в унитазе, но пара трюков парню удались, и было очевидно, что повторить их ни на виндсерфинге, ни на классической доске нельзя. Сюжет был скорее из разряда курьезов, но Сашка впился в экран глазами так, как будто там Джоли занималась сексом с Умой Турман. Это было начало!

Через неделю он знал о бодивиндиге все, что только можно было узнать из интернета и прессы. Выяснилось, что всерьез этим еще никто не занимается, серийного снаряжения никто не производит, каждый лепит что-то свое. Соревнований пока никаких тем более не проводится, но уже есть интернет-клубы. На пляжах бодивиндеры выглядели экстравагантными чудаками, серферы и кайтеры посмеивались, но приглядывались с любопытством. Сашка разыскал по сети того самого новозелландца, которого показывали в новостях. Тот охотно прислал свои чертежи и схемы, но, похоже, сам не придавал своему хобби большого значения.
Идея бодивинда была проста - сделать парус продолжением человеческого тела. На мышцы спортсмена устанавливались биодатчики, сигналы с них обрабатывались центральным процессором, а тот, в свою очередь, управлял исполнительными механизмами – микродвигателями. Микродвигатели регулировали длину элементов жесткости – телескопических лучей, сделанных из легкого и прочного композитного материала. Внешне это походило на большой кленовый лист, закрепленный вертикально на доске для серфинга. Конструкции различались в основном формой паруса и числом линий жесткости, от восьми до тридцати двух. Датчики крепили на теле бодивиндера с помощью эластичных браслетов и обыкновенного пластыря. Один датчик – аварийного торможения – устанавливался в сфинктере заднего прохода, по его сигналу парус мгновенно схлопывался по всем направлениям. В целом это было сложно и напичкано электроникой и точной механикой.

Свою конструкцию Сашка увидел сразу.
В КБ нанотехнологий , где он работал на тот момент младшим научным сотрудником, как раз заканчивали испытания многослойной ткани, которая представляла собой ну прямо-таки венец передовой науки. Носились все с этой тканью как курица с яйцом, но с практическим применением как-то пока не складывалось. А материал действительно получился уникальный. Один слой представлял собой ячеистую структуру с жидкостью, обладающую свойством реверсивного фазового перехода. Фазовый переход происходил под воздействием электрического импульса, из жидкого в твердое состояние и обратно. Таким образом, если импульс подавался на цепочку последовательно расположенных ячеек, то получался линейный элемент жесткости – стриктор. Реверсивный слой соединялся с пленочной электрической схемой, ну и добавлялось защитное покрытие с обоих сторон.

Коллеги Сашкину идею поддержали. Ему вообще повезло с коллективом. У шефа, к примеру, вместо портрета президента висел на стене лозунг «НЕТ ТАБУ!», в обрамлении дурацих веселых ромашек. В сотрудниках ценилось прежде всего умение нестандартно мыслить. По Сашкиной теме был включен режим «красные глаза», и уже через полгода Сашка впервые «надел» парус.

В его бодивинде не было никакой механики. 128 микродатчиков вшили под кожу, по всему телу, управляющий процессор и источник питания размещались в доске. Стоило Сашке хоть чуть напрячь какую-то мышцу, и парус оживал - эффект фазового перехода делал свое дело. (Что, непонятно? Ну это примерно так же как пещеристые тела в половом члене - по сигналу из головного мозга наполняются кровью, и обыкновенная писалка превращается в специальную твердую штучку. Так яснее? Не, ну народ, а?!.. Про член им все понятно, а про фазовый реверсивный переход - видите ли, непонятно!..)

Потом были месяцы тренировок и подгонок, и, наконец, наступил момент, когда стало очевидно: все, что могли – сделали. Был уже конец рабочего дня, но береговая метеостанция сообщила: «Холодина, а ветер отличный!». На берег пошли все, даже секретарша.

…Летел в глаза ледяной песок осеннего пляжа, низкое солнце в прорехи рваных серых облаков наспех выхватывало пенные валы прибоя. Коллектив кутался в плащи, а Сашка…
А Сашка будто впустил в себя ветер. У него были крылья! И скорость, невероятная, ошеломляющая. Касание упругого гребня, длинный-длинный полет, падение и взлет из кипящей пены – с берега оранжевый парус казался языком пламени, мечущимся по волнам. Грохот прибоя заглушал слова, но они были не нужны. Да и не мог Сашка ничего говорить, когда вернулся на берег…

Новая техника сделала виндбодинг очень зрелищным и популярным, наравне с теннисом и Формулой-1. Сашкин коллектив оказался у истоков многомиллионного бизнеса, и шеф золотого шанса не упустил: организовал фирму по производству бодивиндов, и очень скоро большинство сотрудников могли похвастаться приличным состоянием. Но только не Сашка.
Он, наоборот, с работы уволился. Он вообще, казалось, забыл обо всем и не замечал вокруг себя ни репортеров, ни промоутеров, ни дельцов от спорта – всей этой сутолоки, неизбежно окружающей новую суперзвезду – «первого человека с крыльями». Сашка смеялся, отмахивался от всех и вся, подписывал, не глядя, какие-то бумаги и срывал рекламные съемки, если на море «давали» хороший ветер. Короче, не интересовали его деньги. Настолько, что бывшие его коллеги, нынешние миллионеры, посовещавшись, взяли над ним патронаж: определили ему постоянную пенсию, небольшую, но достаточную, чтобы у Сашки всегда были солнце, волна и ветер. И ему хватало вполне.
(А вот Римма, кстати, упущенных богатств не могла простить ему до сих пор, хотя они тогда еще и не были знакомы).

Какое-то время Сашка был не просто первым, но и лучшим. Увы, время его уходило. Уже подрастало поколение молодых быстрых ребят, начинавших сразу на новой технике, им не мешали мышечные стереотипы. Сашка цеплялся еще за первую десятку, правда случалось это все реже. Да он и не переживал особо. Солнце для всех одинаково светит! Он по-прежнему катался для себя и самозабвенно возился с новичками, и по-детски радовался, когда удавалось «поставить на крыло» еще одного (а подходил, как оказалось, один кандидат из нескольких сотен).

Давно стали обычными не 128, как у Сашки, датчиков, а 256. А кое-кто уже носил крутое тату из 512 биочипов. (Чудаки, - усмехался про себя Сашка. Управление парусом – полдела, еще нужно чувствовать ветер!) А несколько отчаянных парней из команды Отморозков вообще решились вживить электроды прямо в мозг. Правда эксперимент этот вышел неоднозначным, проблем вылезло не меньше, чем плюсов. Оказалось очень сложно отфильтровывать спонтанные реакции, нарушающие управление парусом. Взять хотя бы проблему топлесс. Сколько ни ставили перед трибунами плакаты «NO TOPLESS», - всегда находилась красотка, которая делала горячий фокус с лифчиком, боковое зрение бодивиндера на уровне подсознания отмечало прелести, и вуаля - вместо захватывающего дух полета зрители наблюдали беспомощно барахтающегося в воде отморозка. А однажды, когда один из них выполнял сложнейший трюк на Кубке в Рио, красавица-мулатка отстегнула трусики бикини прямо у него перед носом. Трюк был с высоким вылетом, на скорости около 120 км/ч, и удар об воду получился такой силы, что парень очнулся только в реанимации. Первые слова, которые он произнес, местные репортеры не опубликовали потому, что не смогли перевести, а наши – потому, что не решились…
Вспоминая отморозков и проблему topless, Сашка улыбнулся. Веселые ребята.

…Между тем он уже ждал на месте, у удава. Удав этот был местной достопримечательностью. Никто не знает, откуда он взялся, но однажды туманным утром он сожрал четверых пионеров, возвращавшихся через парк с городской олимпиады по эмбриологии. Возмущенные родители хотели было распотрошить чудовище, но приехали специалисты из столицы, осмотрели удава, взяли у него анализы мочи и крови, пощупали пульс и сказали, что процесс пищеварения зашел уже слишком далеко, и что, м-мм, лучше как бы не надо, но зато теперь на долгое время рептилия совершенно безопасна, с чем и уехали. Городские власти решили использовать ситуацию на пользу: перед удавом разбили газон, поставили у хвоста мусорную корзину и выпустили рекламный буклет для гостей города, с красивыми фотографиями и подробным описанием чуда. Ну а у молодежи удав быстро стал излюбленным местом романтических встреч, и по вечерам на его длинном теплом туловище вздыхали и шептались влюбленные парочки.

Чудовище действительно вело себя смирно и проводило большую часть времени в созерцательной неподвижности. Случайно, правда, обнаружилось, что удав удивительным образом приходит в волнение от мятного запаха. И теперь время от времени какой-нибудь хулиган как бы нечаянно оставлял у его ноздрей букетик мяты, обычно вытянутое тело удава свивалось в арки и кольца, так что парочки оказывались вдруг в опасной близости, ну и случалось всякое в густых душистых сумерках, а наутро глаза блестели…

Но сейчас, в полдень, Сашка оказался на удаве один, и это было кстати. Сашка устроился на своем любимом месте, сразу за головой.
В парке было хорошо. Cирень старалась вовсю, небо пестрело парапланчиками.
Ждать пришлось недолго.

Римма была так ослепительно свежа и красива, что у Сашки захолонуло сердце, а из головы вылетели все заготовленные фразы. На ней были голубые трусики, изящные туфельки и маленькие бриллиантовые сережки. Но она пришла не одна! Под руку болтался какой-то долговязый хлыст в парадном мундире курсанта Высшего Командного Училища Бизнеса.
- Привет! Володя, это – Саша, я тебе о нем говорила. Саша, это – Володя, – представила мужиков друг другу Римма.
Что-то было не так. Вернее, совсем все не так: ни радостной улыбки, ни поцелуя, и в глаза совсем не смотрит… Да и парень этот лакированный, зачем он здесь?
- Володя, подожди, пожалуйста, там, я недолго, - Римма кивнула своему кавалеру в сторону хвоста. Тот вопросительно изогнул бровь, изобразил на лице легкую тень недовольства, затем исполнил намек на галантный полупоклон и удалился. Да уж, муштруют их там в КУБе что надо!

- Ну здравствуй, Малыш! – сказал Сашка, когда Володя отошел. Негромко вроде сказал, но тот услышал. Его спина дернулась как от удара током. Строгий воротник парадного мундира впился коготками в шею, по щеке сползла капля пота.
- Саша, я …
- Я правильно все понимаю? – перебил Сашка, мотнув головой в сторону «кубика».
- Да, Саша. У нас через месяц свадьба.
У Сашки замерли все птицы в полете. Потом исчезли звуки.
- Тебе… хорошо с ним? – чтобы слова вышли наружу, нужно было напрягаться изо всех сил.
- Да. Володя в этом году оканчивает училище, ему дают очень хорошее распределение в Европу. Мы сразу уедем, - не глядя на Сашку, сказала Римма. Она справлялась неплохо, только губы подводили, дрожали.
- Я спрашиваю, тебе… хорошо?
Она промолчала.
По телу удава прокатилась тяжелая волна вздоха.
Сашка заплакал. Ему стало так жаль ее! Он плакал и никак не мог остановиться.

Мужчины! Никогда не плачьте при любимых!

Минуту назад казалось, что вот еще чуть-чуть, и она не выдержит и бросится к нему на шею, что будет счастливый финал, но эти чистые беспомощные Сашкины слезы все расставили по местам. С одной стороны оказался он – вечный мальчишка, хотя «уже не мальчик», спортсмен, у которого лучшие годы были уже позади. С другой – Владимир, молодой аристократ с блестящими перспективами, высшее общество, вечерние платья и дорогие машины. Ну а Римме досталось место расчетливой самочки. Исход был очевиден.
Строгий воротник втянул когти, победитель терпеливо изображал отсутствие, разглядывая безукоризненный маникюр холеных рук. Римма деликатно дождалась, пока Сашка придет в себя.
- Как у тебя дела? – спросила она снисходительно-вежливо. – Ты, кажется, на Кубок ездил?
- Да. Восьмой, - откашлялся Саня. И, как обычно с ней, почувствовал необходимость оправдываться. Для нее, если ты не первый – значит, ты – неудачник.
Она сказала еще что-то нейтральное, потом подошел Володя, и они ушли. Сашка глядел им вслед, пока они не скрылись за поворотом аллеи. Римма не обернулась.

Стало тихо.
Пробежала собака, настороженно косясь на удава.
Потом прошла пожилая женщина с маленьким мальчиком. Мальчик упирался и противно хныкал. Женщина устала, у нее болели ноги.
Натянуло темные облака, солнце исчезло. Жухлой листвой осыпались в спиралях парапланчики. Сашка сидел и оцепенело наблюдал, как разрастается в груди стылая пустота.
Зашелестел мелкий дождик…
Укоризненно чиркнув, с треском свалилась в кусты птичка, уставшая висеть в неподвижности. Сашка вздрогнул. Нужно было вставать и куда-то идти.
- Ну что, чудовище, - Сашка почесал удава за ухом, - прощай.
Удав ответил благодарным взглядом.
У него были печальные глаза. Процесс пищеварения шел с трудом: пионеры-хорошисты были по макушку набиты твердыми орешками знаний…