Призраки (I)

Автор: Владимир Павлов Их нет, но я их вижу. Призраки. Фантомы. Пародии… Я не знаю, как их назвать. Они реальнее самой реальности. Но до недавнего времени они не перешагивали черты…

Все началось в ноябре две тысячи шестого. В тот день я наткнулся у института на Валентина, и он предложил пойти в подвальчик на Л-м – там собиралась религиозная организация, в которую он только что вступил. Я был не против, мы тут же обо всем условились и вечером уже ехали к северной окраине города. Доехали до конечной станции и там вышли.

Вечер был не очень темный, зато дул ледяной ветер. Штормовой, с моря. От него на глазах моментально выступали слезы и было трудно дышать – обжигало легкие. Мы быстренько перебежали через дорогу, чтобы поскорее укрыться в парке, но там было не лучше – пробирало насквозь, к тому же ветер дул прямо в лицо.

Аллея совсем поседела от мороза. За день выпал небольшой снежок, он старался укрыться в канаве, но ветер упорно преследовал его и гнал по дороге прямо нам навстречу.

– А минусовых здесь нет? Лярв, упырей? – Валентину пришлось кричать, такой был ветер. – Призраков ты своих не видишь?
Он взглянул на меня снизу вверх.
– А что им тут делать? – сказал я. – Темный портал разрушили: снесли проклятую водонапорную башню.

Наконец, у какого-то поворота мы оказались под прикрытием забора из бетонных плит. Тут было, хвала Учителю, совсем тихо, ветер с воем и свистом проносился высоко над нами и трепал верхушки деревьев. Валентин остановился.
– Мир прекрасен! – заорал он и посмотрел наверх.
Небо было все затянуто, ни единой звездочки. Страшно высокие и прямые стволы скрипели и раскачивались – все сильнее и сильнее, и голые ветки чертили отчетливый, странный какой-то, беспокойный узор на серых, прозрачных облаках.
– Здорово быть таким деревом, правда? – Валентин подтолкнул меня локтем.

Мы двинулись дальше. Дорога опять свернула и пошла вниз – залив встал перед нами ревущей непроглядной тьмой. Ветер так выл, что не слышен был даже шум прибоя, но когда мы подошли к переулку, где находился наш подвальчик, то увидели, как по черной воде выплясывают белые гребни.

Подвальчик мы нашли по мерцающему фонарю. Отыскали дверь – она была не заперта – и вошли. Валентин вылез, наконец, из своих бесчисленных одежек, он так и кипел от неудовольствия. Все у него было коричневое – костюм, рубашка, волосы, грустные глаза, даже кожа под цвет. Загородив проход в узком коридорчике, он старательно причесывался перед зеркалом. Лицо у него было слишком большое по сравнению с коротким, приземистым телом, но какое-то на удивление правильное. Чуть ли не шаблонное. Если б не взгляд – живой, нездешний.

Когда мы открыли дверь в зал, на нас пахнуло блаженным теплом. Люди уже расселись группками и негромко переговаривались. Свет горел только в самом дальнем углу, над сценой, а так везде был полумрак, только отблески огня от канделябров – длинные тени плясали по потолку, по стенам, увешанным портретами святых и учителей разных конфессий, по прилавку с эзотерической литературой и разными оккультными товарами.

Общего стола не было. На длинном коробе, закрывавшем батареи под окнами, красовались клеенчатые скатерки и разномастные чайные сервизы.

Валентин потирал руки. Глаза у него блестели – здесь и правда было очень тепло и уютно после зимнего ветра.
– Эх, я бы здесь жил! – проговорил он с восхищением. – Чувствуется, что люди все готовы отдать за идею, не то, что в наших крематориях быта. Нет, ты посмотри на этих славных людей!
– Вроде подходяще, – кивнул я. – А кто те две девчонки, вон там, около фортепиано?
– Из модельного агентства. На кривой козе, как говорится, не подъедешь… Ничего, мы себе быстренько подыщем.

Народ быстро прибывал, уже начали расставлять стулья рядами. Всего собралось человек тридцать, не больше. Мы с Валентином оказались около сцены, отыскали свободные стулья и сели. Дверь все время хлопала – входили и выходили.

Последней протрусила на высоких каблучках стройная бледноволосая девица в простом черном платье.
– О! – удивился я. – Кажется, знакомая.
– Ой, да это же Алена! – заорал Валентин и вскочил со стула.
– Она что, тоже член Общины Матери Мира?

Разумеется, член, как же иначе. Только ответить на этот вопрос мне пришлось самому, потому что Валентин уже пробирался ей навстречу.

Алена поздоровалась с ним и растерянно пошарила вокруг глазами. Но все хорошие места были уже заняты, втиснуться куда-нибудь не было никакой возможности, и она пошла за Валентином в угол, где сидел я. Она не очень-то обрадовалась моему обществу, по лицу было видно.
– Опять организуешь выставку из своих кукол? – сказал я с нескрываемым равнодушием. Я и не подумал встать с места и нахально разглядывал ее светло-золотые волосы. Они были туго подобраны кверху и открывали очаровательную стройную шейку и не менее очаровательную пушистую ложбинку на затылке.
– Опять сражаешься с призраками? – храбро парировала она. – Наверное, уже весь потусторонний мир поставил на дыбы? Расскажи-ка, Валентин, как тебе удалось подбить его на такой подвиг: снизойти до какой-то религиозной общины, устроенной духовно слепыми обывателями?

Валентин даже не слышал. Этот олух с идиотским восторгом глазел на ее шикарную причесочку – совсем забыл, бедняга, зачем сюда пришел. Жаль, что со своего места он не мог видеть ее в профиль. Нос у нее сегодня был на целый сантиметр длиннее положенного.

– И когда же это ты узнал об этом месте, которому явно не хватало экзорциста твоего уровня? – продолжала она. – Местные бесы уже трепещут…
– Совершенно случайно. Но мне, конечно, ясно, что духовные уровни тут зашкаливают, раз ты сюда ходишь.

Я предложил ей конфеты и дал бутылочку воды, чтобы запить. Валентин не ел сладкого. Потом все вокруг замолкли…

Из-за портьеры на сцену вышла основательница Общины и постучала карандашом по столу. Она выждала, пока не стало тихо. Поприветствовав членов Общины и гостей, она объявила программу концерта. Она сказала, что ввиду того, что бардовский фестиваль переносится, программа несколько сокращена.

Основательница была не какая-нибудь девчонка. Она выглядела взрослой женщиной. Правда, держалась она, может быть, чуточку напряженно, но было в ней что-то такое, что сразу выдает человека независимого, смелого.
– В заключение я хотела бы обратить внимание наших гостей, что хлопать у нас не принято, – сказала она. – Это размагничивает атмосферу.

Сначала выступал дуэт: девушка пела, парень аккомпанировал на гитаре. Они исполняли какую-то стилизованную под фольклор песню. И нельзя сказать, чтобы так уж здорово. На мой взгляд, не было настоящей сыгранности. Гитара так вообще мазала.

Дуэт кончил песню, и все медленно возвращались к действительности. Перешептывались, проверяли мобильные и уже с интересом поглядывали на нового барда, белобрысого бородача с оттопыренными ушами. Бородач нервничал, ему явно было не по себе. Уши у него пылали, соревнуясь с бордовой портьерой.

Он пел энергичные песни о приходе Майтрейи и об Анастасии, о конце времен и преображении человечества. Как только он приметил, что его суровые, как вытесанные топором, куплеты встречают отклик у чуткой публики, голос у него окреп и зазвучал отчетливее.

Алена поставила локоток на спинку стоящего впереди стула, картинно оперлась подбородком на изящную ручку и глядела на огонь свечи. Валентин откинулся, скрестил на груди руки и не отрываясь смотрела на ее волосы. А дальше – лица, лица… Они совсем отдались музыке, никто не заботился о том, какое у него сейчас выражение, глаза из-за свечей казались какими-то далекими, а щеки – нежными, детскими.

Принесли чай, а Валентин все сидел как загипнотизированный. Он то и дело поглядывал в угол сцены на бесхозную гитару и, видно, еле сдерживался, чтобы не побежать и не схватить ее в порыве творческого самоутверждения. Он совсем забыл про Алену. Зато она-то про него не забыла.
– Валентин, у тебя чай стынет, – напомнила она.

Валентин вздрогнул и быстро повернулся к ней. С такими ошеломленно, откровенно счастливыми глазами, что она тут же опустила свои в тарелку. В таких глазах не очень-то отразишься.
– Мне как будто бы сейчас ответ пришел, – заговорил он, наконец. – Это так похоже на то, что я сам ощущал, но не мог выразить… Теперь я знаю, что делать, кем стать… Господи, это так невыразимо!

Вскоре после этого Валентин встал и храбро потопал к сцене. Мы видели, как он подошел прямо к бородатому барду, что-то ему говорил, а тот вежливо слушал, а потом улыбнулся – у него были редкие темные зубы. Кончилось тем, что Валентину вручили гитару. Председатель подтащила стул, и следующие песни они с бородачом исполняли вдвоем.

А мы с Аленой остались вдвоем. Ни она, ни я никого здесь не знали, кроме Валентина. Мы не говорили даже в антрактах. Ни словечка. Молчать стало так неловко, что мы оба вздохнули с облегчением, когда очередная песня закончилась, и сияющий Валентин подошел к нам и взял свое сокровище за руку. Я со спокойной совестью ретировался на освободившееся место двумя рядами дальше и стал наблюдать.

Ничего не скажешь, красивая парочка. Болтают с этакой непринужденностью, вроде бы это им ничего не стоит. Она – легкая, как перышко, и духи у нее такие рассчитано прохладные – как легкий сладкий наркоз. Он – настоящий русский медведь. А что, если дело и правда кончится чем-нибудь серьезным? Тогда прости-прощай наша дружба с Валентином. Судя по всему, они собрались шептаться до победного.

Я решил выйти по нужде – тут это, видно, дурной тон, да наплевать, не мочиться же в штаны, но в это время кто-то положил мне руку на плечо. Я обернулся и вздрогнул. Вот так да – Черный Доктор собственной персоной! Стоит и дрожит добродушной физиономией – настоящее желе, вот-вот растает в воздухе. Последний из моих потусторонних знакомцев. Разумеется, никто, кроме меня, его не видел. Наш разговор происходил без участия голосовых связок.
– Отправить на тот свет столько невинных людей и преспокойно разгуливать по субпространствам. – Я был ошарашен. – Почему ты до сих пор не в инфрамирах?
– Это тебя надо спросить о том же. – Черный Доктор засмеялся, и глаза у него превратились в светящиеся бельма. – Я-то здесь у себя дома, а вот ты в гостях, и долго не задержишься.
– Ладно, ладно, – меня передернуло. – Ты что, питаешься этой Общиной?
– Нет, только начал трапезу. Я здесь не один. Ты позволишь немного поужинать твоими новыми друзьями?

Он сел рядом, его правая рука вытянулась и почернела, став похожей на щупальце. Некоторое время черное щупальце ползало по спинам и головам впереди сидящих. Кто-то клевал носом от внезапного припадка сонливости, другие ерзали на стульях, как на раскаленных сковородках.
– А Великий Пастырь все же начал внедрять в энергополе дома … на …ской улице квази-программы? – спросил я.
– Давно. Но сегодня он, что называется, у разбитого корыта. Иерархия поставила мощный заслон. Все надо начинать сначала.
Черный Доктор откровенно зевнул и тихонько провел рукой по лицу, пытаясь разгладить энергетические борозды. Ему пора было возвращаться в …ой переулок. Мы условились, что на днях я к нему загляну.

Под конец Валентин и Алена все же снизошли до моего общества, но уже пора было сматывать удочки. Мы вышли на улицу. Ветер стал, пожалуй, еще свирепей. Подальше, над заливом, громоздились черно-серые снеговые тучи, но над нами небо было чистое, и между голыми беспокойными ветками поблескивали маленькие звезды, колючие и холодные. Валентин остановился в сторонке и воззрился на небо. Будто нас тут и не было.
– Удивительно, сколько звезд! – Алена взяла его под руку. – Как только их не сдует!
– В такой вечер чувствуешь космос, – сказал Валентин. – Сейчас вполне можно представить, что кто-то на такой же планете смотрит сейчас в мировое пространство и думает то же самое…
– Да, волшебно, – согласилась Алена. – Ну, давайте же пойдем!.. Холодно очень…

Мы шли улочкой вдоль залива к затемненному жилому массиву. Шторм завывал, гнул деревья в парке, а волны все заглатывали и заглатывали пологий берег. Валентин с Аленой доверительно беседовали о предстоящем фестивале – насколько позволял ветер, – а я думал о своих призраках, наконец-то они вмешались в реальную жизнь!