Все краски осени богато
легли палитрою на двор,
а я с поллитрой «Арарата»
веду душевный разговор.
Бутылке этой тридцать лет уж,
но я над нею не трясусь,
и ностальгическую ретушь
бросаю рюмками на грусть.
И никакой другой закуски,
лишь осень в горле чуть свербит,
я пожилой и грустный русский
и наплевательски небрит -
коньяк морщины не разгладит,
щетина - словно трын-трава…
прощай, веселый ленинградец,
Ноль девять....
Проспали до боли, до покраснений тонких
У самой шеи. Растянут ворот футболки,
Идут по туману пятном размытым,
Один из них - я, другие - мы-ТЫ?
Всех калибров и коленкоров,
Всезоновых несезонов,
Одна нога по колено в снегу,
Другая - по щиколотку в дыму,
В руках по несвежему сну....
В марте спиздил я бочку эфира,
на заброшенном шлакозаводе.
Стал поэтом, похлеще Шекспира.
Сру стихами - о пьянстве, природе.
А в апреле хорошие люди,
"подогрели" травой, бутиратом.
Позабыл я, до мая, о блуде,
ощутивши себя вдруг Сократом....
