MMX

Когда Ник возвращался из столицы с Дня Погранца поздно вечером на вонючей электричке вместе с Валеркой, им попались на пути девять пьяных студентов. Он запомнил, что их было девять, потому, что Джо Гарнер, куривший в тамбуре, соскочил на платформу и вытащил плохо стоявшего на ногах студентика. Тот спал, уткнувшись носом в ободранные дермантин сидения.
- Это девятый, - сказал Валерка, - как из города выехали.
- Уж эти студенты! - проговорила толстуха....

Был поздний час, и никого не осталось в летнем кафе, кроме одного сопляка – он сидел в тени дерева, которую отбрасывала листва, освещенная электрическим светом. В дневное время на улице было пыльно, но к ночи роса прибивала пыль, и малелотке нравилось сидеть допоздна, потому что он был глух, а по ночам было тихо, и он это ясно чувствовал. Оба официанта в кафе знали, что пацан подвыпил, и хоть он и хороший гость, но если он слишком много выпьет, то уйдет, не заплатив; потому они и следили за ним....

Холмы по ту сторону Киевского вокзала были длинные и грязные. По эту сторону ни деревьев, ни тени, и станция между двумя путями вся на солнце. Только у самого здания была горячая тень, и в открытой двери вокзального буфета висел занавес из бамбуковых палочек. Хачик и его спутница сидели за столиком в тени здания. Было очень жарко. Электричка из Трипиздюево должен был прийти через сорок минут.
- Чего бы нам выпить? - спросила девушка. Она сняла шляпу и положила ее на стол....

1.
Лето стояло дождливое что пиздец. В городском саду над рекой конопля разрослась выше скамеек и закрыла нахуй могильную каменную плиту. На плите была выбита надпись: "Хайму Шприцгехелю - писателю Сибири", закрашенная желтой свастикой.
Психи из соседней дурки часто приходили в сад, сидели на могильной плите, покуривали, смотрели на реку, удивлялись....