Болибрух

Ты снова в тумане, хоть ты и не Лондон,
Но тоже имеешь право
Колокол храма — корабельным гонгом
Звучит. Не менее величаво.

И ты не Питер, чтоб лить дождями
Когда на улице лето
Мы были свободным, были рабами
Жили в тебе. Заслужили это....

Твою мать, она мертва. Лежит и не дышит. Совсем. Говорил же – не надо! Знал же, о чем говорил – ведь она не первая. Вторая. С той, первой, к счастью все обошлось. Успел остановиться в двух миллиметрах от горла. А сейчас – не успел.

Черт, что же делать?...

 Она мертва. Мертвее тех камней,
Что выстилают побережье Адриатики.
А я живой. Как Ленин — всех живей,
Брожу в плену убийстввенной прагматики. 
 
Выстраиваю фразы, имена,
Гипотез возвожу гипотенузы
Но я живу в тот миг, когда она
Летит к созвездию какой-нибудь медузы....

Когда это началось, я, наверное, уже и не вспомню. Давно, очень давно. Теперь я, конечно, все воспринимаю по-другому. По утрам отсюда, из моей холодной тесной камеры через решетку видно как встает солнце. Я стал задумываться о смысле жизни. Раньше все казалось таким ясным, а теперь я вижу, что жизнь гораздо сложнее, что в ней есть не только черное, но и белое....