Последние комменты юзера Файк

Файк: Я встал поутру довольно поздно, (с)
В глаза заползал смог,
Потом надел на себя серьезно
Второй из двоих сапог.

Небрежность стояла второй натурой
И скрипнула дверь ларца,
Разбавивши чай из него микстурой,
Я вылил на пол-лица.

Из старой шинели потертый зонтик
Шагнул в проливанный дождь,
Куда ни шагнешь, под ногою антик,
И сам я испанский дож.

Терпеть не могу я лакейский титул,
Не сыпьте на раны соль,
Из виц-мундира мне мантий сшитых
Пора примерять - король!

Ну что тут смешного из вечной драмы -
Известно, алжирский дей,
Из лет воздержаний прекрасной дамы
Выходит лицо - забей,

Духи и туманы, а, может, хуже,
Но срок мне давно истек,
И я вот, как голубь, купаюсь в луже -
Дано посетить исток.

Файк: Ирочка простодушно дарит Инне свою любимую зайцевую плющиху.

Вова, повествование неумолимо затягивает черная дыра сюжета и звезды падают в рукав обыденности.

Файк: Символично. Плюс.

Файк: Ну, теперь ты видишь как тонка грань между великим и пошлым?
Жду вторую главу.

Файк: Вова, у тебя нарушение восприятия!
Благосклонно - это как? Уси-пуси?
Ни одному твоему опусу мною не уделялось столько внимания, блин!
Ты же видишь, с чем я его сравниваю?
Улисс считается романом нумеро один двадцатого века, биллиать!

Файк: Он отворил, толкнув носком, ветхую дверь сортира. Смотри, чтобы не запачкать брюки, потом на похороны. Вошел, пригнув голову, стараясь не задеть о низкий косяк. Оставив дверь приоткрытой, посреди пыльной паутины и вони заплесневелой хлорки, не спеша, отстегнул подтяжки. Перед тем как усесться, бросил через щель взгляд на соседское окно. А король на троне пишет манифест. Никого нет.
Раскорячившись на позорном стуле, он развернул журнал на оголенных коленях и стал читать. Что-нибудь новенькое и полегче. Не торопись особо.
Попридержи. Наш премированный осколок: «Мастерский удар Мэтчена». Автор — мистер Филип Бьюфой, член лондонского Клуба театралов. Гонорар по гинее за столбец. Три с половиной. Три фунта три. Три фунта тринадцать и шесть.
Он мирно прочел, сдерживая себя, первый столбец, затем, уступая, но еще придерживая, начал второй. На середине, окончательно уступив, он дал кишечнику опорожниться свободно, продолжая мирно, неторопливо читать, вчерашний легкий запор прошел без следа. Авось не слишком толсто, геморрой снова не разойдется. Нет, самый раз. Ага. Уфф! (с)

Файк: Тень его лежала на скале, над которою он склонился, оканчиваясь. А почему не бесконечна, не до самой дальней звезды? Они темны там, за пределами света, тьма в свете светит, дельта Кассиопеи, миры. Мое я сидит здесь с ясеневым жезлом жреца, в заемных сандалиях, днем возле свинцово-серого моря, незримо, в лиловой ночи движется под эгидою загадочных звезд. Я отбрасываю от себя эту оконеченную тень, неотменимый антропоконтур, призываю ее обратно. Будь бесконечна, была бы она моей, формой моей формы? Кто здесь видит меня? Кто прочтет где-нибудь и когда-нибудь слова, что я написал?

Значки по белому полю. (с)

Файк: Вова, у тебя там нет ни героинь, ни отдельно взятых эмоций, одна лишь чечевица галактики нависла в молчании, даже зоологические звуки отсутствуют.

Файк: Вова, наконец-то прочитав часть твоего изумительного повествования, могу сказать, почему оно производит столь трудное впечатление.

Ты препарируешь обычные события, вываливая перед читателем их внутренности.
Это как если бы можно было видеть людей не только без одежды, но и всякое движение в их внутренних органах.

Ты безразлично-формально сканируешь все слои отношений, отметая начисто не только флер романтики (Бог с нею), но и всякое право на эмоциональное состояние.
У тебя люди - бездушные манекены, совершающие бессмысленное броуновское движение в пространственно-временном континууме обыденности.

Это как взгляд инопланетянина негуманоидный расы, впервые получившего игрушку в виде человечества и пытающегося разобрать ее на составные части, чтобы понять принцип действия оной.

Тебе это удалось вполне, выйти за пределы.
И как тебе живется с этим?
Но, вчера вот, в комментариях к чужому рассказу, довелось видеть, что "милосердие иногда стучится в их сердца".

Вова, такие практики чреваты для мозга.

Файк: Вова, ты до сих пор не спишь? Ты истощаешь свой моск.

Файк: #55 Вова, это расширение территории.

Файк: #55 Вова, это расширение территории.

Файк: #47 После этих слов Вова должен бы вздернуться...

Файк: #36
Гы. Да что тут говорить. Мне любопытно у тебя бывать, Вова. Тут я сравниваю степень занудства в своей прозе, которая улетает в censored по умолчанию, с твоими вычурными словесами.

Файк: Это он крови напивается для следующей нетленки.

Файк: Суть важно. У Чехова мне нравится всего лишь одна вещь.
Второе твое предложение о потенциальности страниц есть бессмыслица.

Файк: А ты читал мою прозу?
С чего ты решил, что они мои кумиры?
И вообще, я не сплю ночью. Магазины обворовываю.

Файк: Вова, грех здесь критиковать. Человек уже никогда не ответит..

Файк: Но если ты их и окормил, как утверждаешь, то брюквой. Попробуй керамзит.

Файк: Значит, подержи их на голодном пайке! Помори сцук! Измени обстоятельства!
Сытость это застой. Ты закуклился в коконе.