СНЕДЬ (весьма печальные размышления по поводу однажды услышанного анекдота)

Автор: Вася Пупкин Опус № 4

Едва смуглые и пока еще невесомые Сумерки вяло, но однозначно опускались на угловатые плечи древних лабораторных шкафов – рука в липкой и скрипучей резиновой перчатке коснулась поверхности старого заморского патефона, и медленная, но величавая музыка Глинки стала равномерно смешиваться с тяжелеющим Полумраком, все решительнее переходящим в Темноту…

С Н Е Д Ь
Весьма печальные Размышления
по поводу однажды услышанного анекдота

Больше всего люди боятся трупов, когда таковых поблизости как раз и нет. Когда же Труп появляется рядом – страх сменяется Интересом, Любопытством, а зачастую Азартом, и можно ли предсказать Ощущения и Эмоции человека, общение с Трупом у которого измеряется и часами, и днями, и целыми тысячелетьями…

Как и полагается всякому уважающему себя трупу, он лежал неподвижно. Очевидность же того, что труп лежит не на полу, не на улице – а на хирургическом столе, вселяла Чувство Успокоения, наполняя Пространство Умиротворенностию и Ощущением рабочей обстановки.
Обстановка была безусловно рабочей. Стоило только посмотреть на моего ассистента Ку для того, чтобы убедиться в этом: в достаточно белом, но изрядно перепачканном кровью и плазмой халате, в грязных резиновых перчатках и с маниакальной Улыбкой на небритом лице – он готов был приступить к своим ежедневным и ежечасным обязанностям, ожидая лишь моей короткой Команды.
В одеянии весьма похожем на платье моего ассистента я невнятно произнес гагаринское «поехали» и тут же, профессиональным движением, совершенно не целясь, поскольку ошибиться в силу многоопытности и незаурядного Таланта просто не мог – воткнул огромный Скальпель в брюхо безэмоциональному и маловыразительному трупу.
Скальпель был действительно огромен. Выполненный по моему специальному Заказу соседом-рецидивистом, судимым многократно за страшные убийства с последующими расчлененьями трупов, он уже не один год верой и правдой служил мне как преданнейший друг и соратник, радуя своим КПД или просто производительностью Труда. Посудите сами: легким движенЬем руки я вспорол живот своего очень Неживого пациента и… остановился.
Сложившаяся к этому моменту Ситуация заставляла задуматься: желудок трупа был битком набит достаточно свежей еще гречневой кашей… И это при том, что с утра я ничего не ел! Впрочем, данный случай был для меня типичен. Объясняется все очень просто.
Не первый год работая патологоанатомом я давно уже стал замечать, что моя низкая заработная плата на самом деле беспредельно высока! Еще бы! Ведь на Еду вот уже пятый год я не трачу ни копейки! Как? – спросит вы. Я вам отвечу: элементарно.
Каждый день к нам в морг поступают от пяти до десяти трупов. Пятнадцать процентов из них – бомжи. Отбрасываем сразу. Остальные же вполне приличные и состоятельные люди! Я не говорю уже про пять процентов богатых, по-Настоящему обеспеченных людей, которых привозят с великолепной черной икрой и аппетитной бужениной в животе. Я, как обнаруживающий продукцию первым, пользуюсь именно ими. Остальных выедают санитары и уборщица.
Однако, в этот день, очевидно, привыкшего к богатой и высококачественной пище меня, почему-то, потянуло на простую русскую Еду. Был я, как уже говорилось, голоден, и дожидаться следующего трупа просто не мог.
Я взял свою старую армейскую ложку и, закрепив зажимами разрез, приступил к еде. Ку, сославшись на сытость, стоял молча и ждал, пока Профессор поест, лениво при этом позевывая. Я же наслаждался простым незатейливым Блюдом: каша была с маслом, в меру проваренной, рассыпчатой и, чувствовалось, высококалорийной.
«Ты зря не ешь… - сказал я своему ассистенту, фыркая переполненным кашей ртом, попадая липкими зернами ему в лицо, - каша оччень хороша, а калорийность гречи мало уступает калорийности мяса, которое в магазине сам знаешь каких денег стоит!..»
«Да ладно… - отвечал мне Ку, - в следующий раз поем, с гречкой таких еще много будет… Я вот в смену Профессора Хмурова пирожными объелся, ой как!! Еле до дома дошел…»
«Чтой-то он юлит, - подумал я, - про сверхурочные вспоминает, а со мной вот уже целый день ничего не ел…»
Впрочем, это было его личное дело, я же, ковырнув ложкой поглубже, надеясь раскопать что-либо на десерт, вместо чего-нибудь вкусненького вытащил вместе с ложкой… таракана!!!
Я с детства не могу терпеть этих омерзительных тварей. На зубах у меня захрустело и я понял, что вместе с отличной гречневой кашей наелся сегодня гадостных насекомых… Хорошо, что полупустой желудок трупа был совсем рядом и мне удалось не испачкать пол и стол, когда я блевал, ужасаясь своему жестокому, но, в общем-то, справедливому Открытию. Я проклинал при этом и глупого трупа, и своего ассистента, упрекая его в бессердечности и низкой квалификации, проклинал тараканов, а сам труп превратился для меня теперь в одно огромное Насекомое, от чего я стал блевать с удвоенной Силой, выворачиваясь буквально наизнанку.
Вскоре я обессилел и упал под хирургический стол. Потеряв таким образом из поля зрения своего ассистента я, тем не менее, хорошо расслышал показавшиеся мне поначалу странными слова:
«Вот хорошо! давно тёпленького не ел!» - которые тут же сопроводились жадноватым чавканьем и довольным пофыркиванием.
«А говорил сыт…» - с укором простонал я из-под стола.
«Так ведь тёпленькое ж, профессор…» - прекратив трапезу и заглядывая под стол с чувством произнес мой юный друг.
«Ешь, ешь…, - по-отечески пробормотал я, - с тепленьким у нас действительно беда. Я и сам давно, чтой-то, первого не хлебал…»

С этими словами Аппетит с новой силой вернулся ко мне, я бодро поднялся, и наше довольное чавканье слилось воедино с прекрасными и торжественными глинковскими мелодиями, внося неповторимый колорит в звуки великолепного оркестра…

1994