Время расплаты

Автор: Злодей Время расплаты.

Час был поздний Джонсон, порядком накачавшись дармовым виски (угощал его боевой товарищ по случаю встречи) был на пути к своей засаленной и грязной квартире, он разглядывал мельтешащие неоновые вывески, среди которых узнал, наконец, свет венчавшей его дом надписи «Paradise». «Жить в «раю» и наблюдать перепившую алкашню из окна» ,- как часто говорил он сам по случаю и без случая, он открыл, наконец, дверь своей квартиры и вошел внутрь, заперевшись он прошел в гостиную и присел на кресло, (стояло оно ровно там где и должно стоять - перед телевизором) телевизор включать не стал, что по нему могут показывать в такое время? Он просто сидел и ощущал остаточное воздействие виски. Находясь совсем недалеко от отключения, он вдруг вспомнил состоявшийся сегодня разговор:
- Скажи, Алан (именно так звали Джонсона) ,тебе когда-нибудь снились сны о наших ярких деньках во Вьетнаме?
- Ага, Эротические! (после сказанного Джонсон громко заржал)
- Я серьёзно, тебя не мучает… совесть?
- Совесть!? Та должно быть шутишь, Майк, какая к чёрту совесть? Это ж война! Совесть не берут в солдаты и на поле боя ей не место, это было классное время, и воспоминания о нём как после пьянки, примерно пополам – весёлые и стыдные, но весёлых, конечно, больше.
- Легко тебе, а я всё вспоминаю и думая – зачем? Мы положили качу народу, потеряли много наших друзей и зачем, что мы получили?
- Майк, не знай, я тебя лучше я бы подумал, что ты записался в красные. Чёрт! Болтаешь, будто сраный коммунист на митинге – завязывай с этим (он погрозил пальцем), всё было не зря, так не бывает, и наши погибли не зря…
- Да? И за что они погибли, за свободный Вьетнам, за демократию?
- Они погибли за нашу страну, и давай закончим с этим разговором, напрягает.

«Это я правильно сказал, нечего…», - промямлил он в пустоту, пусть его тешил алкоголь и сознание правильности своих слов, неприятный осадок остался. «Вечно этому Смиту нужно больше всех, чем он собственно отличается от остальных»? Так думал Джонсон, погружаясь в сон…

…Яркий свет солнца, так встречали их джунгли, солнце палило нещадно, оно обжигало тело даже через форму, духота была решительно нестерпима.
- Хоть бы дождь пошел, задолбала эта хренова жара! – возмутился один из солдат
- Молчи, пойдёт дождь, и ты будешь молить о возвращение жары. – ответил на возмущение сержант Майлз (он здесь топтался не первый год, поэтому мог судить).
- Что-то не верится – ответил тот же рядовой
- А ты поверь…
На этом разговор окончился, в такую погоду говорить не хотелось совсем (как собственно и делать что-либо, кроме как сидеть под навесом и пить холодное пиво, но так как ни одного навеса и ни одной бутылки пива не было, а сержант скептически относился к идее привала, ничего другого не оставалось, как идти дальше)
Но вот они, наконец, дошли до лагеря, после «квартировки», свежий отряд двинулся на инструктаж, цель задания вкратце сводилась к тому, чтобы добраться до поселения с трудно выговариваемым названием и отчистить его от въетконговцев, на это отводилось энное количество времени и энное количество ресурсов (людских, технических, топливных и т. д.).

Плохая новость для отряда состояла в том, что и до этого грёбаного, вонючего, хренова и далее по списку поселения требовалось снова топать пешком, и они топали. Идти предполагалось по джунглям и все солдаты в результате стойко воняли репеллентом против комаров.
Пеший поход продолжался уже час в полном молчании, но вот всё тот же голос спросил:
- Сержант, может, сделаем привал, а то мы ноги стёрли уже по колено и устали как собаки, передохнём, а?
- В морге передохнешь, топай, рядовой, ты сюда не отдыхать приеххххххххххххххххх…

Раздалось шуршание листвы, звук падения и предсмертное хрипение…
Бойтесь лесов Вьетнама, даже не из за хищников, не из за лихорадки и духоты, помните – самый страшный хищник – человек, сержант Майлз только что на личном примере продемонстрировал это, хотя до своей смерти он лучше всех знал об опасности волчьей ямы или иной ловушки, которые косоглазые расставляли повсеместно, что с того? Вон он знаток военных действий, прошит острым деревянным колом насквозь и дёргается в предсмертном танце, кто теперь переймёт его знания? Некому, для него война закончилась.
- Да – сказал Джонсон – он теперь насовсем здесь привалился. (он не был хладнокровным убийцей, как рисуют солдат в книгах и в кино, зрелище сержанта дёргающегося в волчьей яме совсем не нравилось ему – он отвернулся)
Кто-то принял это за шутку и глупо хихикнул.
- Надо его поднять, поднять и похоронить нельзя так его оставлять
- Ты что, Эпштэйн, охренел ещё с этим грёбаным трупом возиться! – крикнул Эрниган и покрутил пальцем у виска (Эрниган был лентяй № 1 в мире, это он постоянно просил устроить привал) – Я на этого урода время тратить не буду, если тебе надо – сам с ним возись!
- Но так же нельзя – запротестовал Эпштейн – оставлять непохороненным!
- А по мне нормально, он уже в яме, давайте просто засыпем его землёй.
На идею засыпать сержанта землёй весь отряд откликнулся с огромным удовольствием, не каждый день удаётся похоронить свой ночной кошмар, да ещё и пришитым к земле колом.
За десять минут на месте ямы с мёртвым сержантом осталась приятная ровная поверхность, рядовые выложили крест на ней.
- Мир твоему праху, ублюдок – прорычал Эрниган и плюнул на крест.

Как и раньше дорога прошла без разговоров.
О том, что отряд подходит к нужному поселению свидетельствовали звуки жестокого боя, все моментально поняли – они близко, пригнувшись, отряд, проследовал до предполагаемого укрытия. Всё было ясно до невозможности – из соломенных хижин вьетконговцы обстреливали позиции американцев из своих АК, американцы отвечали им взаимностью. Наконец кто то из стоявших рядом отрядов догадался швырнуть гранату в хижину вьетнамцев, дела пошли заметно веселее. Владельцы АК из хижины дружно вылетели с кишками наружу, отряд рядом попросил прикрыть их. Джонсон, принявший командование отрядом, отдал, необходимые, по его мнению, приказы и двинулся вперёд, весело постреливая из своей винтовки. Да она била в плечё при одиночных, и колошматила по нему при очередях, но как было здорово – вот одна из пуль разрезала соломенную шляпу отстреливавшегося вьетнамца почти пополам, а дырка во лбу из далека казалась такой аккуратной, вот другой косоглазый осел как подкошенный, пуля достала его, когда он бежал в укрытие – Джонсон чувствовал себя таким сильным в этот момент, почти неуязвимым, казалось ещё минута и он будет смеяться и горланить песни – так его это захватило, он краем глаза видел, как пули достают людей из его отряда, они оседали точно также как и косоглазые, с мелкими брызгами крови и последним «ах!», а то и без него. Он не замечал. Когда на празднике жизни ты пьешь чужую кровь, зачем обращать внимание на тех, кто перепил, они просто… Ход его мыслей прервало осознание того факта, что в ответ уже никто не стрелял и кто- то тряс его за плечё и орал в ухо:
- Джонсон!!! Угомонись, сукин сын, всё, кончились косоглазые! – говорил это Эпп чернокожий сержант из соседнего отряда.
- Где Майлза потеряли? – спросил он.
- Он по пути напоролся на волчью яму.
- Вы его похоронили?
- Ага – сказал Джонсон вспоминая как еле удержал Эрнигана от желания помочиться на свежую могилу (Эрниган и Майлз были кровными врагами, как бывают врагами люди разных и можно сказать взаимоисключающих типов) , это был явный перебор.
- Значит ты теперь командуешь отрядом. Да уш не ожидал от Майлза, он бывало, целые лекции читал о разных ловушках.
- Война – сказал Джонсон и пожал плечами.
Эпп ничего не ответил и пошел куда-то дальше, требовалось прочесать селение, на предмет сопротивления, к чему и преступили отряды.
Отряд Джонсона обшаривал южную часть селения, было всё ещё весело, хотелось чего-то…
Ага, какая милая девочка, глаза Джонсона загорелись, сейчас будет продолжение.
Он убрал автомат за спину и полез к ней.
- Не хочешь, ну кто тебя спрашивает, девочка, сейчас будет весело.
Под одобрительные возгласы он срывал с неё нехитрую одежду и тащил в хижину, там он спустил штаны и закрепив её в позиции «раком» начал развлекаться дальше. Было здорово, Джонсон почувствовал себя ещё круче, ещё сильнее, глаза горели огнём и секс от этого приносил в два раза больше удовольствия, чем раньше.
- Эта ёбаная шмазь кругом и ты детка подо мной, я бля просто на седьмом небе!!! – заорал он, за дверью хижины засмеялись.
Закончив с ней, он вышел. Курить хотелось до одури, он спросил сигарет у людей из отряда и получив отрицательный ответ, пошел искать дальше у других отрядов. По селению он двигался без опаски, кого было бояться, кругом родные зелёные каски. На соседней улице солдаты «поили киску водой» (когда девкой из очередной Вьетнамской дыры попользовались все и решительно никто не хотел пользовать ещё ей во влагалище забивали позаимствованную у дохляка-въетконговца фляжку с водой, не сказать что это происходило часто, но о наличии этого дикого обычая Джонсон знал), солдаты мастерски орудовали армейскими ботинками и почти никто не промахивался, Джонсон решил не отвлекать их от этого увлекательного занятия и пошел дальше, на другой улице (если это можно назвать улицей) возле очередной хижины толпилась очередь, здесь нечего было объяснять, такая же, наверное, была и там, откуда вышел Джонсон. Он поспрашивал в очереди и один из солдат угостил его сигаретой и прикурил от своей видавшей виды Zippo, Джонсон решил покурить здесь, не хотелось растерять кайф по пути. Он стоял и смотрел на глаза страждущих – ему это было до боли знакомо, только один, будто в ступоре стоял, смотрел в пустоту и, казалось, трясся, внезапно он очнулся от своего сна и заорал:
- Что вы делаете, свиньи, неужели вы не понимаете какой это грех, вы будете гореть в аду за эту мерзость!
- Хокинс, ты хренов святоша – заорал кто-то из толпы – мы уже в аду, война это АД, но чертями в нём работаем мы! Зачем нас сюда послал Дядя Сэм? Веселиться и гореть в аду, что мы и делаем, кто бы мог подумать, что это совместимо! А, Хокинс?

После этой маленькой речи вся толпа дружно взорвалась хохотом, а несчастный Хокинс удалился туда, где и стоял раньше.
- Вы за это расплатитесь сполна – только и промямлил он.

Джонсона разморило, за несколько часов в этой грязной духоте осуществились все его мечты, он просто был на седьмом небе, даже ноша оружия совсем не чувствовалась, он двигался к своему отряду и нашел его там, где и ожидал, у хижины, он присел на землю и привалился к стене хижины.
Вдруг тишина оглушила его, так тихо не было никогда за всё время пребывания во Вьетнаме, он опёрся о стенку и встал. Что за чёрт, где все? Он оглянулся и увидел – они висели, нет, не висели, а медленно сползали вниз по кольям, таким же на которых дергался сегодня Майлз.
В глазах темнело, Джонсон сделал шаг назад, он еле держался на ногах. И тут пришли они, по одному а потом и группами на него пошли мёртвые – он видел, как сочилась кровь из пробитых голов и грудных клеток, как ручьями идёт кровь из междуножия той которую «поили водой», кровь, кровь , кровь она ,казалось, сочилась из стен хижин и домов, он посмотрел под ноги, всё было красно, в красной каше увязали ботинки, он шел назад, попытался взяться за оружие, но руки схватили пустоту.
В голове звучало одно «Вы расплатитесь сполна, расплатитесь». Он пытался кричать, но онемевший от ужаса язык не слушался. Он шел назад, а они наступали.
Он наткнулся на что-то острое, грохот, падение, темнота…

Из полицейской сводки: Сегодня в 4:00 из окна своей квартиры выбросился герой войны во Вьетнаме, работник строительной компании «Вэйн индастриз», Алан У. Джонсон – причины выясняются…