Зудов, как он был

Автор: Спич Лифт не работал вторую неделю. Зудов потыкал пальцем в мёртвую кнопку вызова. Странно и почти невероятно. Дом строился пленными Карлами-Гансами-Фрицами, и то ли потому, что к цементу подмешалась их благодарность судьбе за пленение вместо гибели в той войне, а может стены впитали их надежду на скорое возвращение в родные пивные -- только дом получился весёлый, светлый, уютный и просторный....
Зудов допускал, что его теория верна, тем более, что она исчерпывающе объясняла саморазрушение современных зданий, которые возводили голодные и беспросветно бесправные молдоване-таджики-хохлы....
Послышалось пыхтение, и на площадке появилась чета Щемякиных. Щемякин-глава тащил пакет с картошкой, а его супруга судорожно прижимала к груди йоркширского терьера Пуню, существо истеричное, непредсказуемое и вне квартиры из хозяйских рук невыпускаемое. Щемякины с достоинством кивнули Зудову и скрылись за бронированной дверью.
Зудов ещё пару раз обречённо постучал по кнопке и пошёл вниз пешком. Аж с третьего этажа. Входная дверь пискнула, прошипела демпфером и выпустила Зудова в яркий летний день. Он зажмурился, а когда открыл глаза -- не сразу им поверил. У подъезда стоял Автомобиль. Именно так, с большой буквы, и подумал о нём Зудов. Это было графитового с брозной колеров чудо, размером с пульман, с замершим возле приоткрытой задней двери высоким брюнетом.
-- Да-а-а-а..., -- Зудов медленно, поглядывая на брюнета, обошёл машину :
-- Как раньше пелось -- ну зачем так много мне одной...
-- Здравствуйте, меня зовут Павел. Иван Иванович сказал, что до вечернего возвращения вас в эту квартиру автомобиль, как транспортное средство, полностью принадлежит вам, можете распоряжаться им по своему усмотрению.
-- Полностью? А если я его продам? -- Зудов резвился.
-- Подчёркиваю -- как транспортное средство, и только. Иван Иванович предупредил, что вы казуист, и предостерёг меня на предмет точных формулировок. Только знаете, я лучше вообще помолчу. Вы не обидитесь?
-- Да ни в жизнь! ... Интересно, что за модель? Что -то я даже не определю...
-- "Форд Термит IV", в серию пойдёт в августе будущего года. Мы предположили, что это вполне достойная машина для осуществления вами задуманного....
-- Да более чем! Эксклюзив! Абсолютный! Всё, поехали.
...Осторожно и с наслаждение разместившись в роскоши кожаного салона, Зудов немедленно закурил, но почему-то дым показался ему горьким и неуместным как бы... И даже пепельницей воспользоваться он не решился, а плебейски выбросил недокуренную сигарету в окно...
"Да, вот так и довелось... точнее -- довелось, когда уже и не к чему... А кто-то будет здесь, как дома... ну и ладно..."
Медведковский двор, по случаю субботы оживлённый пивом и тинейджерской любовью, замер в благоговейном созерцании американского линкора. Форд, как "Куин Мери", причалил к бордюру, Зудов вышел и, гордо не глядя по сторонам, прошествовал в подъезд.
Нина открыла дверь, вгляделась в Зудова, тяжко вздохнула и отправилась вглубь квартиры. Но пройдя три шага -- покачнулась, прислонилась к стене и съехала по ней, пряча лицо в ладонях.
-- Это всё ты, всё ты..., -- глухо бормотала она, несильно и осторожно постукивая затылком о притолоку.
-- Нин, кончай концерт, всё уже пересмотрено, репертуар времён "Очаковского" и "Оболони".... и мне некогда. Где он?
-- Вспомнил.. . вспомнил, когда... уже....
Не обращая больше внимания на причитания бывшей жены, Зудов быстро прошёл в комнату Егора. Нда-а-а-а... Нельзя сказать, что неубрано, потому что и убирать-то ... Такой минимум, что и не вычесть ничего. В углу на надувном матрасе что-то шевелилось под грудой пледов.
-- Егор... Егорий!
Из-под пледа появилось бледное до синевы лицо с засохшей в углах губ пеной и ввалившимися до затылка глазами.
-- Принёсла?
-- Егор, это папа... как ты...
-- А... чего тебе? Не видишь -- край? Всё, больше не могу... Дай!!!
Егор утянулся под пледы и засучил ногами. Пора. Зудов подошёл к матрасу, рванул все пледы разом и швырнул их на пол за своей спиной. Егор поджал ноги и заскулил.
-- Слушай меня внимательно. Егор, ты слышишь меня? Понимаешь?
-- Отстань... холодно... ну слышу...
-- Отныне и навсегда ты свободен от этого недуга. Сейчас ты закроешь глаза, а когда откроешь их -- ты будешь чист и здоров. Я так хочу!
-- Хватит.. хва...
-- Закрой глаза!!!
Испуганный Егор зажмурился. Зудов ждал. Сначала приоткрылся один глаз, потом другой, Егор посучил ногами, вздохнул и неожиданно легко сел и вытаращился на отца.
-- Ну, как ты? -- Зудов чувствовал холодную струйку пота, пробежавшую по спине, -- " А вдруг не...."...
-- Ты даёшь..., -- Егор покрутил головой, повёл плечами, встал и прошёлся по комнате -- худющий, нелепый в боксёрских трусах и баскетбольной майке до колен.
-- Как ты это? Гипноз, что ль? Ну, ты даёшь...
-- И должен тебя предупредить -- эту дрянь ты не сможешь употребить ни в каких видах и ни при каких обстоятельствах, просто не получится. Не говорю -- "даже не пробуй", потому что мысль попробовать тебе даже в голову больше не придёт. Ты всё понял?
-- Ни фига я не понял... ну, ты дал... А что..
-- Всё, мне пора, на вопросы нет ответов... Егор..
-- Ну, ты даешь.. чего?
-- Бывай, сын. Всё в порядке будет?
-- Не, ну ты... нормалёк! Да хоккей всё! Ты даёшь...
...Чтобы не сказать лишнего и не испортить сотворённое, Зудов выбежал в коридор. Нины там уже не было, и это было хорошо, прощаться и объясняться с ней Зудов не хотел, ничего она не поймёт и не примет, по природной глупости, которую когда-то влюблённый Зудов восторженно принимал за непосредственность и наив.

***
...Толик прислонил костыль к скамейке и положил на него загипсованную ногу.
-- Ну, и чего пришёл?
-- Да посмотреть захотел, что теперь с нашей больничкой стало..., -- Зудов лукавил, но только чуть-чуть, он и правда давно собирался заглянуть сюда.
-- И как тебе картина?
-- Раз ходишь -- обошлось.
-- На этот раз -- да...
Зудов огляделся. Ничего не меняется, только кустики превратились в матёрые деревца, а так всё по-прежнему, переход между двумя больничными корпусами, скамейка под ним, от близкой "Лосиноостровской" доносятся стуки электричек и весёлый матерок сцепщиков по громкой связи...В этом больничном дворике они сначала выпивали, в 90-тые -- валялись по очереди с огнестрелами, потом -- обследовались по разным поводам... Не лучшая больница столицы, но родная какая-то...
-- Слышь, Лёх, а ведь на этой скамейке мы с тобой и познакомились. Сколько ж это лет , а как вчера...
-- А то я не помню... Мы тебя ещё отпиздить хотели : нарисовался портвешист волосатый, гитарист грёбаный, облепился нашими тёлками в момент, как котях мухами -- кому ж понравится! Никто ж не знал, что ты сослуживец Скипа... Да , веселились -- прослезились... Иных уж нет...
-- Погоди, мне позвонить надо...
Зудов встал со скамейки и отошёл на пару шагов -- ему не хотелось, чтобы Лёха слышал его разговор в таких интонациях.
-- Алё... Алё! Не бросай трубку! Не бросай! Два слова! Я могу всё исправить! Могу! Клянусь! Можешь не верить, но можешь проверить. Через час я буду дома, ключ у тебя есть, если приедешь раньше -- жди, всё решим... Да... да!
Когда Зудов вернулся к скамейке, оказалось, что Лёха всё это время что-то бубнил, опустив голову и ковыряя землю вторым костылём. Зудов прислушался.
-- Девок жалко... Семья-то причём... пропадут девки без меня...
-- О чём ты?
-- Грохнут меня! Сейчас не достали -- завтра грохнут! Я же чувствую! И бабок таких мне не нарыть! Ты ж не дашь?
-- Теперь не дам, ты ж и мои просадил, фирма в жопе, как цветок в проруби...
-- Ты меня не стыди! Я ж отыграться хотел, почти вернул!
-- Ох, не за то отец сына бил, что играл... Ладно, слушай внимательно. Через минуту тебе позвонят. Сообщат..., -- Зудов спохватился и демонстративно посмотрел на часы, -- Да, ровно через минуту. Позвонят и сообщат о поступлении. Сумма покрывает все твои долги плюс десять процентов от них -- тебе впрок. А просадил ты, сука, столько, что этих процев тебе и семье хватит на тихую безбедную где-нибудь в Камышине. Купи домик с садиком и сиди тихо, Оушен долбанный... Я так хочу!
-- Откуда...
Раздался ригтон мобильника. Ну, конечно, "Бумер", чего от Лёхи ждать... Зудов подумал вдруг, что так и не знает, что их связало на долгие годы, дружба -- не дружба, но все дела крутили вместе, хотя Зудов -- стайный, а Лёха , однозначно -- стадный, вот, блин, "Бумер"....
... С щелчком, двумя руками, как складной нож, Лёха захлопнул телефон :
-- Ни хрена себе... Всё перечислено, можно в любое время...Откуда!!!
-- От верблюда... Теперь не осиротеют твои девки... Ладно, пора мне, Ника ждёт, а ждать она не любит... Прощай, игрун...
-- Погоди, так откуда? Ты что-то знаешь...
-- Неважно... Ты прости меня, Лёш, я просил, чтоб без переломов, просто припугнуть и вразумить, пацаны перестарались... Прости...
-- Так это ты? С твоей подачи? Ну ты сволочь, Зудов... Я что -- не понял бы? Я что -- совсем мудак? Да отдал бы я тебе твои грёбаные бабки! Я бы отыгрался! А теперь я всю жизнь с палочкой... Ну ты падла, Зудов...
Но Зудов уже не слышал. Лёха был уже прошлым, остывшим, неважным и почти зыбытым....

***

Спич жил на Садово-Черногрязской, в глубине зелёного двора, в трёхэтажном особняке. На втором этаже он имел однокомнатную квартиру с евроремонтом. Последний этаж особняка занимала квартира олигарха, на первом был офис олигарха, а второй этаж, отремонтировав за свои деньги, олигарх оставил жильцам. Этим самым он продемонстрировал не только демократизм и близость к народу, но и большую предусмотрительность : взрыв офиса -- это криминальные разборки, да и хрен с ними, а вот взрыв жилого дома -- это уже теракт, за это и найдут и шкуру снимут, три раза подумаешь. А то и просто что-то загорится, да в нужную сторону указать -- и нет конкурента... Жильцы отлично это понимали, но шли на риск.
...Зудов поднялся по широкой лестнице, домофон за спиной ещё что-то бубнил голосом разбуженного Спича.
Дверь уже была распахнута, из глубины квакртиры несло запахом котлет, табака "Золотое руно" и криками Айана Гиллана...
-- Ну и на фиг в субботу пить? -- на пороге появился хозяин, всем своим видом вызывая некоторую оторопь у незнакомых людей. Головой под притолоку, Спич весил 130 кило и гладко брил голову. На взгляд Зудова, Голливуд много терял, не приглашая Спича на роли гнилых копов с пончиком во рту и бодигардов для похотливых певичек. Америка бы ахала.
-- А я не пить... Побазарить хотел, отъеду я тут, надолго, наверно, вот на дорожку...
-- Это куда ж тебя поманило Несбывшееся? Романтик с большого бодуна...
Спич стоял боком к огромному трюмо и тщетно пытался втянуть тугой живот. Живот не давался и нагло выпирал из-под короткой майки.
-- Зудов, а ты помнишь карикатуры Кукрыниксов и Ефимова на Геринга? Или как Штирлиц его рисовал? Помнишь?
-- Не, ну тебе до Геринга далеко, у того пузо пошикарней было...
-- Я что, спрашивал про пузы? Я просил сравнивать? Я спросил из чисто академического любопытства -- а помнишь ли ты великого карикатуриста? При чём тут пузо?
-- Не ори, не ори, я пошутил, это прикол такой.. купил я тебя, понял?
-- Купил он... негоциант хренов... вот гантели найду... под шкафом , что ли, были...
-- Погоди, потом спорт, сначала посиделки, к тому ж я ненадолго..
-- Тогда на кухню!
Спич бодро зашаркал на кухню, забыв, что не пьёт по субботам -- повод был неумолимый.
... Зацепило как-то очень быстро, наверно, потому что закусывали котлетами, "Чёрный Аист", принесённый Зудовым, чудесно оттенял изысканный вкус полуфабриката, этакий диссонанс с мезальянсом.
-- Нннну.. и куда ж?
-- Не поверишь -- сам толком не знаю, это что-то вроде сафари на бульдозере в болотах Флориды...
-- Круто... и надолго?
-- Тоже непонятки, поэтому и зашёл... Всё же столько говнеца вместе съели...
-- Да, это уж...
... И Зудов вдруг увидел себя и Спича теми двадцатилетними дембелями, уже привыкшими к гражданке, но ещё сохранившими армейскую безбашенность и чувство благодарности за возвращение целыми и , вобщем-то, только чуть подштопанными бурденковскими хирургами. Официально СССР тогда нигде и ни с кем, поэтому ни по ранению, ни за участие... А им и плевать было на документирование. И вот , дочерна загорелые, худые, жилистые, в холщёвых штанах и майках-безрукавках с нерусскими надписями на груди, в сандалиях на босу ногу, а не с хлопчатобумажными дырявыми носками, весёлые и любвеобильные, они в эту прекрасную эпоху развитого застоя привлекали повышенное внимание женщин и ментов-лимитчиков.
С тех пор Зудов сохранил стойкую привычку иметь при себе всегда и везде документ, удостоверяющий личность, и пачку презервативов.
-- Да, и чего только не было...
-- Ага, и морды друг другу били, и тёлками менялись, и на стрелы друг к другу ездили, и все разводы вместе отмечали... Зудов, а ведь что знаменательно -- на свои свадьбы мы друг друга не приглашали, берегли нервы ! Вот истинная! Забота! Давай за это!
... -- Спич, а захуярь-ка любимую... На дорожку...
Спич крутанулся на стуле, пошаркал мышью, пару раз кликнул - и "Синяя Птица" завела песню-лейтмотив всего ухарского и распиздяйского периода Зудовской молодости :

--Там, где клён шумит...

... И вспомнилось Зудову, как они со Скипом бедствовали в начале 90-х, им глобально не везло, бабки, бешеные по тем времненам, всё сквозили мимо. Тёрки-стрелки, пьянки-гулянки, шара и халява, разборы и бегства из городов, где только накануне их встречали цветами и фуршетом. Только к 95-ому дело поправилось, но до тех пор ещё...

-- Ни к чему теперь...... За тобой ходить....

... Да, с барышнями складывалось как-то непонятно и неприятно. Как правило, и Зудов и Скип женилось много, споро, не раздумывая, по большой... жалости к несчастной, беспомощной и растерянной женщине. Потом оказывалось, что роль была роскошно сыграна, но быстро даме надоедала, дама показывала истинное лицо, это лицо получало бланши под оба глаза, но и вместе с бланшами -- деньги и несовместно нажитое имущество. Развод, "да ни в жисть", и через некоторое время романтика повторялась, рознясь лишь в малозначительных деталях.
Надо сказать, что это у друзей происходило в противофазе, поэтому когда один был женат -- другой в этот момент холост, что очень помогало при семейных ссорах, поночёвках и " наливай, она ж меня не понимает!"...

--- Сердцу очень жаль.... Что случилось так....

Помолчали, посидели.... Скип хрипло сказал :
-- А знаешь, я всегда мечтал иметь такой голос, как у Криса Нормана, и однажды спеть с какой-нибудь этакой кругломорденькой "Stumblin In", да так спеть, чтоб она... И чтоб она была похожа на Мэг Райан, и чтоб...
-- Скип..., -- с холодком восторга в груди спросил Зудов, -- Ты и вправду этого так хочешь?
-- ... Нет, наверно... поздно... мне было бы скучно теперь. Знаешь, теперь я хотел бы только одного -- иметь как можно меньше всего, от вещей -- до проблем и привязанностей, устаю очень.... что-то столько в голову приходит, что не успеваю информацию обрабатывать... шучу, успеваю, но меня это не радует, ибо выводы для меня неутешительны... ладно, тебе это ни к чему, чужие заморочки...
-- Значит, по жизни ты ничего не хочешь? -- немного разочарованно, но и с облегчением переспросил Зудов.
-- Ничего.
... Когда Зудов подошёл к машине, из окна высунулась голова Скипа.
-- Ох, и не хуяшеньки..., -- растерянно сказала голова, -- Это ты у кого скоммуниздил?
-- Моя, -- неосмотрительно соврал Зудов, и тут же пожалел.
-- Чем меньшим ты владеешь, тем меньше владеют тобой! -- подконфучила голова и скрылась.
Хорошо зная повадки Скипа, Зудов рухнул в салон с криком :
-- Гони!
Вовремя. Из окна вылетел облупленный двухпудовик и на треть врос в асфальт на том месте, где только что находился капот "Форда"....
-- Олигарх, втриебить твою мать ! Плутократ! Ты ещё "Челси купи!" -- слышал Зудов, уже выезжая на Садовое кольцо.
-- Хорошая реакция..., -- одобрительно сказал Зудов Павлу, -- школа видна...
-- Благодарю.
Это было первое и последнее слово Павла за всю поездку.

***

...тихо и плавно машина вошла во двор, пришвартовалась возле подъезда, но Зудов не спешил выходить.
-- Спасибо,, действительно, ни одного слова за весь день... , -- рассеянно и шутливо сказал Зудов, глядя в стриженный затылок водителя, -- И хорошо платят, если не секрет?
-- Отнюдь не секрет, тем более что не платят в вашем понимании... работаю, как бы попонятнее для вас, на общественных началах, находясь на полном обеспечении и довольствии... И не жалуюсь...
-- Даже так? Завидую...
-- А вот не стоит... Например, сейчас я говорю то же самое ещё пятистам шести персонам, тринадцать -- только садятся в машину, восемьсот десять выходят из неё, удовлетворённые поездкой и моими ответами, а трое вообще отказались от поездки...
-- Что? Я не понимаю...
-- Вот и славно, если бы поняли -- кто знает...
-- Ах да...
Шаркая и покряхтывая, скорее из-за кокетства перед самим собой, Зудов поднялся на свой третий этаж.
На лестничной площадке перед дверью его уже ждал Иван Иваныч.
-- Дорогуша, какой вы молодец! Точнёхонько в срок, ну ни на минутку не опоздали! Очень ценю точность в клиенте, очень ценю! При моей занятости, при наших объёмах -- качество, достойное поощрения! Только чем вам теперь потрафить -- уж и не знаю, подумаем вместе?
-- Спасибо, вы уже постарались....
-- Дорогуша, не сердитесь, разгладьте лоб, сделайте доброе и весёлое лицо -- ваша подруга Вероника уже в доме, курит на кухне и очень, очень сердита и раздражена....
-- Вы что, уже заходили?
-- Без вас, без хозяина? Помилуйте...
Зудов позвенел связкой ключей, подумал -- и нажал кнопку звонка. Расчёт был верный -- Вероника открыла дверь и видя, что Зудов не один, от немедленного скандала воздержалась.
-- Ника, это вот мой... э... сослуживец... блин, что я говорю, это вот наш новый заказчик, из Кинешмы, мы там будем ставить аппарат во дворец пионеров,то-сть -- во дворец съездов... вот ё-моё... вобщем -- Иван Иванович...
Ника смутилась.
-- Ой, Зудов, ты не один....? -- она явно была разочарована, -- А я там пельмени варю...
Кулинар из Ники был никакой. После нескольких её попыток завоевать Зудова через желудок -- потерпевший твёрдо заявил, что готов немедленно капитулировать, при условии, что впредь трапезы будут готовиться исключительно из полуфабрикатов и совместно.
-- Ну вот и славно! Надеюсь, угостите старика? Побалуете, так сказать, домашненьким? -- Иван Иваныч излучал патриархальную благость и понимание ситуации.
-- Ой, да это " Богатырские", другое я не успела.. . Да и какой вы старик, что вы такое говорите...
Ника пристально и оценивающе посмотрела на Ивана Ивановича. И осталась в недоумении. Даже ей было отчётливо заметно несоответствие внешности Сарафанова в исполнении артиста Леонова и какой-то абсолютной уверенности, скучающей и мощной...
-- Ну что мы в прихожей, пойдемте в в залу..., -- провинция в Нику проросла до пяток. Воистину -- можно извлечь девушку из деревни, но деревню из девушки извлечь невозможно. Это и было проблемой.
-- Вы пока посидите, поговорите, а я накрою на стол...
-- Ника, можно тебя на минуту..., -- Зудов взял её под руку и поволок в комнату под названием "кабинет". -- Буквально на пару слов.
Впихнув Нику, он захлопнул дверь и прислонился к ней спиной.
-- Интересно, что же ты мне скажешь ещё! Ты уже всё сказал! И я, дура, всё сделала, как ты сказал! И что теперь? Ты ещё что-то хочешь сказать? И я вообще сдохну? Молчишь? Нечего тебе сказать!
-- Ника, ну помолчи, это очень серьёзно...
-- А то, что со мной произошло -- не серьёзно? А то, что у нас было -- тоже шуточки? Дошутились...
-- Прошу, только послушай.... Вобщем так -- у нас ничего не получилось и теперь не получится... Погоди, молчи! Не получится, потому что я уеду далеко и надолго, тебе именно меня ждать и пенелопить смысла нет, ты молодая , красивая и так далее. Самое главное вот -- анализы и обследования были ошибочны, аборт--не аборт, а заключение перепутали, дети у тебя могут быть, ты совершенно здорова, рожай -- не хочу, хоть по тройне в год. И ты родишь. Я так хочу!
Некоторое время Ника молчала, хлопала прекрасными глазами... Зудов ждал. Наконец дар речи к Нике вернулся :
-- Зудов, а ты не врёшь? Откуда тебе всё это известно, мне же сказали, что никогда и ни за что...
-- Они ошиблись, там в то же время лежала женщина с такой же проблемой и с похожей фамилией, они и перепутали... Я дал денег, они всё перепроверили -- у тебя всё в порядке.
-- Зудов! -- Ника подпрыгнули и повисла у Зудова на шее, -- Так теперь другое дело! Да! Я хочу! Много детей хочу! От тебя, Зудов ! Я тебя прощаю..., -- Ника отпрыгнула и торжественно повела рукой, -- На колени, мой рыцарь! Я прощаю тебя!
Со вкусом у Ники дела обстояли ещё хуже, чем с кулинарией... Зудов в очередной раз поразился, чем взяла его на время эта красивая, но... никакая женщина. Воистину, когда Господь хочет наказать -- он лишает разума.
-- Ника, давай решим это позже..., -- Зудов знал, что время это не наступит, он ничем не рисковал, а сейчас просто хотел отвязаться от сияющей подруги, -- Чуть позже всё обговорим... Давай, проследи за пельмешками, а то перед Иваном Ивановичем неудобно будет , скажет Иван Иванович -- что это, мол, у вас, Зудов, хозяйка такая неумелая?
На "хозяйку" Ника купилась мгновенно и упорхнула на кухню.
... Иван Иванович рассматривал журнал "Коневодство" , забытый когда-то прикольщиком Скипом, и оставляемый Зудовым на видном месте специально для шокирования гостей.
-- Интересуетесь лошадками? -- Иван Иванович повернулся к Зудову, -- Впрочем, что я спрашиваю, нет, конечно.... А зря, великолепные существа... в отличие... Ну, впрочем, давайте от лошадей перейдём к нашим баранам. Присядем.
Зудов осторожно опустился в кресло.
-- Итак, господин Зудов. Согласно договорённости, наша сторона все условия выполнила. Очередь за вами.
-- Я готов.
Говоря это, Зудов всё равно не верил до конца, что именно так всё и будет. Как договаривались. Хотя свидетельства выполнения со стороны Ивана Ивановича были налицо. И ничего, значит, изменить уже нельзя.
-- Да, я готов!
-- Вот и чудненько! Тогда смотрим на часы -- двадцать два ноль три...
Ещё несколько минут.... Я отличаюсь пунктуальностью, всегда хронометрирую и подгадываю секунда в секунду -- это мой конёк и предмет моей особой гордости.... Не обращайте внимания, я специально говорлив, это отвлечёт вас...
-- Да не надо меня отвлекать! Что я , ребёнок? Я сознательно пошёл на это, мой, так сказать, осознанный выбор...
-- Э-э-э-э, батенька, а голос-то дрожит.. . Вот я и говорю -- давайте лучше поговорим..
-- Не хочу я разговаривать! Может, я хочу собраться с мыслями, впомнить что-то, хотя бы тех людей, которых я сделал теперь , наконец-то, счастливыми...
... Что-то неуловимо изменилось вокруг Зудова. То ли сквознячок пронёсся, то ли просто похолодало. Иван Иванович уже не улыбался, и при взгляде на его лицо у Зудова вспотели лодони.
-- Вы кого-то осчастливили, как я только что слышал? И кого же? Беспризорного сына-наркомана? Друга, вами же заказанного? Глупую девушку, которую вы заставили сделать криминальнвый аборт? А не вы ли плюнули на мальчишку, приучили друга к рулетке, домогались девчонки грубо и настырно? И кто же изначально причина их несчастий?
-- Так получилось! Не я, во всяком случае!
Неожиданно Иван Иванович улыбнулся, но лучше бы он не делал этого -- теперь Зудов озяб .
-- А вот тут вы правы. Не вы. И осчастливили не вы. И осчастливлены ли они? И что изменилось в их судьбе? Знаете, Зудов, есть выражение -- " он просто создан для этой работы"? В моём случае можете понимать это буквально. Таких , как вы, у меня было больше, чем муравьев в тропиках, и уже все неотличимы, но иногда особо заносчивым я , из каприза , кое-что объясняю. Так вот, пусть вас не обманывают ни прозаичность нашего знакомства, ни антураж, и что не было ни глупого тыканья заточенным пером водоплавающей птицы в вену , ни пергамента, и что беседа наша протекала в пивном погребке за кружечкой чудесного нефильтрованного пива , а не при свечах под готическими сводами... Каждому времени -- свои декорации.
Всё, что вы предприняли, всё, что вы выбрали -- это нужно только вам, и никому больше. Это факт только вашей биографии. Это ваши плюсы и минусы, ваш груз, ваш путь и ваше испытание.
Потому что ничего вы не исправили в вашем мирке, потому что ничего не могли испортить.Эти люди таковы, каковы... и так далее... И вы никогда не могли бы предусмотреть все, оговорить все условия... Поскольку осталось всего несколько падений капель -- открою вам небольшую лакуну. Итак, ваш сын действительно не притронется больше к наркотикам, но вы не учли почему-то, что существует ещё алкоголь . Хотя уж вам-то... Так что сын ваш через полтора года сгорит именно от него. Белая горячка, суицид. Его мать, ваша бывшая супруга, пролонгирует поминки на год и последует за ним. Ваш друг Лёха будет обходить казино и прочие игровые забавы за версту. Но биржа.... Как вы, коммерсант, забыли о бирже? Она не оговорена, Лёха крупно сыграет, проиграет, причём чужое, дальше -- сценарий известен, похоронен будет на Востряковском, мать, жена и дочери.... Впрочем, и это уже не ваша печаль... И , наконец, Ника...
Вы думали, что она руки на себя наложит, узнав, что стала бесплодной? Отнюдь! Её расстроило лишь то, что она не сможет вас привязать ребёнком. Теперь через некоторое время она родит, но ещё в роддоме откажется от сына, так как познакомится с очень состоятельным человеком, который детей на дух не выносит. Ребёнок... ну, там долгая история, детдом, война, уголовщина и будет убит в перестрелке с полицией в Детройте... И это тоже не ваша печаль, не ваша история... Ну, как сюжеты?
Зудову казалось, что он спит. И знал что не спит. И верит услышанному, верит так, как не верил ничему в этом мире. А поэтому...
-- Я должен ей сказать... Про водку! Чтоб не пускала! Чтоб смотрела!
-- Глупо... ничего она не поймёт и ничего ваша жена сделать не в состоянии, и слушать вас не будет -- она слишком вас ненавидит. Скорее, она даже сама нальёт вашему сыну первый бокал. Просто назло вам.
-- Алё! Алё! Возьми трубку! Ёлки, что я несу! Алё! Да куда они делись...
-- Они просто не слышат звонок.
-- Тогда я сам... Я быстро, я вернусь сразу же... я только скажу...
-- Да что вы , право... Куда вы успеете? Вот-вот уже, никуда вы не успеете, да если б и успели..
-- Нет, я должен!
Иван Иванович не стал хватать за рукав рванувшегося к двери Зудова. Вздохнув, он вышел в коридор и прислушался. На кухне что-то лязгало и звенело.
-- Вероника! -- негромко позвал он, -- На два слова!
Из кухни выглянула распаренная Ника. Стряпня давалась нелегко.
-- Ника, мы должны уже идти, всего доброго...
Как раз в этот момент Зудов справился наконец-то с дверным замком и вылетел на лестницу.
-- Счастливо оставаться..., -- ласково сказал Нике Иван Иванович и вышел следом. Дверь захлопнулась
-- Ой, а пельмени? Зудов, а поговорить? Ну нет, ты от разговора не...
Ника распахнула дверь... Лестница была пуста. Со второго этажа неторопливо, переговариваясь поднимались супруги Щемякины , Щемякин-глава тащил пакет с картошкой, а Зигфрида Элеоноровна держала на руках спящего Пуню... Они потом будут клятвенно уверять рыдающую Нику, что мимо них никто не проходил, и что ни Зудова, ни кого-либо ещё они и в глаза не видели.
А лифт не работал вторую неделю....