Начало или фиг его знает

Автор: Semen Свет фонаря проглядывал сквозь тонкие острые ветви высоких деревьев впитывающих наверно последнюю жизнь – приближалась зима. Одно слово. Ветер холодил душу . Он плотнее уткнулся в ворот, подумав все же отказался курить – его состояние не располагало. Не хотелось, просто не хотелось. Что он собственно сделал – поломал чью то жизнь, да и не просто поламал – так – выпил как стакан воды…или стакан жизни…чуть добавив туда пряность смерти. Он сам был этим экстрактом. С недавних пор. Чувство однако всемогущества не наступало – как ни странно – все что он искал или натыкался в интернете - являло смешную картину нарисованную цветными мелками на сером но от этого не менее притягательном асфальте. Хотелось выйти на набережную, почувствовать как тихо по мостовой капля стекает со ступени к ступени, достигает люка и проваливается в глубину мостовой. Почему хотелось увидеть асфальт, мокрый асфальт - но он был влажен – не от воды. Морские волны на асфальте… Было ли когда нибудь у кого то такое желание? Что ж . Его желание похоже начало набирать силу. Ветер крепчал однако он не глушил а помогал дышать, ничто не мешало – ни крики, ни цокот, ни лязганье осколков бутылок по гладкой поверхнсти сточенных камней или того хуже чьей то головы. Непонятно что, но все же толкало его ринуться на мокрые камни. Распласться среди них. Ощутить как мокрая одежда сковывает, притягивает его ко дну, давая дышать…дышать. Было необычным ощущать себя более, просто более.
В небе сегодня не было ничего. Ничего чтобы привлекало, но небо не такое если ты смотришь. Смотришь с воды. Это было сказочно. Словно его корабль души слился с етой темной бархатной ночью. Ничто не мешало воспритятию. Ощущать себя таким не удавалось даже в горах, находясь на вершине. Боясь оступиться тело отказывается расслабиться. Но сейчас перевернулось сознание – собственной оболочки, собственного я, собственных желаний направленных на уединение.
Ветер утихал. Волн практически не было. Было тепло, словно находился не в молоке, но море превратилось в заводь склонившуюся над ней орешницу и в солнце просвеивавшее с такой силой что вода было парной. Словно холодная река стала прохладным освежающим потоком дававшим силы и способность управлять. Он был далеко от берега далеко от своего привычного бытия. Казалось можно забыться в новом наркотике – но такого наркотика человечество наверно еще не видывало – вода – наркотик? Любого кто сказал бы это – приняли бы за очередного сошедшего с ума фанатика американских фильмов, однако это все же было правдой. Вода стала для него неким источником который давал ему более чем просто жизнь. Хотя воду нельзя назвать богом но все же – тогда что дает нам жизнь. Его молекула была частью молекулы воды. Смешиваясь он жил, не впитывая он существовал…

Малыш шел по пустынной улице озираясь и прислушиваясь. Было сухо но пахло дождем, даже песок на краю пыльной усталой дороги скрипел иначе. Миновав еще пару кварталов, повернув к дому он попятился. ДА. Они все еще были там. Люди. Плащи, намокшие лица, нервные взгляды. Мальчонка спрятался за мусорные баки – мусора было навалено столько что зажавшись между ними можно было считать что это дом – он так втиснулся туда что понял – можно быть запертым и в двух стенах. Сзади в спину уткнулось что то мягкое. Пес почуяв в рюкзаке снедь прибежал на запах. Горели огни, начинал моросить дождь, на пятачке среди домов, в темноте, словно это была глубокая чаша на дне которой на коленях мальчуган кормил изголодавшегося зверя по прозвищу тюльпан.
Но на дне чаши всегда самое ценное – доешь до конца – не многие понимали суть – но доедали, но к сожалению это касалось не только еды. Чаша в которой ему предстояло рости была обыкновенным кварталом спального района. Чаша в которую он превратил этот квартал – стала плотиной сдерживающей его силу.
- Галя – отдай ему эту чертову бутылку с водой
-Но это же не ненормально что вместо молока он пьет минералку, воду из под крана, воду для цветов, невзначай опрокидывает вазы с цветами и просится на улицу чувствуя дождь заранее и приводя родителей в бешенство тем что он то как всегда с невозмутимым видом одевает свой маленький желтый дождевик когда солнце кажется расплавит асфальт,а смола будет таять словно снег во время капели.
Однако каждый раз он чувствовал. Даже во время сна, чувствовал как по запутанным трубам, ржавым отдающим сыростью подвальным помещениям , хитросплетениям канализации течет мутная грязная невыносимо пахнущая но всепроникающая жидкость. Захочется пить и сточная канава станет источником твоего спасения – влага станет твоим бессмертием.
Он мог не есть, не спать, быть необыкновенно заряженным целые сутки.
Родители снова опаздывали и он решился – сегодня я вернусь сам. Было в его решении что то острое ломающее прежнее словно форштевень режущий волну. Но это было не озорство а твердая уверенность.
Пройдя уже несколько кварталов, знакомых вывесок, горящих фонарей и людей он начал сворачивать к дому. Казалось что он и есть камень разрезающий людской поток надвое – так он был плотен – этот маленький сгусток энергии. Но все же он был остановлен. Окрик. Еще один. Рукав словно отделился и ожил. Рядом стояли двое уверенных в себе человечков постарше.
Мир словно потерял краски – вернее они перестали быть разными лишь отдельные места казались более яркими другие блеклыми. Свет фонарей уносился куда то и черные силуэты снующих людей проносившихся рядом с ними были тенями, серыми потеками. Небо давило на него, мешало, мысли путались, он думал но чувствовал что вместо мыслей в мозгу возникали какие то обрывки.
Сильный удар по лицу привел его в сознание, вернее вывел из ступора –
- Да фиг с ним, он немой похоже. Он валялся в какой то подворотне. Его губы лицо руки были изъедены кислотой. По крайней мере так он считал пока не глотнул. К слезам теперь примешивался соленоватый привкус крови, его крови. Он встал на колени но похоже еще не до конца пришел в себя и тут же опрокинулся на левый бок угодив в лужу – грязную с рваными краями, остатки сигарет и прочего еще более отвратительного. Окунувшись он пришел в себя – лицо теперь походило на страшное изображение какого то чудища висевшего у них на стене сразу как входишь в кухню. Бабай. Однако создание явно вызывало ужас. Никита же плакал, утирал кровь с разбитого носа,губ, саднившей щеки.
Верхушки черных многоэтажек сливались со свницовым небом. Ветер гнал тучи резко вырываясь их очередного угла кидаясь в лица прохжих с такой ненавистью что казалсь еще немного и проникнет внутрь пробежит льдом по телу и зацепит чуть стаявшим лезвием черноватое гулко пульсирующее сердце. Резаные, словно выточенные из камня капли срывались на все живое.
Постепенно собрав силы он встал, шатаясь побрел. Слез уже не было, лишь в душе его саднило. Он шел по краешку тротуара не замечая начавшегося ливня. Холодного, сильного, затекающего за шиворот, смывающего шелуху, звуки, мысли стоны его маленькой человеческой нити в которую такую маленькую но чуткую вплелась стальная струна горечи. Он уже не спешил домой – выволочки было не миновать – за испорченную одежду, за разбитые локти, за все то что с ним сделали пока он находился в каком то мареве его ожидала солидная выволочка.
Свет затянуло дождем он был везде. Казалось он идет везде. В плачущих окнах квартир, рекламных щитов остановок, серо – узорчатом асфальте , лобовых стекол машин…
Он полностью намок его мысли однако приобрели ясность. Он стер с лица грязь, просто запрокинув голову и просояв так с полминуты под дарящи воду небом. И решил что пора идти домой.
Когда на город под прикрытием дождя и хмурого неба наступила ночь он постучал в дверь квартиры.
Меня побили поэтому я опоздал и я больше не буду вас ждать – буду ходить сам. Молодой человек – не надо врать. Вы прекрасно выглядите – так что не нужно. Ты заблудился – решился погеройствовать – мы тебя прощаем – и все эти люди тоже – правда ?! В узком коидоре стопилось 9 человек спасательного отряда.
Подойдя к зеркалу он не узнал себя. На него смотрел немного грустный но все же совершенно здоровый он. Следов недавнего происшествия просто не существовало…
Год спустя…
За мерным стуком колес электрички он заснул – устал глядеть на все то зеленое что породила природа за какой то месяц. Яркое, невыносимое манящее и согревающее тело солнце светило уже наверно сотни тысяч лет но его щеки коснулось в первый раз.
Река уже освободилась. Словно в колыбель туда тянуло всех приезжих. Словно эта маленькая деревушка и речка подмывавшая ее берега стала каким то идолопоклонным местом.Никита добрался до скромного дома с низкими яблонями в два ряда посаженными вдоль мощеной дорожки.
Ему всегда нравилось ходить по ней босиком. Солнце. Горячие камни они , чуть шершавые словно я зык кошки щекотали его, хотелось лечь на них и заснуть , запах илистого прохладного дна, запах речного песка, камней отбрасывающих тень на бугристый оттихой но постоянной ряби песок – все это было заключено в камешке под маленькой пяткой мальчика.
Пыльная дорога пыталась рассеять свой нектар на близлежащие дома, растения, лица. Она была теплая, в ней не чуствовалось городской грязи, копоти, потрескавшгося асфальта, скомканных листьев, кусков, частей мертвого города. Все было не так.
К его привычке лазить под дождем уже никто не осуждал. Сказав пару слов родителям он пошел на реку.
Он чуствовал что скоро, медленно, капля за каплей, снчала незаметно, чуть доставая до верхушек деревьев начнется первый в его жизни осознанный летний дождь.
…Тишина. Сквозь мягкое серо голубое небо смшиваясь с кусками солнечных лучей прорывались первые тяжелые слезы. Стало немного тяжело дышать. Словно стоя на обрыве водопада до тебя долетают частички, окружают тебя и ты находишься в их топком мороке.
Он подходил к серебру воды. Медленно надвигалась спокойная тихая ночь пробираясь между кронами ив, обвиваясь между прибережных камней убаюканная шумом дождя. Он падал мерно пытаясь уравнять его, небольшую, вперемешку с илом, дорожку песка, чуть заметную на фоне тысяч кусочков растаявшего льда.
Никита поднял глаза. Капли заставляли жмуриться, пропитывали его насквозь, тонкая рубашка полетела в сторону и он побрелк воде. Уже влажный песок подставлялся его шагам. Вода заставляла дышать глубоко. Она жила вместе с ним. Веер брызг вырванных из тела реки остался позади. Казалось можно вздохнуть и он сделал это. Медленно. Взгляд лежал на поверхности. Картина вечно живая, движующаяся. Теперь, с квозь нежно серую толщу на него смотрело чуть подернутое проблесками молний потухшее небо ночи. Капли врывались в морскую стену и смешиваясь заставляли ее бурлить. Потоки жизни.