Еще одна шпала по дороге ведущей в...
Автор:
[ принято к публикации
10:14 21-02-2008 |
Шырвинтъ | Просмотров: 1288]
Подземка. Поезд метро. Час пик. Разве могли люди прошлых веков предположить, что в воображаемом подземном царстве с загнанным ими туда мифологическим адом, когда-нибудь будут одновременно находиться сотни, тысячи еще не умерших, живых людей?
Впрочем, иногда нахождение в замкнутом пространстве глубоко под земной твердью и действительно походит на преисподнюю.
Жара. Наверху лето и городское пыльное пекло. Внизу более комфортно, пока не втиснешь себя измученного и мокрого от пота между пресс-форм таких же, как ты не чистых извергающих запахи тел, пока не выбьешь себе место под солнцем-электролампой в электропоезде.
Двери закрылись, мертвый голос из динамиков объявил об отправление и уже через считанные мгновения, из открытых форточек вагона влетают внутрь: черный не живой ветер и бешенный убийственный грохот. Едем. Куда? Кто – куда…
Так и перемещаемся, так и сливаемся в однородную человекомассу с выплывающими то там, то тут глазами-поплавками, с зияющими бесчисленными черными отверстиями, различного диаметра и глубины: ушными, носовыми, ротовыми. Но стоит движению прекратиться, а дверям вновь открыться, как пассажиросгусток превращается в пассажиропоток, а тот в свою очередь распадается на пассажирокапли. Все переходят в единственное число, все превращаются индивидуумов, не смотря на то, что совсем недавно были так близки…
Остановка. Всю дорогу охающий пожилой мужчина поспешно выходит из вагона. Его ноги подкашиваются, и он оседает, заваливается под колонной поддерживающей небесно-голубой свод потолка красивой, как дворец станции метрополитена. Если б это произошло с женщиной примерно такого же возраста, вокруг неё тут же образовалась бы группка озабоченных прохожих, сразу догадавшихся, что человеку плохо. Но с мужчинами всё иначе. Мужик часто бывает пьян, мужик часто обликом своим напоминает свинью или сброшенную в шторм с какого-нибудь корабля бочку… с пивом – например. Поэтому на калачиком прилегшего в уголок мужичка прохожие не обращают никакого внимания – все спешат из душного подземелья на раскаленную поверхность. Тем же из быстро шагающих, чуть ли не перешагивающих, кому предательски в мозг заползают крамольные вопросы: Что это с человеком такое случилось? Может сердце? – отгоняют их, захлопывают пред ними двери в сердце своём: Не мое дело! Некогда! Без меня разберутся! – сплошные отрицания…
«Слепые» люди идут мимо. Здоровые организмы на сильных ногах уходят. Человек человеку – никто…
Я стою в вагоне метро у самого выхода. Мне ехать еще три остановки. Я целый день работал. Я устал. Дома меня ждет моя семья. Дома меня ждет вкусный ужин, телевизор и кровать…
Моя душа, мой фантом, выпрыгнув из моего окаменевшего тела, несется к упавшему мужчине. Помочь! Ему надо помочь! Позвать на помощь! Позвонить в «скорую»! Сделать что-нибудь!..
Нерешительность.
Страх… неосознанный страх быть смешным, непонятым, одиноким в теченье равнодушных лиц. Сомненье – в себе, ведь ты не знаешь – что делать?! Отсутствие веры: вдруг ошибся и мужик-то пьян – хотя всё очевидно, ты ехал с ним в одном вагоне.
Боязнь искренности…
Двери закрываются, мой призрак остается на перроне один, не в силах исправить произошедшее. Поезд уносит меня в черный туннель…
...
Было это весною, зелёною порою. У перрона стояли - поезд наш подходил. Было это, когда земля расцветает, а сердце человека ещё верит, что мир немного добр. Стоял я у перрона и кентов поджидал — не ведал я, что всё уже решено.
И вот, откуда ни возьмись, сбоку нагрянул киллер — бодрый, глаза — как у зверя, и в руке его шустро заблестел револьвер....
Хан Мамай пошёл на Русь бедой грозясь,
За ярлык ответить Дмитрию,
Всех сплотил вокруг Москвы великий князь
На борьбу с ордой, к развитию.
Возвышались в синем небе купола
Православной церкви Сергия,
Отзвенели русские колокола
Войску дать благословение....
Мы, конечно, пойманы в языке,
Даже если уехали налегке,
Даже если увезенные словари -
Обоймы неродственного - внутри.
И, чего уж, - выделяется пара лиц,
Избежавших мата почти-что блиц,
А остальные, ущербность свою влача,
Могут на тарабарском выщебетать про врача,
Но никак не то, что на склоне, дескать, туман синеет,
Или про полнолуние местное
в Пиренеях....
От любви волшебной дама угорая
Шевелит улыбкой губы поутру.
Долго дожидаться ласкового мая
Осенью метает радости икру.
Соблазняли ветры королеву смеха
Полететь за ними в жаркие края.
До родного лучше на такси доехать
И смеяться дальше словно не своя....
