Прокурор начинает сердиться. Часть 2. Глава 7.

Автор: мусор под шкапом ГЛАВА 7

Ровно в 9 утра судебно - медицинский эксперт Хохляков тряс мою руку в вестибюле метро.
- Очень рад познакомиться лично. А то все по телефону, да по телефону...
- Жаль, что при таких обстоятельствах, - я не разделял его оптимизма. - Ну что ж, поехали. Вот наш трамвай.
- Да Вы не расстраивайтесь так, - успокаивал меня по дороге Хохляков. - Может, я еще и ошибся.
- Хорошо бы.
Через грязное окно дребезжащего трамвая я с грустью наблюдал, как измученная зимой природа набирает силы для новой краткой вспышки жизни, чтобы в сентябре, сбросив золотистый наряд листвы, вновь забыться летаргическим сном, по имени “Питерский климат”.
Не прошло и часа, как мы с экспертом стояли возле железной двери квартиры Веселкиных.
- Так. Ключи у меня. Нужны понятые, - я вытащил из дипломата два листа с объяснениями соседей и стал уверенно трезвонить в двери. Жильцы, согласившиеся пойти на контакт с милицией один раз, согласятся помочь и повторно. Это не аксиома, а практический опыт.
- Алевтина Андреевна. Здравствуйте. Моя фамилия Маркин, я следователь прокуратуры. Вот мое удостоверение, посмотрите в глазок, - всегда приятно беседовать с закрытой дверью, за которой раздаются тихие признаки жизни.
- Что Вы хотите? - сухенькая старушка выглянула, страхуясь стальной цепочкой.
- Алевтина Андреевна, извините за беспокойство. Я вместе с экспертом должен провести дополнительный осмотр квартиры Веселкиных. Поучаствуйте, пожалуйста, в качестве понятой, - вежливость - гарантия успеха (тоже опыт).
- Вы знаете, у меня времени нет...
(конечно знаю: сериал, небось, идет)
- Ну, пожалуйста. Вы же один раз помогли.
- Ну, ладно. Так и быть. Только не долго, - старушка пролезла сквозь узкую дверную щель и быстро захлопнула дверь в свою квартиру. - Надо еще соседа позвать, - она быстро пересекла лестничную площадку и принялась яростно трезвонить в обитую дерматином дверь. - Сергей Петрович, открывайте!
Активисты - общественники нуждаются лишь в легком толчке, после которого несутся по инерции, порой с хорошим ускорением.
Разъяснив права понятым, я вставил ключ в ригельный замок и понял, что проблемы начались у самой двери. Замок не просто заедал, он основательно закусил и “моим” ключом.
- Это ничего. Это у них бывает. Сейчас откроем, - Сергей Петрович на мгновение скрылся в недрах своей квартиры и, вернувшись, возник с набором слесарных инструментов.
- Только осторожно. Нам еще закрыть надо будет, - предупредил я соседа, с заметным удовольствием вскрывавшего чужую квартиру. При этом он проявлял подозрительный профессионализм, несмотря на профессию электрика, указанную в объяснениях.
Через пару минут наша компания оказалась в квартире, где и произошло преступление с до сих пор не установленной квалификацией.
Увидев на полу у дивана запекшуюся кровь, я окончательно осознал, что дела плохи. Лужа была совсем невзрачной.
- Ничего, сухая кровь занимает меньший объем. Сейчас я все соскребу, - Хохляков начал активно ползать по полу, широким ножом собирая сухие ошметки в бумажный пакет. - Вот еще тряпка в крови, - обрадовался он, вытащив из-под дивана какую-то рвань.
- Это Николаевны платье, - уточнила Алевтина Андреевна.
- Платье Веселкиной? Ясно, - удобно устроившись в потертом кресле, я быстро составлял протокол дополнительного осмотра места происшествия. - Что еще заберем?
- Надо бы ее медицинские карты, - робко заметил Хохляков.
- Зачем? - я внимательно посмотрел на эксперта.
- Да так. Могут пригодиться, - он старался не встречаться со мною взглядом.
- Ну что ж. Возьмем и карты, - я полез копаться в секретере. Руководимый внезапно возникшей мыслью, кроме мед документов я забрал и документы на квартиру.
Протокол был готов. Все оставили свои автографы и после непродолжительной возни с капризным замком, опечатав дверь, мы с Хохляковым навсегда покинули дом, где когда-то жила Веселкина Лидия Николаевна.

- Вы куда сейчас? На работу?
- Да. Куда же еще? А что? - Хохляков стоял ко мне в пол-оборота, высматривая номер, приближавшегося трамвая.
- Я с Вами. За одно и постановление о дополнительной экспертизе заброшу. Когда ее сделаете?
- Ну, дополнительная экспертиза много времени не займет...
- Короче. Какого числа будет ответ о смерти Веселкиной.
- Думаю, до конца апреля успею.
- Точно успеете?
- Владимир Анатольевич, - тон эксперта изменился. - Я понимаю Ваше недовольство, но Вы и меня поймите. У меня каждый день по пять трупов и по каждому нужно заключение написать. Я физически просто не успеваю.
- Петр Николаевич, меня интересует только один труп. И Вы, надеюсь, осознаете, что виноваты в неправильном диагнозе, из-за чего мы арестовали человека. Надеюсь, это делает мою экспертизу исключительной? Или я не прав?
- Обождите, обождите! Во-первых, выводов еще нет, было лишь предварительное мнение о причине смерти. И потом, что значит “виноват”?! Я, что умышленно ввел Вас в заблуждение?
- Вина возможна не только при прямом и косвенном умысле, но и в халатном отношении к работе.
- Ну, знаете! - Хохляков всерьез разозлился. - Если Вас не устраивает моя работа, жалуйтесь моему руководству. А я не обязан выслушивать оскорбления в свой адрес!
- Ладно. Успокойтесь. Никто Вашей крови не желает. Мне нужна экспертиза по трупу и как можно быстрее, - я попытался заключить перемирие с экспертом. - Вот и все.
- Сделаю все, что в моих силах, - холодно ответил Хохляков.
В трамвае мы ехали молча.

* * *

Зарегистрировав постановление и вещдоки в канцелярии, я отправился по секционным искать Хохлякова, чтобы лично вручить ему документы. Судя по нашему разговору, сам бы он не скоро забрал новую работу.
Еще не пробило полдень, и работа в морге кипела в полную силу. Морг занимал почти весь первый этаж СМЭС и состоял из нескольких холодильных камер, куда складывались трупы и десятка секционных, где на четырех оцинкованных столах проходили ежедневные вскрытия доставленных тел.
В свое время Александр Неврозов в "600 секундах" довольно живописно знакомил обывателей с процессами исследования трупов, и не единожды любопытного зрителя бросало в холодный пот омерзения и ужаса, когда камера давала крупные планы растерзанных мужчин и женщин. И было трудно, даже невозможно, представить, что вот когда-нибудь и мы будем также недвижно лежать на холодном металле, а равнодушный практикант будет вяло ковыряться в наших холодных кишках.

* * *

Но, конечно, самое сильное впечатление осталось у меня от первого посещения сего заведения, когда я, вместе со своими однокурсниками впервые прикоснулся к отвратительной тайне смерти.
Третий курс юридического факультета, где я успешно обучался, приближался к своей середине и в воздухе витал запах сессии. В этот раз одним из зачетов стояла судебная медицина, предмет небольшой по объему, но насыщенный по содержанию, который с блеском преподавала Ласточкина Нинель Сергеевна, в прошлом судебно - медицинский эксперт. Когда почти все темы остались позади, она предложила нашему курсу посетить здание Судебно - медицинской экспертной службы, чтобы непосредственно увидеть и ознакомиться с пройденным материалом.
И вот я в составе группы из десяти человек, стою в “предбаннике” морга и с замиранием сердца слушаю напутственную речь добрейшей Нинели Сергеевны:
- Сейчас, ребята, вам предстоит увидеть нечто необычное. Многих увиденное напугает и шокирует. Возможно, кому - то станет плохо. Не стесняйтесь, это естественная реакция на подобные зрелища. Мы с вами будем наблюдать процесс вскрытия трупа и его судебно - медицинского исследования. Главное: ничего не бойтесь. Они уже давно умерли, - добавила она, мило улыбнувшись, заметив как побледнели наши лица.
И хотя нас было десять студентов, из которых четыре девушки, на улице светило яркое солнце, а мне было уже 20 лет, я с ужасом почувствовал, как затряслись мои поджилки и ботинки намертво прилипли к кафельному полу. Судя по виду моих товарищей, им было не лучше.
Но Ласточкина распахнула перед нами дверь, и мы молчаливой толпой медленно погрузились в коридор морга. Кругом сновали какие-то люди в белых и синих халатах, забрызганных кровью, раздавались странные звуки, напоминавшие работу дрели...
В общем, вокруг была обычная рабочая суета. Но мы ничего не замечали, а лишь смотрели, уставившись безумными глазами, на стоящие вдоль стен ряды алюминиевых каталок, на которых лежали ТРУПЫ. Голые и одетые, мужские и женские, они заполняли почти все пространство коридора, и приходилось почти прикасаться к ним, медленно пробираясь к секционной...
Учитывая, что единственного покойника я видел на похоронах деда, когда только восковая бледность напоминала о смерти, зрелище здесь было поистине ужасающим.
Из стопора нас вывел молодой мужчина в белом халате и очках, под надзор которого передала нас Ласточкина. Он представился и пригласил пройти в секционную. Мы двинулись за ним плотной гурьбой, стараясь не касаться холодных каталок с мертвыми телами.
Только сейчас я понимаю, что двигало нами не любопытство, а паническое нежелание остаться одним в этом коридоре мертвых.
Секционная представляла собой просторное помещение с высокими потолками. В каждом углу стоял оцинкованный стол с боковыми желобами, для стока жидкостей. Над столами висели огромные лампы. К нашему счастью здесь было занято только два стола. На них, вытянувшись на спине, лежали обнаженные мужчина и женщина. Под их шеями были подложены деревянные поленья, из-за чего головы трупов были сильно запрокинуты назад. Тела были чисто обмыты, и каких - либо повреждений не имели. Единственное, что напоминало о смерти: желто - серый цвет кожи и тяжелый устойчивый запах, пропитывающий всю атмосферу морга. Сравнить этот запах невозможно ни с чем, также как и забыть его. Наши одежды моментально впитали ароматы помещения, и позже каждый из нас будет усиленно и безуспешно пытаться выветрить обонятельное воспоминание из шерстяных свитеров и пуловеров. Некоторые из студенток тут же достали кружевные платочки, плотно прижав их к лицу, но это помогало им мало, в результате чего в ходе вскрытия трупа наша компания уменьшилась до шести человек.
Новый преподаватель обращал мало внимания на состояние, в котором мы пребывали. Он привычно делал свою работу, сопровождая каждое действие кратким комментарием. И лишь в его прикрытых очками глазах играли огоньки лукавой и снисходительной усмешки.
- В начале делается продольный разрез от ключиц до лобка. Вот так, - и он острейшим секционным ножом провел по коже трупа. Края серой кожи разошлись, но кровь не брызнула, а лишь медленно вытекала, попадая в желобки стола. Сильным ударом эксперт пробил грудину и раскрыл ребра, как книгу. После чего левой рукой, запущенной под нижнюю челюсть, он зацепил язык, а правой, утонувшей в пахе, мочеточник, и вынул весь “мешок” внутренних органов, положив его перед нами на край стола. Туловище мужского трупа оказалось совершенно пустым. Мы будто заглядывали в темно - красный трюм корабля. Зрелище было неописуемое! Страх и отвращение довольно быстро прошли, уступив чувству удивления и интереса, от захватывающего зрелища, развернувшегося на наших глазах. Эксперт разрезал пленку “мешка” и внутренние органы расползлись по столу. Сердце, легкие, желудок с печенью, перемешались с перевитыми трубками кишечника, образуя багровую, кровоточащую, дурно пахнущую массу.
- Поскольку труп свежий и гниению еще не был подвержен, кишечник не раздут, в противном случае, его объем был бы значительным, - сухо продолжал комментировать наш учитель. Он быстро сделал срезы с каждого внутреннего органа, упаковав кусочки плоти в отдельные подписанные баночки. - Это для гистологического и химического исследования. По специфике изменений внутренних органов определят причину смерти. А вот, обратите внимание, на эти черные крупинки в легких, они свидетельствуют, что покойник был заядлым курильщиком и, кроме того, - городской житель. А сейчас, я приступаю к вскрытию черепной коробки. - Быстро побросав бесформенную массу в тело, медик уверенным движением сделал глубокий от уха до уха разрез на затылке трупа, после чего взявшись двумя руками за лоскуты скальпа, он, как кожуру с апельсина, закатал кожную ткань волосистой части головы на лицо. Мы, к своему ужасу, увидели изнанку человеческого облика! Теперь череп был почти полностью оголен, и настало время для трепанации. Эксперт кого-то позвал в коридоре, и вскоре пришел невзрачный пожилой мужичонка в сером халате и забрызганном кровью клеенчатом переднике. В руках он держал маленькую циркульную пилу.
- Отойдите-ка в сторону, пацаны. А то будет брызгаться, - хмуро отогнал он нас от стола. После чего в течение пары минут, ловко орудуя визжащей пилой, срезал половину черепа “нашему” трупу. Но отпиленная полусфера зацепилась и не хотела открываться, тогда “резчик по кости”, ничтоже сумятившись, сильно ударил кулаком по голове трупа и костяной круг упал, гремя и подпрыгивая на гладкой поверхности оцинкованного стола. К чудовищному запаху мертвечины примешался удушливый аромат горелой кости, и наша группа потеряла еще одного “бойца”, а самые стойкие стали покашливать в кулак, с надеждой посматривая на открытую дверь секционной.
Однако, наш преподаватель как ни в чем не бывало, продолжал “практические занятия”. Двумя руками он извлек из черепной коробки серый, подрагивающий как студень, человеческий мозг и положил его перед нами на стол.
- Вот видите эти небольшие “озера” жидкости на поверхности мозга. Это свидетельствует о злоупотреблении покойным спиртными напитками, о чем так же говорила его увеличенная губчатая печень.
Сделав несколько срезов серой массы, эксперт положил мозг вместе с органикой в полость тела.
- Ну вот. Судебно - медицинское вскрытие завершено. Срезы с органов будут направлены на исследование, и мы узнаем причину смерти. Однако, предварительный диагноз мне уже известен, здесь классическое отравление этиловым спиртом. Если бы у трупа наличествовали какие-нибудь повреждения, то я бы срезал лоскуты кожи с этих мест и также направил их на исследование. Сейчас санитары зашью труп, приведут его в порядок, оденут, и он будет готов для передачи родственникам для захоронения. На этом практическое занятие окончено. До встречи, - мило улыбнулся нам на прощание судебно - медицинский эксперт.
Последние слова мы слышали лишь краем уха, торопливой гурьбой покидая веселого медика и безмозглый распотрошенный труп, одиноко ждущий своего часа на залитом кровью столе.

Но как бы там ни было, после этого практического занятия мое отношение к смерти резко изменилось. Я уяснил для себя главную аксиому: бояться надо живых, а не мертвых. И с тех пор меня мало впечатляли тела убитых и умерших, осматриваемые на местах происшествий. Трупы воспринимались скорее как неотъемлемая часть обстановки. И этот выработанный циничный подход к смерти помогал работать. Помогал, не размениваясь на эмоции, качественно выполнять свои служебные обязанности.
Только немного позже, в приватных беседах с судебными медиками, я узнал, что выработка подобного отношения к мертвому телу была основной, а порою и самой сложной, частью их работы. Ведь от хладнокровия и отстраненности от чужой беды зависело объективное установление истины и изобличение виновного в самом чудовищном преступлении - убийстве человека.

* * *

Теперь, проходя по холодному коридору морга и заглядывая в ярко освещенные секционные, я лишь скользил равнодушным взглядом по распростертых на столах вскрытых трупах, вглядываясь в лица экспертов, и кивком головы приветствуя знакомых мне медиков.
В секционных Хохлякова не было, и я заглянул к заведующей моргом Наталье Николаевне. Раньше мы работали на паре следственных экспериментов, после чего продолжили поддерживать неплохие деловые отношения, что для молодого следователя прокуратуры было очень ценно.
- Приветствую Вас, Наталья Николаевна! - я заглянул в по-домашнему уставленный мягкой мебелью кабинет заведующей моргом.
- А-а, Владимир Анатольевич, рада Вас видеть. По делам к нам или как? - Наталья Николаевна приветливо улыбнулась и, массирую уставшие глаза, сняла очки.
- Да уж конечно по делам. Ради удовольствия сюда мало кто попадает, - я присел в предложенное мне кресло.
- А вот тут Вы не правы. Я вот, например, люблю свою работу. У меня 20 лет экспертного стажа и я не жалею.
- Не знаю, не знаю. Конечно, все может быть... Я вот давно хотел спросить Вас. Почему Вы в свое время не пошли в лечебную медицину? В хирургию, например? Ну, представьте, человек на Ваших глазах выздоравливает, оживает... Да, и, к примеру, операция: бьющееся сердце, теплая кровь...
- Теплая кровь? Бр-р-р... Фу, Вы такие гадости говорите, Владимир Анатольевич. Меня сейчас вырвет, - сложно было заметить, шутила она или нет.
- Я вот Хохлякова ищу. Мы утром на осмотр с ним ездили, потом сюда вместе вернулись. Он говорил, что в морг пойдет, а я прошел по секционным - нет его.
- А Хохляков сегодня не вскрывает, - Наталья Николаевна посмотрела в график на столе. - Он у себя в кабинете. А что, какие-нибудь проблемы с ним?
- Нет. Пока никаких проблем, - выдавать эксперта я не собирался, мне с ним еще работать. - Просто потерял его. Так где его кабинет? На 2-ом этаже?
- Нет. Там места уже нет. В конце морга у него комната. Там по коридору налево, комната 57.

* * *

- Еще раз здравствуйте, Петр Николаевич. Мы с Вами не хорошо расстались. Так что уж извините, если я погорячился.
- Да ладно, не страшно. Это рабочие моменты, - Хохляков отложил в сторону бумаги. - Я, признаться, сам виноват. Ошибся, Вас подвел... Вы постановление привезли?
- Да. Как и обещал. А вещдоки в канцелярии. Надеюсь, что не затяните с ответом.
- Хорошо. Я постараюсь, - Хохляков отложил мое постановление в сторону и вновь углубился в изучение каких-то документов.
- Так Вы не забудьте, - закрывая за собой дверь, я не очень-то надеялся на обещание эксперта. Да и закон был на его стороне. Он мог спокойно работать до 17-го мая, ведь длительность дополнительной экспертизы также измерялась месячным сроком. А толку от первой экспертизы, назначенной мною 7-го марта, без причины смерти не было никакого. Так что только от милости эксперта зависело, уложусь ли я в два месяца или придется брать отсрочку до трех.

Вечером этого же дня ко мне в кабинет зашел заместитель прокурора Антипов:
- Ну, как дела, Володя?
- Да нормально, Александр Степанович, потихоньку...
- А уголовные? - он засмеялся. - Какой выход в суд в этом месяце? Веселкина сдашь?
Я рассказал Антипову проблему по делу и получил от него совет: продлевать срок следствия до трех месяцев.
- А то подставит тебя этот Хохляков, и мы будем в жопе! - в выражениях зам прокурора никогда не стеснялся. - И не подкопаются к нему. Формально-то срок у него - 17-ое мая. Так что, бери отсрочку.
- А если там не будет убийства? Что тогда? - осторожно задал я волнующий меня вопрос.
- Что-нибудь придумаем. Не переживай. В любом случае Хохляков будет виноват. Он же дал неверный предварительный диагноз, на основании которого мы этого козла и арестовали? Он? Ну и все! Тебя-то это никак не касается.
- Хорошо бы... - заметил я, когда за Антиповым закрылась дверь.
По своему и чужому опыту я прекрасно знал, что следователь всегда останется крайним. А самого Антипова это уж точно не коснется, в начале июня он уходил в отпуск. Но, поскольку было устное указание начальника, я со спокойной совестью начал печатать постановление о продлении срока предварительного следствия и содержания под стражей обвиняемого Веселкина Николая Трофимовича до трех месяцев, то есть до 6-го июня.