Страх и сумасшествие в комнате

Автор: RevenanT Страх и сумасшествие в комнате

М а р и н а. - 24
А н т о н. - 20
А н а т о л и й. - 40
Е л е н а. - 45
П а ш а. - 17
Ч е л о в е к. - Нет.
О т е ц. - 70.
Б и з н е с м е н. - 60.

В центре сцены полукругом стоят пять стульев. На свободных стульях лежат тексты. Ближе к правой стороне сцены - школьная парта, покрашенная в зелёный цвет. Слева деревянная дверь.
Марина, Антон и Паша сидят на стульях, в их руках тексты. Они смотрят на них и шепчут, как будто заучивают наизусть. Через некоторое время в дверь входит Анатолий.

А н а т о л и й. Все в сборе?
А н т о н. (не отрываясь) Елены нет.
А н а т о л и й. Ты сказал не так. Смотри текст.
А н т о н. (перелистывая) Сейчас.

Анатолий садится на свободный стул, берёт текст в руки.

А н т о н. (ищет) Да где?
А н а т о л и й. Вот, смотри. Вторая страница. (Читает) Антон, возмущённо, Елены до сих пор нет!
А н т о н. Вижу.
А н а т о л и й. (встаёт и идёт к двери) Итак, ещё раз.

Анатолий выходит за дверь, заходит.

А н а т о л и й. Все в сборе?
А н т о н. Елены до сих пор нет!
А н а т о л и й. Кто знает, где она?
М а р и н а. (фальшивит) Известно где. Перепихивается с каким-нибудь банкиром.
П а ш а. Марина! Как можно?
М а р и н а. (смотря в текст) А что... а что...
А н а т о л и й. Идиоты, за два месяца вы не выучили ни одной реплики!
М а р и н а. (зевая) Прости, Толя.
А н а т о л и й. В общем, всё понятно. Елена! Выходи.

Елена выходит на сцену.

Е л е н а. Что ещё?
А н а т о л и й. Это полный фиаско. Мы провалимся. Нет. (кричит) Мы провалимся!
Е л е н а. (обнимает Анатолия) Толя... ну чего ты?

Анатолий отстраняется.

А н а т о л и й. Через две недели премьера. Они ничего не знают.
А н т о н. Очень нужно. Ещё будет много ролей. Провалим одну – не проблема.
П а ш а: Пошёл я. Раз мы пьесу не ставим...

Паша встаёт, идёт к двери.

А н а т о л и й. (закрывая дверь на ключ) Никто никуда не выйдет. Эта пьеса мой шанс! К тому же, Лена уезжает за границу. Может, там она вообще не сможет играть? А для тебя это дебют. Мы не выйдем. Никто не выйдет. Ни есть, ни спать, ни пить. Ничего не будем. Только учить. Учить текст.
П а ш а. Пусти! (подходит к Анатолию, пытается оттолкнуть его)

Анатолий бьёт Пашу, тот отлетает к Марине.

П а ш а. Псих!
А н а т о л и й. Столица! Столица будет моей! Промоутеры из Питера придут на премьеру. Мы просто не можем лохануться.
А н т о н. Толик, ты не перегрелся под лампочками?
А н а т о л и й. (кричит) Это же слава!
Е л е н а. Толя, может... ну его?
А н т о н. Да, Толя, чё то ты загоняешь...
А н а т о л и й. Давайте, давайте сделаем это.
П а ш а. (отходит к парте) Сделаем... сделаем... псих.
А н а т о л и й. Ты поговори ещё, сосунок!
Е л е н а. Толик, не надо.
А н а т о л и й. Я прошу от вас хорошей игры. Неужели это так много?
Е л е н а. Ладно. Ребята, по местам.
П а ш а. (подходя к стулу) Держись от меня подальше.

Все рассаживаются. Елена отходит к парте. Анатолий - к двери.

ЗАТЕМНЕНИЕ

падает редкий снег, на сцене Анатолий и человек. Анатолий кутается в тулуп, человек в футболке.

А н а т о л и й. Как ты не мёрзнешь?
Ч е л о в е к. Закаляюсь.
А н а т о л и й. Долго?
Ч е л о в е к. Лет двести.
А н а т о л и й. Шутишь?
Ч е л о в е к. Похож на шутника? У меня к тебе дело.
А н а т о л и й. Да?
Ч е л о в е к. Да.
А н а т о л и й. (Пауза) Да?
Ч е л о в е к. Да.
А н а т о л и й. Какое?
Ч е л о в е к. Ты должен поставить мою пьесу.
А н а т о л и й. Я не режиссёр.
Ч е л о в е к. Ты актёр. Предложи её режиссёру.
А н а т о л и й. Не думаю, что ко мне прислушаются.
Ч е л о в е к. Тогда поставь сам.
А н а т о л и й. Почему я?
Ч е л о в е к. Потому что я так хочу.
А н а т о л и й. Я не умею. Я ведь объяснял. Я не режиссёр.
Ч е л о в е к. Когда Моцарт написал свою первую симфонию, он был не композитором, а сосунком. Ты пока что тоже сосунок. Но можешь стать композитором.
А н а т о л и й. (Пауза) Что за пьеса?
Ч е л о в е к. (протягивая текст) Вот эта.
А н а т о л и й. (Берёт, читает заголовок) Пришедшие к (по буквам) Альцгеймеру. Что это?
Ч е л о в е к. Это моя пьеса.
А н а т о л и й. Я не думаю что...
Ч е л о в е к. Это не абсурдистская пьеса.
А н а т о л и й. Обэриу? Нет, спасибо. Я от них натерпелся.
Ч е л о в е к. Обэриу?
А н а т о л и й. Объединения реального искусства. Графоманы, выдающие себя за Хармсов.
Ч е л о в е к. Нет, не обэриу.
А н а т о л и й. Контркультура что ли?
Ч е л о в е к. Нет. Просто пьеса.
А н а т о л и й. Просто пьеса... а почему ты думаешь, что это можно поставить?
Ч е л о в е к. Я знаю.
А н а т о л и й. А если я откажусь?
Ч е л о в е к. Откажешься так откажешься. Прочитай сначала.
А н а т о л и й. Я попробую поставить твою... пьесу... но ничего не обещаю... надо будет ещё поговорить... у тебя есть сотовый?
Ч е л о в е к. Перед тем, как доверю тебе своё детище, я должен узнать... на что ты готов ради успеха?

Пауза.

А н а т о л и й. На всё.
Ч е л о в е к. И даже на то, чтобы потерять себя?
А н а т о л и й. Абсолютно на всё.
Ч е л о в е к. И тебя не волнуют последствия?
А н а т о л и й. Абсолютно на всё положить. (Пауза) Ладно... мне пора уже... так ты дашь свой телефон?

Человек уходит.

А н а т о л и й. Эй... (идёт за ним) постой!

ЗАТЕМНЕНИЕ

Паша ходит по сцене и шепчет, изредка посматривая в текст. Марина и Елена сидят на парте, репетируют. Антон и Анатолий сидят на полу. В зубах Антона сигарета, но он не курит.

А н т о н. Почему ты так хочешь поставить?
А н а т о л и й. Не знаю. Просто хочу.
А н т о н. Странный ты.
А н а т о л и й. Да, есть немного. (Пауза) Понимаешь, есть моменты, когда ты осознаёшь, что в этом мире не будет ничего... если ты сам ничего не построишь.
А н т о н. И ты решил построить?
А н а т о л и й. Я играл в пьесах Чехова, Островского, Хармса, Маяковского. Играл. А тут появилась возможность срежиссировать. Поставить работу неизвестного автора. Понимаешь? Гениальную работу неизвестного автора. Это же шанс. Шанс и для меня, и для него, и для всех вас. Вы почему-то никак этого не поймёте.
А н т о н. (махает рукой) Да... что ж в этом такого?
А н а т о л и й. Вам лишь бы пить.
А н т о н. Ну, не скажи. Вечера всякие важны. Вдруг, на фуршете ты встретишь хорошего режиссёра, который тебя давно заметил?
А н а т о л и й. Так уж тебя и заметили.
А н т о н. Ну, а вдруг?
А н а т о л и й. Ты каждый раз укуриваешься в тапок. Ни один режиссёр к тебе не подойдёт.
А н т о н. А может я не хочу их видеть? Пока молодой и здоровый главное - бухло, тёлки и сигареты. За остальным не заржавеет. Тебе вот сколько?
А н а т о л и й. Четвёртый десяток.
А н т о н. Видал, да? Вот ты и задумался. А я пока молодой. Мне ещё жить охота. Дышать жизнью, так сказать. А заниматься реальным искусством надо, когда уже совсем мрачняк.
А н а т о л и й. Обэриу?
А н т о н. Нет, не обэриу.
А н а т о л и й. Ты мне сейчас напомнил одного человека.
А н т о н. Какого?
А н а т о л и й. Да там... (ко всем) Всё, закончили?
Е л е н а. Да.
А н а т о л и й. Так, рассаживаемся.
П а ш а. Я не могу. Можно ещё?
Е л е н а. Что, Пашенька?
П а ш а. Повторить ещё... я тут не совсем...
А н а т о л и й. Так, возьми текст и не тупи.

Анатолий подходит к двери.

А н а т о л и й. Поехали!

ЗАТЕМНЕНИЕ.

Паша сидит на парте. К нему подходит человек.

Ч е л о в е к. Привет, мальчик.
П а ш а. (грубо) Ты кто такой?
Ч е л о в е к. Я партнёр вашего режиссёра. Из театра.
П а ш а. А, извините. Ходят тут всякие...
Ч е л о в е к. Ничего. У меня к тебе дело.
П а ш а. Ага?
Ч е л о в е к. Мне нужно, чтобы ты сорвал постановку.
П а ш а. Чью?
Ч е л о в е к. Не знаю. Кто у вас там пьесу ставит?
Па ш а. Толик. Наш актёр. Он не режиссёр, конечно, но пьесу решил поставить. Говорит, сценарий хороший.
Ч е л о в е к. Не имеет значения. Так вот, постановку нужно сорвать.
П а ш а. Зачем?
Ч е л о в е к. Потому что, милый.

Человек подходит к Паше и бьёт его под дых. Паша падает.

П а ш а. За что...
Ч е л о в е к. Не сорвёшь, вообще убью. И мать убью. И отца. Он ведь в Курске сейчас, да?
П а ш а. Стойте...

Человек уходит.

ЗАТЕМНЕНИЕ

Все сидят на своих местах.

П а ш а. (гундося) Я тебе сказал, что...
А н а т о л и й. Паша, соберись.
П а ш а. Ну, я не могу... ну, что это? А?

Анатолий поднимается.

А н а т о л и й. Что здесь сложного? Я говорю, где ты. Ты, я здесь. Я говорю, чо ты здесь делаешь. Ты, я тебе сказал, что я здесь делаю детей.
П а ш а. Это пошло.
А н а т о л и й. Это - искусство. Настоящее.
П а ш а. Не понимаю такого искусства.
А н а т о л и й. Но в пьесе ты у меня сыграешь. Понял?
П а ш а. Ладно...
А н а т о л и й. Заново, поехали.

Анатолий садится.

А н а т о л и й. Где ты?
П а ш а. Я здесь.
А н а т о л и й. Чо ты здесь делаешь?
П а ш а. Я тебе сказал, что я здесь делаю детей.
А н а т о л и й. С рукой?
П а ш а. С твоей сестрой.
А н а т о л и й. (подходит к парте) Ну, наконец-то! Так, Лена, Маринка, теперь вы.

Пауза.

Е л е н а. Что вы здесь делаете?
М а р и н а. Я сказала, что я ничего здесь не делаю.

Антон тихонько поднимается и подходит к Анатолию.

Е л е н а. Вы здесь ничего не делаете?
М а р и н а. Кажется, я вам уже говорила.
А н а т о л и й. (Антону) Это гениально. Что за драматург писал это?
Е л е н а. А я всё же полагаю, что вы здесь что-то делаете.
М а р и н а. Делать, цветы, Лубянка, картофель.
Е л е н а. Яйца, водка, семейники, семенники.
М а р и н а. Квадрат, бином Ньютона, хтонизирующая.
А н а т о л и й. Тут моё любимое!
Е л е н а. Андрон, Генадий, Файхутдин, Леопольд.
М а р и н а. Вынуждена не согласиться!

Паша громко смеётся. Антон аплодирует.

А н а т о л и й. Отлично, девочки. (Подбегает к Елене, помогает ей забраться на стул) А теперь так же хорошо, только в позициях.

Паша хмурится. Подходит к парте, садится. Делает вид, что учит текст. Антон ходит по стульям.

Е л е н а. Может, другую сцену? Там, где она признаётся в любви шортам?
А н а т о л и й. Хорошо. (Даёт Марине салфетку) Представь, что это шорты. Играй, сцена восьмая. (снимает Елену со стула, отводит к Паше)
М а р и н а. (Монотонно, без выражения) Я вас любил, Любовь ещё быть может, Во мне ещё погасла не совсем, Я всё ещё не знаю, что мя гложет, Но знаю я уже, что совсем не гложет...
А н т о н. Гложет-гложет! Гениальная рифма.
М а р и н а. ...совсем люблю, чего ж хочу я боле? Ведь не могу передать всем я... вся ем, я всем, все ям, ням-ням.
А н а т о л и й. Стоп, больше чувств.
Е л е н а. Куда уж больше? По-моему, гениально сыграла. Да, Паша?
П а ш а. Да! Верх гениальности! Так держать.

Марина пожимает плечами, начинает ещё хуже.

М а р и н а. Я вас любил... любовь ещё быть может.
А н а т о л и й. Стоп, стоп, стоп! Всё не так. (Встаёт) Эмм, попробуй-ка напеть это.
А н т о н. Напеть? (Пересматривает текст) Этого нет в тексте.
А н а т о л и й. Знаю. Но я ведь режиссёр? Я ведь могу принимать решения.
Е л е н а. Ну, да. Конечно, можешь.
М а р и н а. (откровенно фальшивит) Я вас любил... любовь ещё быть может...

ЗАТЕМНЕНИЕ.

Антон стоит у двери. Марина лежит на парте. Антон стучится, затем ещё несколько раз.

А н т о н. Марина. (Барабанит) Ма-ри-на!

Марина потягивается, подходит к двери.

А н т о н. Марина... ну?
М а р и н а. И что ты хочешь сказать?
А н т о н. Что? Я... ничего.
М а р и н а. Ах так? Тогда я...
А н т о н. Пошутил! Пошутил. Извини...
М а р и н а. Ладно. (Прижимается к двери) И что ты хочешь сказать?
А н т о н. Я хочу... прости меня. (Прижимается к двери) Я был не прав. Я вёл себя, как последний...
М а р и н а. Даун?
А н т о н. Хуже. То как я себя вёл не поддаётся даже... даже...
М а р и н а. (Отходит от двери) То есть, ты признаешь за собой вину?
А н т о н. Да.
М а р и н а. И соглашаешься со всем, что я говорила про тебя?
А н т о н. Да. А что ты говорила?
М а р и н а. Ты ещё и издеваешься? Ну тогда…
А н т о н. Стой! Соглашаюсь со всем окончательно и бесповоротно…
М а р и н а. А ты уже согласен на...
А н т о н. Я ещё не думал об этом.
М а р и н а. Ах не думал?
А н т о н. Опять не подумал! Конечно. Конечно, согласен.
М а р и н а. И ты понимаешь, что нам нужны деньги?
А н т о н. Конечно.
М а р и н а. Что, конечно?
А н т о н. Конечно, понимаю. Дети это ведь... садик там, нянечки всякие. Ещё, ты первые два года не сможешь играть.
М а р и н а. Это самое ужасное во всей истории.
А н т о н. Пожалуй. Но я справлюсь.
М а р и н а. А ты бросишь курить?
А н т о н. Ну, я пока ещё...
М а р и н а. (подходит к двери) Котик, ребёночек не может духовно совершенствоваться в животике... вдыхая пары твоей конопли.
А н т о н. Конопля, знаешь ли, тонизирует…
М а р и н а. Ну?
А н т о н. Ладно. Я обещаю.
М а р и н а. Что обещаешь?
А н т о н. Обещаю бросить!
М а р и н а. Пустить тебя, что ли на ночь?
А н т о н. Ну.

Марина открывает дверь. Антон подходит к ней и приобнимает. Они начинают танцевать. Делают пируэт и отходят к стульям. Дверь остаётся открытой. К дверям подходит человек и смотрит на Марину. Марина натыкается на стул, падает, смеётся. Антон помогает ей встать. Они присаживаются. Человек подходит к ним сзади. Садится на свободный стул.

А н т о н. Знаешь, я вчера опять писал стихи.
М а р и н а. Что-нибудь пошлое?
А н т о н. Нет. Я уже не могу...
М а р и н а. Потому что малолетний папаша?
А н т о н. Да, что-то вроде того.
М а р и н а. И что это за стихи?
А н т о н. Я потом покажу. Они где-то в театре. Что-то случилось... я забыл их.
М а р и н а. Ты же помнишь все свои стихи.
А н т о н. Да, сейчас... (патетично) Я тосковал и чуть не плакал, и родину не мог спасти, но дом посаженный, как на кол... (пауза, водит руками, как будто ищет слово) не помню. Хоть убей.
М а р и н а. (Выставляет ладонь пистолетом и спускает курок) Чпок.

Антон падает. Марина роняет на него стул. Пауза.

А н т о н. Есть чо пожрать?
М а р и н а. Нет. Вчера кончилось последнее. Ленка приходила. У неё тоже проблемы.
А н т о н. С театром?
М а р и н а. Последняя роль... это печально. Все мы не можем без театра…
А н т о н. Она сильная. Справится.
М а р и н а. У неё ещё и отец умер не вовремя.
А н т о н. Да? Сколько ему было?
М а р и н а. Семьдесят.
А н т о н. Ну и нормально.
М а р и н а. Да, куда уж дальше. Вот только его зарезали. Уроды какие-то. Леночка говорит, прямо у неё на глазах. Представляешь? Может ей нужно как-то помочь деньгами и…

Пауза.

А н т о н. Есть хочется.
М а р и н а. Очень. Может, купим?
А н т о н. Нет денег. И аванс накрылся. Но это же не зависит от Толика. Да?
М а р и н а. В театре есть чай?
А н т о н. Не знаю... да... а, нет. Там есть кофе. Может, прогуляемся?
М а р и н а. Давай. (Марина закрывает глаза руками, оставляет лишь маленькие, едва заметные бойницы для глаз, говорит серьёзным, нехарактерным для неё голосом) А если по дороге упадём и замёрзнем насмерть, утренние дворники смогут вымести нас с мостовой... чтобы не мешали движению...
А н т о н. Маринка... откуда в тебе этот циннизм?
М а р и н а. Это не циннизм, Тоша... людям нет дела друг до друга... мы с тобой всего лишь соломинки в этом огромном снопе... мы ничто, понимаешь? Если мы умрём - об этом не напишут даже в газетах... и проститься с нами никто... не придёт...
А н т о н: Марина... это точно ты?
М а р и н а: (убирает руки от глаз, нормальным голосом) Ну чего стоим? Сам предложил и стоит. Мужчины... ленивые как сама лень! Живот свой сдвинуть не могут, не то, что ноги. Ну-ка пошёл! (Толкает Антона к выходу. Антон смотрит на человека. Он как будто бы видит его. Но через несколько секунд Антон снова смотрит на Марину и улыбается)

Марина и Антон идут к двери, закрываются на ключ и уходят. Человек поднимается, выходит на середину сцены. Окидывает зал взглядом. Подходит к парте, ложится, засыпает.

ЗАТЕМНЕНИЕ

Паша спит, накрывшись простынёй. Антон сидит в обнимку с Мариной. Марина спит на его плече, Антон курит. Елена и Анатолий ходят вокруг стула, который стоит в центре сцены.

А н а т о л и й. Автор пьесы гений.
Е л е н а. Автор пьесы гей.
А н а т о л и й. Автор пьесы гений.
Е л е н а. Автор пьесы гей.

Анатолий падает и начинает дрыгать ногами.

А н а т о л и й. Как это великолепно... как он нашёл меня?
Е л е н а. Это было знамение свыше... (падает рядом с Анатолием) Пятая сцена... как там сыграть?
А н а т о л и й. Ну... (берёт текст со стула) так, пятая сцена. Ага. Здесь, фразу, волосы, нож, балалайка нужно произносить патетично.
Е л е н а. Чего?
А н а т о л и й. Ну, пафосно. Вот так примерно... кхм, кхм. Волосы, нож, балалайка!

Пауза.

А н т о н. Толик, у нас получится?
А н а т о л и й. Получится что?
А н т о н. Ну, знаешь, вот мы сделаем это. Отрепетируем. Мы возьмём Питер?
А н а т о л и й. Питер? Не знаю. Может и возьмем. Может и нет.
А н т о н. Не понял… Ты же перфекционист. Всегда думаешь, что нужно подниматься на ту гору, которую не в состоянии взять.
А н а т о л и й. Так оно и есть.
А н т о н. Эх… таким людям нельзя идти в искусство. Они считают окружающих лохами. Ничего не умеющим мясом. Серым, нужным лишь для массовки.
А н а т о л и й. Стоп, стоп, стоп. Что в этом плохого?
А н т о н. Они считают себя самыми умными.
А н а т о л и й. И что?
А н т о н. Можно быть умным или быть хитрым или даже гением. Но никто и никогда не был и не будет самым хитрым и самым умным.
А н а т о л и й. Сплюнь.
А н т о н. А толку-то?
А н а т о л и й. Сплюнь.
А н т о н. Я боюсь попасть в дьявола. Тогда уж он точно не простит.
А н а т о л и й. (Пауза) Что ты куришь?
А н т о н. А какая разница?
А н а т о л и й. Травку? Ты куришь травку?
А н т о н. Нет, я не курю травку.
А н а т о л и й. Ты говоришь о дьяволе, о том, что нет сильных, боишься плевать через плечо, а потом говоришь, что не куришь травку?
А н т о н. Нет, вообще я курю травку.
А н а т о л и й. Идиот, здесь же дети.
А н т о н. (Смеётся) Дети в койке.
А н а т о л и й. Дурачьё.
А н т о н. Знаю.
А н а т о л и й. И ещё…
А н т о н. Может быть.

Пауза.

А н а т о л и й. Просто нет слов.
А н т о н. Ага.
А н а т о л и й. Мда...
А н т о н. Можно домой? Может, по дороге найду еду.
А н а т о л и й. Нельзя. Через час снова репетиция. И есть нельзя. Сытые актёры теряют стимул. Тебе не жалко свой стимул?
А н т о н. Жалко.
А н а т о л и й. Жрать ему охота... (многозначительно вздыхает) Очень жалко, да?
А н т о н. Я вообще много о чём жалею. Например, о том, что нельзя вернуть умерших. У меня погибла киса. Мне было лет восемь, кажется. (Пауза) Ещё, жалею о том, что мы уже слишком стары.
А н а т о л и й. Недавно ты втирал другое.
А н т о н. Недавно я ещё не был таким умным.
А н а т о л и й. Или накуренным.
А н т о н. Что, впрочем, одно и тоже.
Е л е н а. Антон... а какого это... быть шибко умным?
А н т о н. Лена... сейчас я умён... очень умён... но я и в половину не умён, так как были умны Сократ или, там, Гегель какой-нибудь... я могу узнать все скрытые истины мира прямо сейчас... стоит взять листочек и расписать все постулаты, заложенные создателем... но я не хочу... знаешь... сейчас я умён... достаточно умён... но хочется быть намного умнее, чтобы при мысли, что ты человек становилось ещё горестнее и печальнее... жалко лишь, что у меня нет столько марихуаны...

Пауза.

А н а т о л и й. Ладно, ребята. Хватить камлать. Нужно... делать дело. (Кричит) Механик, вырубай!

ЗАТЕМНЕНИЕ

Елена ходит по сцене. На одном из стульев сидит Отец.

Е л е н а. И ты молчал?
О т е ц. Да. А что я мог сделать?
Е л е н а. Сказать правду!
О т е ц. Какую правду, дорогая? Твоя мать проститутка. И родила тебя от садовника. что-то не так?
Е л е н а. Да всё так. Всё просто замечательно! Приезжает чёрти откуда папаша через тридцать лет разлуки с дочерью. И так ненавязчиво говорит: Слушай, я тут забыл тебе сказать, мы же не родственники!
О т е ц. Это тебя травмирует?
Е л е н а. (Нервозно) Нет, это делает меня свободной. (Пауза, уже спокойно) Мать сдохла, и ты теперь тоже сдох. Для меня.
О т е ц. Дорогая, ну зачем ты так?
Е л е н а. Не смей меня так называть.
О т е ц. Не хорошо так... отцу-то.
Е л е н а. Ты мне не отец.
О т е ц. Ага. Вот как, да?
Е л е н а. Ты забрал у меня всё, что было. Всё что есть. Правда, есть только воспоминания. Но ты и их забрал. А теперь лишаешь наследства. Наследства, папа... то есть… никто. Ты растил меня пятнадцать лет, потом исчез в туман, а затем приехал и сказал, что я не твоя дочь… намекнув, что у тебя есть другая, которой ты и отдашь деньги.
О т е ц. Так деньги это всё, что тебя волнует, милая?
Е л е н а. Деньги это зло!
О т е ц. Ты же хочешь получить их в наследство.
Е л е н а. (Пауза) Мне ничего от тебя не надо. Понял?
О т е ц. Знамо дело ничего. А вот виллу хотела бы. Мать ведь ты с потрохами продала. Где Она сгнила? (Смеётся) В сумасшедшем доме?

К двери подходит человек. Открывает её и заглядывает внутрь.

Е л е н а. Что ты сказал? Мразь, да ты... да ты... да я тебя...

Человек достаёт нож, подходит к Елене. Вкладывает нож в её руки и толкает в спину, приближая к отцу.

О т е ц. Дочь... доченька... не на...

Елена подходит к отцу, человек пятится к кулисам.

ЗАТЕМНЕНИЕ

Паша и Антон курят у двери. Марина и Елена сидят на стульях. Анатолий ходит по комнате.

А н а т о л и й. Нас кто-то жёстко подставил.
М а р и н а. Это ещё почему?
А н а т о л и й. На улицах девочки и мальчики. Люди и нелюди. Свиньи и животные. Нас подставили.
Е л е н а. Сиська, нос и волосы.
А н а т о л и й. Транскрипция.
П а ш а. (Посмеивается) Пида…гоги.
М а р и н а. Гоги и грузины…
П а ш а. Я Франкенштейн.
М а р и н а. А я... я...
А н а т о л и й. (Поднимает руки к голове) Идиотизм! (Кричит) Это конец!
Е л е н а. Нас подставили, да, Тоша?
А н а т о л и й. Да. Нас поимели. Нас конкретно поимела одна девка. Она сидит передо мной, кстати. Скоро премьера, а она... она... слов нет.
А н т о н. Уже второй раз.
А н а т о л и й. (Антону) Заткнись!

Антон пожимает плечами и пошатывается. Падает на Пашу. Они катаются по полу и смеются. Анатолий ёжится.

А н а т о л и й. Невообразимо холодно.
М а р и н а. Кушать хочется.
Е л е н а. Денег нету.
А н а т о л и й. Уроды эти жековцы. Зимой и не топят.
Е л е н а. Это что. Вот у нас месяц как-то не было горячей воды. И электричества. Готовили, разводя в ванной костёр. Эта чугунная ванная, она как доменная печь. Правда, потом, когда воду дали, мы не смогли мыться. Сажа до сих пор не сошла. С тех пор, я не мылась.

Марина отходит от Елены.

А н а т о л и й. У меня что-то похожее было. Но рассказывать сил нет. Мор катит и катит. Что ты будешь делать? (Садится на стул) Осталось пятнадцать сцен и... сколько дней?
Е л е н а. Не знаю.
П а ш а. Мы здесь безвылазно дня четыре.
А н т о н. Не меньше... (смеётся) я инопланетян вижу. Ыыыыы.
Е л е н а.. Это всё печально, Антоша. Брось каку.

Антон и Паша бросают сигареты. Топчут ногами.

А н т о н. Морализм – лучшее на свете.
М а р и н а. А мне чайку захотелось. Чтоб с вареньем... и как раньше, помните? Файхутдин Петрович режиссёр... и балалайка вместе с Серым.
А н т о н. Сергей умер...
М а р и н а. Как Серый играл... помните? Вот это... уиииу... совсем как эта струна на которой чукчи играют. Уиииу... уиииу... Почему Серого с нами нет? Это было так натужно. Так совершенно... напряжение. Позвоните ему.

Елена обнимает Марину.

Е л е н а. Марька... чего ты?
М а р и н а. (Сквозь слёзы) Почему вы ему не звоните? Позвоните Серому...
Е л е н а. Серёжи нету... Марька...
М а р и н а. (Плачет) Почему... почему... вы ему не звоните. (Вскакивает и кричит) Почему?

Марина прыгает по залу и заглядывает под мебель.

М а р и н а. Серёженька... серёжечка.

Из-за кулис раздаётся монотонное "уиииу", "уиииу". Марина останавливается.

М а р и н а. Слышите... слышите это? (Кричит) А он играет! Он играет! Он здесь!
А н т о н. Маринка успокойся! (Подбегает к ней) Всё в порядке. У нас же ребёночек будет. Махонький. Я придумал имя. Анатолий. Назовём в честь нашего Толика. А?
М а р и н а. (смотрит в глаза Антону, пауза затягивается) А ты знаешь… знаешь… что ребёнок наш… умер?

Звуки "уиииу" усиливаются.

ЗАТЕМНЕНИЕ

Марина лежит на парте, укрывается простынёй. К ней подходит человек.

Ч е л о в е к. Встань.

Марина встаёт.

Ч е л о в е к. Скажи, у меня нет таланта.
М а р и н а. У меня нет таланта.
Ч е л о в е к. Скажи, я безмозглая, ничтожная курица.
М а р и н а. Я безмозглая, ничтожная курица.
Ч е л о в е к. Я никогда не смогу выйти на сцену, если в зале будут зрители.
М а р и н а. Я никогда не смогу выйти на сцену, если в зале будут зрители.
Ч е л о в е к. Во мне нет больше ребёнка.

Марина молчит.

Ч е л о в е к. Во мне нет больше ребёнка!
М а р и н а. Во мне нет больше ребёнка...
Ч е л о в е к. (поёт ей колыбельную, «спи моя радость усни», Марина засыпает)

ЗАТЕМНЕНИЕ

Марина прохаживается около двери. Изредка касается её, дёргает за ручку. Паша бьётся головой о парту, приговаривая: "Это мне снится." Анатолий сидит на полу рядом с Еленой. Елена на стуле, который стоит в центре. Антон лежит на стульях.

А н а т о л и й. Вот и вся история.
Е л е н а. Как это вся? Дальше ничего не было?
А н а т о л и й. Ну, как? Мы с братом долго не общались. Лет десять. А потом он умер. Я ещё подумал, а почему он умер, а не я? Я ведь виноват. Почему я с ним не общался, а не он со мной. А?
Е л е н а. Ты слишком строг к себе. Никто бы, подчёркиваю, никто, не вышел из такой ситуации.
А н а т о л и й. Да, хороша ты Елена. Божественна. В прошлом воплощении святой была?
Е л е н а. Да брось ты. Убить человека это не такой уж плохой поступок. Если, ты правду сказал.
А н а т о л и й. Про то, что отец нас насиловал? Это… Это правда.
Е л е н а. Я бы бросила камень в судью, который приговорил бы тебя.
А н а т о л и й. А я бы поцеловал в лоб.
Е л е н а. Ну и дурак.
А н а т о л и й. Может быть. Вот только с тех пор я не сплю. Вообще не сплю. Читаю журналы, смотрю ночные выпуски новостей. Где таких уродов как я ОМОН мочит. (Пауза) Я не сплю. Перед глазами эта картинка. Он. Его член. Этот... этот... ааа... (опускает голову, берёт себя за волосы) трущобы... отец... я схожу с...
Е л е н а. Маленький, ну что ты? (Подползает к Анатолию, берёт его за голову) Всё нормально.
А н а т о л и й. Он убил нас. Убил нас... убил...
Е л е н а. Не убил.
А н а т о л и й. (Вопит, всхлипывая) Я не вылез из трущоб... не поставил пьесу... не добился славы... он нас убил... а я убил его... МЫ УБИЙЦЫ! (Пауза) Мы же себя убили...
Е л е н а. Ну что ты? Мы поставим пьесу... и отец тебя больше не тронет. Понимаешь? Тебе не нужно бояться. Тебе нужно думать о пьесе. Пьеса... понимаешь? Мы должны её поставить... Ты сможешь посвятить её брату.
А н а т о л и й. Брату... (поднимается) Ты ангел. (Встаёт перед ней на колени) Ты богиня... совершенство...
Е л е н а. Ну что ты... я всего лишь...
А н а т о л и й. Просто скажи спасибо… скажи… (повышает голос) ну?
Е л е н а. Спасибо, Тоша.
П а ш а. (смахивает пот со лба) Когда же это кончится?
Е л е н а. Что, Пашенька?
П а ш а. (кричит) Когда же жизнь кончится-то, господи?!

Анатолий подбегает к Паше. Даёт ему пощёчину. Паша спрыгивает с парты. Отбегает к стульям. Антон просыпается. Марина подходит к Елене.

А н а т о л и й. (Сипло) Готовы?
А н т о н. Жизнь - говно. В чём вопрос?
М а р и н а. Сыночка...
Е л е н а. Что?
М а р и н а. Двенадцать всадников без головы. Тринадцать статей. (Пауза, губы дрожат) Четыре дома. Два...
А н т о н. Марина!
М а р и н а. А?
А н т о н. Очнись.
М а р и н а. Да. Простите.
А н а т о л и й. Играем. Сцена шестая.
П а ш а. Которая?
Е л е н а. Там где отец насилует сыновей.
П а ш а. Такая есть? (Листает текст) Чем кончается?

Анатолий вскрикивает и хватается за голову.

Е л е н а. Разве не понятно?

ЗАТЕМНЕНИЕ.

Анатолий сидит в центре на стуле и бросает крошки хлеба, приговаривая: "гули-гули". К нему подходит человек.

Ч е л о в е к. Ты ставишь пьесу?
А н а т о л и й. Да. Я уже нашёл актёров. Все хорошие, талантливые. Одна дама играет последнюю роль. Поэтому, для неё спектакль знаменателен.
Ч е л о в е к. Да? Замечательно. Значит, она выложится на полную. На это рассчитываешь?
А н а т о л и й. Ага.
Ч е л о в е к. Умно.
А н а т о л и й. Спасибо.
Ч е л о в е к. Не за что. Вы репетируете?
А н а т о л и й. Да. По средам.
Ч е л о в е к. Нужно увеличить количество репетиций.
А н а т о л и й. Сколько в день?
Ч е л о в е к. Репетировать каждый день. Слова текста должны врезаться в головы актёров. Только так пьеса сможет нашуметь.
А н а т о л и й. Я, честно говоря, не понимаю, почему ты доверил эту пьесу нам. Она гениальна. Это ни на что не похоже
Ч е л о в е к. Я доверяю неизвестным актёрам и режиссёрам. А вот зажравшимся гомикам из столицы - нет. К тому же, я вижу в тебе огромный потенциал.
А н а т о л и й. Потенциал... режиссёра что ли?
Ч е л о в е к. Конечно. Иначе, я бы предложил пьесу другому.
А н а т о л и й. Почему-то этот потенциал не разглядели другие.
Ч е л о в е к. Ты что, поступал на режиссёрский?
А н а т о л и й. Ага. Было дело. Мне сказали, элементарное незнание основ. Каково мне было, когда я вышел из здания МХАТа? Элементарное незнание... элементарное... незнание...
Ч е л о в е к. Видишь ли, различают два таланта. Тот талант, что виден сразу и большинству, это не талант вовсе. Это просто профанация. Понимаешь?
А н а т о л и й. Не совсем.
Ч е л о в е к. Ну, как? Если ты сразу замечаешь в чём соль, интересен ли тебе текст?
А н а т о л и й. Литературный?
Ч е л о в е к. Ага, любой детектив.
А н а т о л и й. Конечно, нет.
Ч е л о в е к. Вот видишь? У таланта должна быть соль. Если её нет, это не талант.
А н а т о л и й. А что это?
Ч е л о в е к. Бред какой-то. Понимаешь, все поверхностные таланты, они раскручены как правило. Потому что они стабильны. Они всегда дают слабый положительный результат.
А н а т о л и й. А второй тип?
Ч е л о в е к. Скрытый талант. Если у тебя есть такой, его найдут либо потомки, либо когда ты будешь старым-престарым пердуном, знающим только два слова. «Жрать» и «воды». Такой талант чаще называют гениальностью. Гениальность сопровождается не признанностью. И у гениев бывают взлёты и падения. Взлёты и падения. Взлёты и...
А н а т о л и й. Это жестоко. Быть непризнанным.
Ч е л о в е к. Почему?
А н а т о л и й. Непризнанный художник. Он ведь ломается. Он пишет для людей.
Ч е л о в е к. Думаешь?
А н а т о л и й. Ага.
Ч е л о в е к. Художник пишет для себя.
А н а т о л и й. Для людей.
Ч е л о в е к. Для себя.
А н а т о л и й. Какая разница для кого он пишет? Он же хочет, чтобы его услышали.
Ч е л о в е к. Но пишет-то он сам? Он ведь не думает, (передразнивая) ага, накропаю-ка я шедевр для Третьяковской. Гениальность... она свыше. А таланты - да, они массовики. Они для народа.
А н а т о л и й. Я скрытый талант?
Ч е л о в е к. Может быть.
А н а т о л и й. Да или нет?
Ч е л о в е к. Скорее нет. Но от бесталанности до гениальности всего лишь один мостик. Вся проблема в том, что с него легко упасть. Потому что все стремятся его пройти.
А н а т о л и й. А как не упасть?
Ч е л о в е к. Каждый решает для себя сам.
А н а т о л и й. Я надеюсь, не придётся идти по головам.
Ч е л о в е к. Не надейся. Надежда самое плохое из того, что вообще когда-нибудь придумывал человек.
А н а т о л и й. Почему?
Ч е л о в е к. Самое плохое, что может ждать любого человека - разочарование. Надежды ведут только к разочарованиям.
А н а т о л и й. Кажется, я привык.
Ч е л о в е к. Разочаровываться?
А н а т о л и й. Надеяться… это очень просто… надеяться… и вообще…
Ч е л о в е к. Всё так просто?

Пауза.

А н а т о л и й. Всё не так просто.
Ч е л о в е к. И вообще, всё не то чем кажется.
А н а т о л и й. (Пауза) Когда я должен сдать проект?
Ч е л о в е к. Послезавтра.
А н а т о л и й. Прошло уже три месяца?
Ч е л о в е к. Да.
А н а т о л и й. Я не заметил.
Ч е л о в е к. Ты слишком многого не замечаешь.
А н а т о л и й. Что будет, если я не успею?
Ч е л о в е к. Ты потеряешь шанс, подаренный судьбой.
А н а т о л и й. Второго не будет?
Ч е л о в е к. Будет. Шанс стать менеджером банка.
А н а т о л и й. Я не хочу быть менеджером банка.
Ч е л о в е к. Так иди и репетируй. Ты же хочешь стать гением?
А н а т о л и й. Я хочу славы.
Ч е л о в е к. Значит, ты её получишь.
А н а т о л и й. Точно?
Ч е л о в е к. Тот, кто хочет, сможет всегда.
А н а т о л и й. Ты очень харизматичен... вселяешь уверенность... знаешь, если бы не ты я уже давно бросил бы эту затею с пьесой... и не стал бы тем, кем я должен быть... режиссёром... побольше бы таких людей в мире и тогда, возможно, добра стало бы больше... спасибо тебе за всё...(тянет руку для рукопожатия).

Человек уходит.

А н а т о л и й. Эй, парень... как тебя зовут... парень!

ЗАТЕМНЕНИЕ

Паша ходит по сцене и делает вид, что учит текст. Марина сидит на коленях у Антона. Елена стоит в центре на стуле. Анатолий сидит подле неё. Антон курит.

Е л е н а. О горе, Боги, мне! О горе грешной! Себя я вижу, что за... ведь мир это неизбежность. Мир обнюхан пороками, как клей заядлыми токсами... как трупы маньяком с Гатчины, как дверь, гуталином овеяна, как смерть... ведь за нами – отмерено. Лошадь... мир это волос экзистенции, знать бы ещё что это... опомоенна... овеяна смыслом неизбежности и ещё чего-то там.
А н а т о л и й. Отлично. Больше патетики.
Е л е н а. (пафоснее) О горе, Боги, мне! О горе грешной! Себя я вижу, что за хрен...

Анатолий встаёт и подходит к Антону. Губы Елены продолжают шевелиться, но из них не раздаётся и звука.

А н т о н. (смотрит на Марину) Мне кажется, она сидит неестественно.
А н а т о л и й. Да, я тоже так думаю.
М а р и н а. Ыыыыы.
А н а т о л и й. Произноси текст тщательнее.
М а р и н а. (Шатаясь) Ыыыыы. Ыыыыы. Ыыыыы.
А н а т о л и й. И сиди лучше. Понятно?

Марина кивает, как невменяемая и безудержно смеётся.
Анатолий подходит к Паше.

А н а т о л и й. Покажи мне.
П а ш а. (кашляет и патетично читает) Дрова, эклектика и постмодернизм, карниз и мир, и ноги... о Боги... и ноги, и ноги пиннокио... буратино это транквелизатор для Финкерштейна, его игла это игла Лихтенштейна из гениальной картины Фон Фанштейна про Франкенштейна...
А н а т о л и й. Неплохо. Давай тоже самое, но меньше пафоса.
П а ш а. Больше пафоса, меньше пафоса...
А н а т о л и й. Не спорь.
П а ш а. Ладно.

Паша начинает читать текст, его губы шевелятся, но он не выдаёт и звука. Анатолий залезает под парту и ухает как филин.

М а р и н а. Дорогой, мы поженимся?
А н т о н. Думаю, мы просто займёмся ЭТИМ.
М а р и н а. Ты прав, дорогой. Ыыыыы. Ыыыыы. Начнём?
А н т о н. (Достаёт сигарету, закуривает) Начал.

Елена и Паша начинают кричать свои тексты. Анатолий бегает по залу.

М а р и н а. Боже, помоги нам грешным.
А н т о н. Иннах! (отталкивает Марину, подбегает к Елене и встаёт на колени) Богиня... Богиня...

По сцене пробегает Человек и исчезает в противоположной кулисе.
Все пятеро останавливаются. Через некоторое время подходят к стульям. Садятся. Замолкают. Смотрят в тексты.

Пауза.

Е л е н а. Этого нет в тексте.
А н а т о л и й. Кто видел это?
А н т о н. Кажется, я видел. Оно было чёрным.
А н а т о л и й. Или в чёрной одежде?
А н т о н. Да, в чёрной одежде. У этого были... карие глаза.
А н а т о л и й. Да, карие глаза. И каштановые волосы.
А н т о н. И шрам на подбородке.
А н а т о л и й. Это дьявол.
М а р и н а. Мальчики, мне страшно...
П а ш а. (взвизгивает, как девчонка) А нам нет, да? Мама!
А н т о н. Да, сынок?
М а р и н а. Что это творится?
А н а т о л и й. По-моему, он нам мстит.
Е л е н а. Дьявол? Нам?
А н а т о л и й. А что?
А н т о н. Похоже на бред.
А н а т о л и й. Если есть идеи получше, высказывайся.

Антон затягивается.

А н т о н. Сейчас придут идеи.

Пауза.

Е л е н а. Он был похож на человека.
П а ш а. А что... а что если он и есть человек?
А н а т о л и й. Быть того не может.
П а ш а. А что если...
А н а т о л и й. Мы прервались. Давайте репетировать.
Е л е н а. А если это опять придёт?
А н т о н. Ну, нас оно не тронуло.
М а р и н а. А оно берёт взятки женскими кофточками?.. только у меня нет гучи… только дольчегебана… он ведь не привередливый… да?..
А н а т о л и й. А, может, он тронет нас во второй раз?
А н т о н. Друзья, а не всё ли нам равно?

Елена поднимается на стул, Паша подходит к парте, Марина садится на колени к Антону.

А н а т о л и й. Раз, два, три!

Елена и Паша орут свой текст, Марина садится на все стулья по очереди и спрашивает, правильно ли она сидит. Антон курит, а Анатолий бегает. По очереди все персонажи уходят со сцены, остаётся только Анатолий. Он курит, бегает по сцене, садится на разные стулья, спрашивает себя, правильно ли он сидит, орёт тексты Паши и Елены. Затем Анатолий падает на колени и кричит что-то невразумительное. Вскрикивает: "Отец! Мой отец!", - падает на землю, обхватывает голову руками и плачет.

Выходят человек и бизнесмен. Оба с отвращением смотрят на Анатолия.

Б и з н е с м е н. (Указывает на Анатолия) ЧТО это такое?
Ч е л о в е к. Сам смотри... совершенно сумасшедший человек.
Б и з н е с м е н. Да... я вижу... а у ЭТОГО есть душа?
Ч е л о в е к. Пока есть.

Пауза.

Б и з н е с м е н. Вы всегда так чисто работаете... просто уму непостижимо. Доводите людей до сумасшествия так, что у них остаются души.
Ч е л о в е к. Я лишь подгатавливаю души. Материал ищите вы.
Б и з н е с м е н. (Улыбается и заискивающе смотрит на человека) Да-да...
Ч е л о в е к. (говорит громче, чем обычно) Бывало и получше.
Б и з н е с м е н. (Кряхтит, оборачивается назад, отступает на шаг) Ну да... но... а, кстати! (лезет в карман, достаёт фотографию) Раз уж речь зашла о материале! Я сделал несколько намёточек... и сейчас могу показать вам одного субъекта, (вручает фотографию человеку) довольно известного в своих кругах... играет на скрипке. Говорят, как Шопен. То есть, это не какой-то там тупой режиссёр-концептуалист, которому чушь всякая мерещится... знаете... достали все эти раздвоения личности... наблюдать за ним было противно. Ужасно! Как человек может так пасть, как пал этот вот режиссёришка?
Ч е л о в е к. Да... я ненавижу концептуалистов, тем более таких дебилов, как этот режиссёр.
Б и з н е с м е н. Я не считаю, что режиссёры-концептуалисты - дебилы, но вот этот именно - дебил.
Ч е л о в е к. (Прячет фотографию в карман) Ну, хорошо...
Б и з н е с м е н. Слушайте... (Наклоняется к человеку) раз у нас тут выдалась парочка свободных минут перед тем, как мы разделаем его душу (указывает на Анатолия) на части, я хочу задать вам небольшой, ма-аа-аленький такой вопросик, который, наверное, не оторвёт вас от важных дел... вот смотрите... я слышал, что Мопассан... когда он уже лежал в сумасшедшем доме и дошёл до ручки... боялся вас и якобы даже дверь в его палату не закрывали, потому что он кричал, что вы придёте, что вы уже там, в его комнате и мучаете его... скажите... это правда? Насколько эти слухи верны?
Ч е л о в е к. Да. Это правда.
Б и з н е с м е н. Но за что... за что вы его так мучили? Почему?

Пауза.

Ч е л о в е к. Всегда приятно поговорить с умным человеком. А теперь перейдём к делу.

Бизнесмен сглатывает и с опасением осматривается. Достаёт из кармана деньги, доллары, отпечатанные на принтере, пересчитывает их.

Б и з н е с м е н. Так... здесь пять тысяч долларов... все деньги свежие, только с принтера... этот (выбирает одну купюру, вертит ей в воздухе) немного порвался, вот тут... ну да это мелочи, правда?

Человек вырывает у бизнесмена доллары. Смотрит на них вожделенным взглядом. Подносит к носу и начинает нюхать. Медленно опускается на колени. Затем ложится на пол и продолжает дышать деньгами.

Б и з н е с м е н. Знаете... я бы мог давать вам и по десять тысяч... и по двадцать за человека... но... позвольте вопрос... вы самый могущественный человек в мире... можете получить всё... все банки мира при желании станут вашими... так зачем вам эти фальшивые деньги?

Пауза.

Человек отрывается от денег, смотрит на бизнесмена уничижающим взглядом.

Ч е л о в е к. Я ведь не спрашиваю, зачем вам вот эта (указывает на лежащего Анатолия) душа.

Бизнесмен пятится к Анатолию. Человек нюхает деньги. Анатолий плачет.

Из-за кулис раздаются монотонные звуки "Уииииу". Появляются и усиливаются голоса Марины, Антона, Паши и Елены, перерастающие в один большой несмолкаемый шум.

ПЛАВНОЕ ЗАТЕМНЕНИЕ

Занавес.